Рагим Джафаров - Атака мертвецов
– Связи, я так понимаю нет, а дороги разрушены артиллерией? – Корнет внимательно смотрел на карту.
– Так и есть, пусть мы и не в окружении, но как доставить сюда орудия, я искренне не понимаю. – полковник стряхнул пепел и снова стал вглядываться в карту.
– Так же, как мы сделали это во время русско-японской. Сейчас ничего не спланировать, нужно просто тащить их сюда.
– Боже нет, снова этот кошмар, прошу не надо. – Подполковник обхватил свои плечи и сгорбился. Глаза его, невероятно широко открытые смотрели на Андрея.
– Возьми себя в руки!
Новый залп накрыл крепость. Пронзительно завизжал часовой у двери, посыпалась бетонная крошка с потолка. Все присутствующие в помещении замолчали, сложно было понять, стучит ли так громко сердце, или новые снаряды падают на головы защитникам крепости.
– Триста восемьдесят миллиметров, надвратная башня. – Комендант оторвался от карты, теперь стоял он ровно, будто к спине оглоблю привязали. Взрывы продолжали проверять стойкость защитников.
– Двести десять, малый плац. – Корнет стоял, скрестив руки за спиной.
– Триста восемьдесят, хозяйственная пристройка, свинарник, вроде бы. – Подполковник задумчиво посмотрел на друга. Так и играли они в эту ужасную игру, пока не умолк грохот снарядов. Визг часового стал утихать, видимо его тащили уже к доктору.
– Щедро стелют. Каждые четыре минуты залп. Так к концу недели тысяч двести пятьдесят снарядов на нас изведут.
– Столько и обещали. Ах, вам же не известно. Перед началом обстрела прибыл в крепость немецкий парламентер. Предлагал дать нам денег ровно столько, сколько уйдет на снаряды, отведенные для уничтожения крепости. Уверял, будто в сорок восемь часов крепость падет! А снаряды им тратить, видите ли, не с руки, потому и предлагал за них нам заплатить, а боеприпасы сэкономить. – Полковник оживился и говоря это стал энергично жестикулировать.
– А что же вы? – Корнет смотрел с интересом.
– Предложил ему пари, если за сорок восемь часов крепость падет, он меня повесит, если не падет, то я его. И знаете, он имел глупость согласиться. Сидит в соседней комнате, ожидает чуда. – все трое рассмеялись, смех был вымученный, но сделалось легче.
– Мне нужны люди и еще один офицер, тогда пушки будут в крепости. Хорошо бы с пластунского полка, да и казаков. – Корнет задумчиво смотрел на карту.
– Берите все, что нужно, считайте, что у вас карт-бланш! – полковник хлопнул Андрея по плечу.
Саша посмотрел другу в глаза и медленно замотал головой, никто не мог усомниться в его доблести, но что-то, что пережил он во время русско-японской войны, оказалось сильнее его.
– Где взять мне добровольца из офицеров?
– Вообще-то есть один, он уж просился, но я, честно говоря, в его способностях в подобных делах сомневаюсь. Точнее будет сказать не в способностях, а… По чести говоря, он опозорил себя бегством однажды, мне трудно теперь доверять ему, хоть человек он и хороший, но нету в нем военного склада.
– Такой-то мне и нужен, велите ему готовиться к отправке, господин полковник, выезжаем через час. Я пока проведаю вахмистра.
Выехали они много быстрее. Из-за обстрела сборы имели весьма специфический темп. Три минуты все быстро носились по двору, потом минуту или две прятались в казематах, после того как падал последний снаряд все начиналось снова. Наконец корнет вскочил в седло, махнул рукой и рванул с места в карьер. Отряд из сорока человек рванул следом. Однако держать такую скорость оказалось невозможным, лошади переломали бы ноги. Потому вскоре пришлось перейти на рысь. К Андрею пристроился справа тот самый офицер, что «опозорил себя бегством однажды». Это был средних лет широкоплечий мужчина. Лицо, будто из мрамора, подбородок выдавался вперед, мощные скулы вызывали из памяти картины с германскими воителями. Выправка выдавала кавалериста. Держался он подчеркнуто официально, губы сжаты в тонкую линию.
– Господин корнет, ввиду того, что командование операцией предоста…
– Да, господин ротмистр, вам не доверяют. Потому и возникла ситуация, в которой корнет приказывает ротмистру, и я намерен требовать неукоснительного выполнения приказов. Меня не волнуют ни ваши принципы, ни ваше звание, ни ваше прошлое. Как только вы позволите себе рассуждать о том, как было бы лучше, я намотаю ваши кишки на эфес моего клинка. – Их взгляды скрестились, ротмистр вздернул подбородок и яростно вперился в глаза Андрею.
– Следите за своим языком, иначе я вынужден буду просить сатисфакции! – После этих слов корнет остановил коня, спрыгнул на землю. Весь отряд остановился, люди решительно не понимали происходящего.
– Я предупреждал вас о том, что будет, если вы начнете рассуждать? Слезайте с коня и защищайтесь. – Андрей сошел с дороги, и скрестив руки на груди смотрел на ротмистра.
– С удовольствием.
– Как вас зовут, что написать на вашей могиле? – Корнет достал саблю из ножен и рассматривал ее, будто впервые увидел.
– Жан-Жак Булонь… – корнет снова перебил его на полуслове.
– Так и напишем трусливый французишка. – Ротмистр взревел и выхватив шашку рванул к Андрею. Спустя лишь миг он замер как вкопанный. Корнет направил на него револьвер.
– Какого черта, где ваша честь?! – Возмущению француза не было предела.
– Если ее нет у вас, то не надо искать ее у меня, я продал ее первому же японцу, которого встретил на поле боя. Он купил ее у меня без остатка, а на сдачу получил еще и свинца. Кто сказал, что мы бьемся на саблях? Вы идиот? Но раз уж вы проявили такое страстное желание быть зарубленным, так и быть, я вас зарежу как свинью прямо на глазах у всего отряда.
– Вы просто трусливый, малолетний неуравновешенный сопляк, который строит из себя неведомо что! Для кого все это представленье? Для казаков, да им плевать на ваши потуги заслужить авторитет, они просто делают свое дело! Всем плевать на вас, сколько бы вы ни кичились! Здесь война и важны здесь лишь поступки и результаты. – Крики ротмистра перекрывали грохот немецких снарядов. Корнет тем временем убрал револьвер в кобуру, вложил саблю в ножны и подошел вплотную к ротмистру.
– А мне ли вы это сказали? Быть может себе? Поэтому прекратите кичиться и делайте свое дело. Здесь важны лишь поступки и результаты. Я во время русско-японской, убегал из стольких драк, в скольких вам за всю жизнь не поучаствовать. Подумайте о результатах. – Сказал он это буквально на ухо ротмистру, который трясся и судорожно дышал. Андрей вскочил в седло и отправил коня рысью. Отряд двинулся следом, только ротмистр продолжал стоять на обочине.
К ночи отряд добрался до исправного телеграфа, откуда послали известие о том, что скоро прибудут в укрепленный пункт. Просили подготовить пушки к транспортировке. Выяснилось, что лафетов у орудий нет, лицо Андрея посерело, он вспоминал какие-то давно забытые события. К полуночи они добрались до орудий. Две огромные пушки покоились на телегах. Корнета такое положение дел сильно не устраивало. Он решил, что сам проконтролирует все, что связано с укладкой орудий. Отряду корнет разрешил отдыхать, после чего попросил у местного начальника людей и приступил к укладке орудий. Их нужно было снять с телег и уложить заново, так, как этого хотел он. Андрей работал без остановки, что-то тревожило его. Он вязал узлы так, будто от них зависит жизнь. Каждое колесо, каждая спица были проверены. Пять телег были забракованы по каким-то одному ему ведомым причинам. Местное командование начинало злиться, но так как наглый корнет был посланником полковника, оставалось лишь терпеть его странности.
– Скажите мне на милость, голубчик, ну к чему вам эти балясины? – Капитан указал на несколько десятков деревянных шестов, больше всего напоминавших оглобли. – Андрей посмотрел на них.
– Если телега пострадает от взрыва, мы не сможем быстро нести орудие, но если же и люди пострадают, то его будет невозможно сдвинуть с места. Оглобли можно использовать и как носилки для ствола и как катки. Впрочем, хорошо, когда они есть и очень плохо, когда их нет.
– Но можно просто катить ствол, к чему сложности?
– Попробуйте, на деле это много сложнее, да и не всегда его можно катить. Однажды мне пришлось использовать как катки, оторванные части тел моих сослуживцев. – Корнет, не прощаясь, покинул собеседника.
Рано утром, еще до рассвета отряд двинулся обратно. Лучших лошадей запрягли в повозки, так или иначе, теперь именно они определяли скорость движения. В авангарде ехал Жан-Жак, в арьергарде Андрей. Сохранялась угрюмая тишина, все понимали, что кто-то не дойдет. Им не войти в крепость всем вместе. И каждый думал о том, что это будет не он. Все хотели жить, только корнет, глядя на фигуры казаков, удрученно покачивал головой.
– Ротмистр, ко мне! – Жан поспешил к начальнику.
