Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)
– На самом деле речь шла не об одном благовонии, – ответил Артемий. – Настасья и Деметриос оба пользовались ароматическими эссенциями. В тот день каждый из них оставил след своего присутствия в опочивальне принцессы, однако смесь ароматов было невозможно определить. Могу заверить тебя, Гита, призрака Феофано не существует.
– Ну что же, дело представляется мне ясным, – заявил князь. – Теперь…
– Если твоя светлость позволит, я хотел бы задать последний вопрос боярину Артемию, – вмешался Митько.
Поскольку князь кивнул в знак согласия, отрок продолжил:
– Как ты, боярин, догадался, что Деметриос разговаривал в саду с Настасьей в день убийства? Говоря о так называемом свидетеле разговора, ты упомянул имя Клима. Но мы с Василием допрашивали скомороха. Клим говорил о каком-то мохнатом чудовище, вышедшем из ада, но он никогда не видел Деметриоса! А ведь грек угодил в ловушку!
– Он угодил в ловушку, потому что свидетельство Клима правдивое, – ответил дознаватель, глаза его блестели от удовольствия. – Скоморох был пьян, но он действительно видел Настасью в обществе какого-то человека, которого он не смог описать, поскольку тот стоял за кустами. Клим подумал о боге Велесе, повелителе теней, которого славяне-язычники представляют одетым в медвежью шкуру, подпоясанную поясом с колокольчиками. Клим не мог видеть собеседника Настасьи, зато мог слышать его! Именно звон колокольчиков вызвал в воображении скомороха образ бога Велеса… Сегодня, когда я наносил визит Деметриосу, я заметил его парадные сапоги. Я подумал о серебристом звоне колокольчиков, прикрепленных к его сапогам, и тут свидетельство Клима обрело смысл. Эта деталь подтвердила виновность Деметриоса. Она также позволила мне вызвать у грека замешательство, рассказав о свидетеле. Конечно, строго говоря, слова Клима неприемлемы для суда… Однако эта уловка была единственной возможностью вырвать признание у виновного!
– Мои поздравления, боярин! – смеясь, воскликнул Владимир. – Это была святая ложь. Теперь я прошу мессира Ренцо проводить нас к месту, где он спрятал драгоценности. Солнце уже низко, гонец должен отправиться в Киев. Но я не могу его туда послать прежде, чем подарок басилевса вернется в покои моей невесты.
Смущенный Ренцо поднялся. Прокашлявшись, он поклонился и сказал:
– Князь, не вели меня казнить, выслушай! История, которую я поведал Деметриосу, тоже была святой ложью. Я выдумал ее, чтобы он отпустил принцессу.
– Сейчас не время шутить, мессир! – воскликнул Владимир.
– Да я никогда не был столь серьезным! – возразил венецианец. – Поверь, мне очень жаль тебя разочаровывать! Я сейчас все тебе объясню. Проведя три года в Константинополе, я приобрел кое-какие знания в области искусства… В частности, я знаю, что один и тот же художник делает переплет Псалтири и ларец для нее, особенно если речь идет о ценном манускрипте. Чаще всего художник изображает одни и те же пары на переплете и ларце. Боярин Артемий, говоря о ларце, упомянул о варварах, покоренных победоносным копьем императора. Деметриос назвал имя Василия Болгаробойцы… Сама по себе эта икона, будь она написана известным мастером или безвестным художником, довольно распространенная, и я без особого труда вспомнил о ней. Я заставил грека поверить, что завладел драгоценностями, описав ему ларец. Впрочем, весьма поверхностно… Однако это было необходимо, чтобы у него сложилось впечатление, будто он имеет дело с глупым, но искренним человеком.
– Нет, ты не такой! – с горечью заметил Владимир. – Как я могу быть уверен, что сейчас ты не лжешь?
– При всем моем уважении к тебе, князь, подумай! – воскликнул Ренцо. – Какую выгоду я получал, сообщая все это греку? Если бы драгоценности действительно были у меня, я спокойно дождался бы бегства или ареста Деметриоса, а потом отправился бы к своему тайнику.
– Прости, мессир Ренцо, – покраснев, сказал Владимир. – Ты спас жизнь Гите, я твой должник… А я подозреваю тебя в коварном замысле! Значит, Деметриос унес свою тайну в ад! Как узнать, где находятся драгоценности?
– Достаточно быть до конца логичным! – неожиданно раздался звонкий голос.
Это был голос Филиппоса. Подойдя к князю, мальчик заявил:
– Если я правильно понял, драгоценности до сих пор в ларце. А лучший способ спрятать ларец для книги – это окружить его другими ларцами для книг, то есть положить ларец в такое место, где его невозможно обнаружить, иначе говоря – в библиотеку!
– Филиппос прав, – подтвердил Артемий. – Вот почему, князь, обыски во дворце ничего не дали. Андрей использовал твою страсть к книгам, запретив твоим именем дотрагиваться до некоторых манускриптов. Идемте же в библиотеку!
Владимир первым выбежал из зала, увлекая за собой Гиту. Бросившиеся за ним дружинники и гости вошли в просторный зал, уже погрузившийся в темноту. Все свечи были погашены, никого из писцов не было за аналоем. Арест и смерть Андрея нарушили привычный ритм работы книгохранилища, и молодые переписчики забыли о своих обязанностях.
Хлопнув в ладоши, князь позвал слуг. Те зажгли свечи в шести больших канделябрах, и зал утратил мрачный вид. Владимир, захотевший лично принять участие в поисках, осмотрел полки, на которых ларцы для книг стояли вперемешку с манускриптами в тяжелых металлических переплетах. Не зная, с чего начать, он озадаченно посмотрел на Артемия.
Дружинник направился к двум большим сундукам. Сундуки были закрыты на короткую цепь, на которой висел прочный замок. Наверху сундуков можно было видеть медный орнамент, выполненный в форме византийского креста. В этих сундуках лежали книги Деметриоса. Филиппос, шедший за дознавателем по пятам, красноречиво взглянул на дружинника.
– Хорошо, – сказал Артемий, пряча улыбку. – Продемонстрируй нам свои таланты!
Обрадовавшийся Филиппос вынул из кармана длинную шпильку и подошел к сундуку, обитому пурпурной тканью. Вскрыв замок, он посторонился, уступая место Артемию. Старший дружинник приподнял тяжелую крышку. Ларец был там, перед его глазами, на стопке манускриптов. Как и предполагал Ренцо, икона, украшавшая ларец, была именно изображением Георгия Победоносца. Дружинник вынул драгоценный ларец и протянул его Владимиру.
Князь молча любовался иконой. Над головой был нимб, рука святого сжимала копье, направленное на чудовищного змия. Князь решительно открыл ларец.
Гости закричали от восхищения, увидев роскошные драгоценности Феофано, лежавшие на красной бархатной подушке. В день вручения подарков они видели знаменитые сокровища лишь издали. На этот раз они могли оценить не только яркий блеск и удивительную огранку бриллиантов и рубинов, но и искусную работу золотых дел мастера, придавшего каждой драгоценности форму фантастических цветов, изящно изогнутые стебельки и усики которых переплетались в движении, полном жизни.
– Прошло около ста лет с тех пор, как этот убор надевали в последний раз, – торжественно сообщил Владимир. – Сегодня наконец они покинули пыльные ларцы. Теперь они будут служить красоте женщины, достойной той любви, которую неизвестный мастер вложил в свое творение.
Князь вынул диадему из ларца и возложил ее на голову Гиты. Глаза принцессы заблестели, словно бриллианты, и слезинка скользнула по щеке. Слишком взволнованная, чтобы говорить, принцесса молча поклонилась и прижалась губами к руке своего жениха.
Что касается Владимира, то он поборол волнение. Кликнув стражника, он велел немедленно сообщить гонцу, что тот может отправляться в Киев с хорошей вестью для послов. Обратившись к гостям, князь объявил:
– Бракосочетание состоится завтра утром. Я немедленно прикажу, чтобы предупредили епископа Иллариона и чтобы глашатаи объявили об этом событии всему городу. Однако до начала празднеств я должен уладить три дела. Во-первых, я хочу уточнить, что гнусное предательство тысяцкого не запятнало репутацию его сына Ждана. Андрей умер, а должность хранителя библиотеки по-прежнему свободна. Я решил назначить на нее Ждана. С завтрашнего дня, боярин, ты приступишь к исполнению своих новых обязанностей!
После того как Ждан, покрасневший от удовольствия, неловко поклонился, Владимир продолжил:
– Второе касается Стриго. Настасья умерла, а Стриго невиновен. Следовательно, он может жениться на девушке по своему выбору, а мы знаем, о ком идет речь. Но есть одно условие: в течение сорока дней он должен носить траур по своей скончавшейся невесте.
Поклонившись князю, служанка и молодой боярин обменялись счастливыми улыбками.
– Позволь мне, князь, – вмешался Артемий, – воспользоваться этой возможностью и вручить Альдине предмет, который принадлежит ей по праву.
Подойдя к служанке, дружинник протянул ей эмалевый медальон с изображением лика Пресвятой Девы, тот самый, который Радигост нашел на теле дочери.
– Это медальон Стриго, но ведь он тебе его подарил, не так ли? – спросил Артемий.
