И Паркер - Адская ширма
Она улыбалась:
— Я вынесу все, лишь бы вы с Тамако не отвернулись от меня. И Акико не отвернется, потому что Тосикагэ добрый человек.
Акитада кивнул, вспомнив, что однажды уже усомнился и в этом своем зяте.
— Через три недели кончится траур по твоей матушке. Так вот я не вижу причин, почему бы ты не могла весной справить тихую свадьбу. Если тебя это устраивает, я готов поговорить с Кодзиро насчет брачного контракта. Приданое твое будет не меньше, чем у Акико.
Закрыв лицо руками, сестра заплакала.
— Ёсико! — Акитада с трудом встал, морщась от боли. — Что случилось? Что я такого сказал? — Он подошел и опустился рядом с ней на колени.
— Ничего! Вернее, все! — Она всхлипывала, уткнувшись ему в грудь лицом. Она и смеялась, и плакала одновременно. — Спасибо тебе, Акитада! Огромное тебе спасибо! А как тебя будет благодарить Кодзиро!.. Мы оба в неоплатном долгу перед тобой.
У Акитады и у самого-то теперь глаза были на мокром месте.
— Ну ладно, — сказал он, похлопывая ее по плечу. — В таком случае мне лучше тогда поскорее закончить с этими тремя убийствами, а ты давай-ка берись за иглу и шей наряды себе, а не Ёри. Пора нам, кажется, вылезать из этих мрачных одежек.
ГЛАВА 22
ПЛЯСКА ДЕМОНОВ
В предпоследний день уходящего года Акитада уже достаточно поправился, чтобы выйти из дома. День был серый, невзрачный, но зимняя стужа наконец уступила, сломалась. Акитада облачился в новое парадное кимоно, сшитое Ёсико из купленного им шелка, — ведь он направлялся ко двору с официальным докладом.
Еще несколько лет назад такое событие он счел бы для себя в высшей степени волнующим. Даже люди постарше и повлиятельнее трепетали при мысли о том, что им надлежит предстать перед высочайшим государственным советом во главе с канцлером. Но Акитада недавно полностью пересмотрел свою жизнь. Теперь и его нынешние служебные обязанности, и даже шесть лет, проведенные на холодном севере, виделись ему в совершенно новом свете.
Тем не менее он прибыл ко двору и теперь безмятежно улыбался молодому чиновнику, пожалевшему его в прошлый раз за убогий наряд. Юноша, зардевшись от смущения, с раболепным поклоном смотрел вслед Акитаде, горделиво прошествовавшему пред очи сильных мира сего. Не дрогнув под их пристальными взглядами, Акитада торжественно зачел им новогодние поздравления, не переставая улыбаться троим министрам и высокомерному, скучающему канцлеру. Потом он представил свой официальный отчет. Легко и сжато он говорил о проблемах национальной безопасности, подтверждая свои слова пачками аккуратно подготовленных документов, он отвечал на их вопросы и давал ценные рекомендации по управлению доверенным ему регионом, пуская в ход такие сильные аргументы, что даже сам канцлер, заметно оживившись, стал слушать с интересом. Прежде нудное и обременительное дело неожиданно превратилось в живой обмен мнениями, и наделенные властью государственные мужи теперь прислушивались к точке зрения Акитады с откровенным интересом и уважением.
Он покидал дворец, улыбаясь и тихонько насвистывая себе под нос, получив сразу несколько приглашений на праздничные торжества. Он сделал для себя любопытное открытие — стоило ему только перестать думать о впечатлении, которое он произведет на этих людей, как они тотчас же стали дружелюбными и искренними, одним словом, стали для него обычными людьми.
Сменив дома тяжелое парадное облачение с длинным шлейфом на более удобную одежду, Акитада снова вышел на улицу. Теперь его путь лежал к дому Нагаоки.
На этот раз у ворот его встретил старик, тот самый, что потчевал их в Фусими разными байками и россказнями. Покопавшись в памяти, Акитада вспомнил его имя. Кинзо!
— Ну, Кинзо, надеюсь, ты помнишь меня?
— Сугавара, — сухо отрезал старик. — Я еще не одряхлел вконец. Господин Сугавара — так надо понимать, я должен к вам обращаться, хотя ваш предок имел ранг куда как повыше. Ну что ж, как видите, мой хозяин вышел-таки из тюрьмы и без вашей помощи. Ну да ладно, чего уж там! Все мы иной раздаем промашку.
Акитада усмехнулся. Не успел он возомнить о себе после лестного приема у канцлера и министров, как этот Кинзо тут же напомнил ему, что высокое положение вещь относительная. Он похлопал старика по плечу.
— А знаешь, сказать по правде, так я не меньше твоего рад тому, что твой хозяин наконец обрел свободу.
Кинзо хмыкнул, закрывая ворота.
— Может, если бы он читал в тюрьме сутры, то святой Фугэн[25] даровал бы ему спасение пораньше.
— А не мог бы в таком случае этот бог разгадать, кто убил его невестку? А заодно и предотвратить убийства Нагаоки и Ясабуро?
Кинзо оттопырил нижнюю губу и задумался.
— Тут мне вспоминается история императрицы Сомэдоно. В нее вселился демон, который был ее любовником. — Старик покачал головой. — Демон этот творил чудовищные деяния, и множество людей погибло из-за этого.
Акитада смерил его внимательным взглядом. Какая странная параллель! Может, старик и впрямь дряхлеет? Он спросил:
— Ну и как твой хозяин?
— Мой хозяин невидимка. Плевок дьявола, знаете ли, кого хочешь сделает невидимкой.
Опять дьяволы да демоны. Акитада вздохнул про себя.
— А я надеялся, что принесу ему добрую весть. Кинзо кивнул.
— Господин Кинсуэ ходит навестить отшельника, — пробормотал он, поднимаясь по ступенькам крыльца.
Акитада, хмурясь, поднялся вслед за ним. Кинсуэ? Опять намек на демонов? Ему помнилась только одна история, в которой этот господин искал монаха-лекаря. Это что же, не намек ли на него самого? Но ведь он уже поправился, и потом, откуда этому Кинзо знать о его недавней болезни?
Мудреный смысл речей Кинзо отчасти разъяснился, когда Акитада увидел Кодзиро. Тот апатично сидел в кабинете брата, уставившись на пустую стену.
Кинзо, никак не представив гостя, объявил:
— Ну вот, хоть кто-то пожаловал. Да вовремя, знаете ли, а то так и человеческий язык забыть можно. — И, окинув обоих многозначительным взглядом, он прибавил назидательно: — Вспомните Фудзивару Моройэ!
Акитада снова бросился рыться в памяти, да так ничего и не сумел припомнить. Кодзиро, покраснев, вскочил на ноги.
— Ну как вы, господин? — Потом, пытливо глядя в лицо Акитаде, спросил: — Что стряслось? Вы были больны?
Кинзо усмехнулся и вышел.
— Да, но я уже поправился, — сказал Акитада. — И вот воспользовался первой же возможностью, чтобы прийти и поздравить вас с освобождением. А что это такое тут сейчас говорил Кинзо?
Кодзиро вновь покраснел.
— Да так, ничего. Любит он всякие старые байки, считает, что в них есть смысл и для современного человека. — Он предложил Акитаде сесть и беспомощно огляделся по сторонам. — Может, немного саке? Я, правда… — Он громко позвал Кинзо. Ответа не последовало, и он вздохнул. — Вы уж меня извините. Гостей у меня не бывает, вот мы и оказались не готовы.
— Я сам виноват, что явился без приглашения. К тому же вина мне пока лучше не пить. Сэймэй, мой секретарь, утверждает, что оно горячит, а горячки мне в последнее время хватало.
Между тем Кодзиро с видимым усилием взял себя в руки.
— Я очень многим вам обязан, — сдержанно сказал он. — Вы взяли на себя хлопоты облегчить мое пребывание в тюрьме. Позвольте же мне теперь, пользуясь случаем, пожелать вам крепкого здоровья и удачи в новом году.
— Благодарю. Примите и от меня те же пожелания. — Акитада улыбнулся. — Самые искренние пожелания, поверьте мне. В сущности, ради этого я и пришел. Завтра — последний день уходящего года, когда принято избавляться от старых долгов.
У Кодзиро был озадаченный вид.
— Долгов?! Каких долгов? — Он махнул рукой в сторону счетов на столе. — В бумагах брата нигде не упоминается о каких-то ваших делах с ним.
— Я в долгу перед вами. Несколько недель назад я пообещал снять с вас обвинение в убийстве. Это мне не удалось. Вас выпустили из тюрьмы только потому, что было совершено еще два убийства, одно из них — вашего брата. Боюсь, я не смогу вернуть вашего брата к жизни, зато к завтрашнему вечеру, в самом конце уходящего года, я постараюсь оплатить свой долг. Я надеюсь не только завершить расследование убийства вашей невестки, но и выявить убийцу вашего брата и его тестя.
Кодзиро посмотрел на Акитаду, потом разразился горьким смехом.
— Не утруждайтесь на мой счет, господин. Мне уже давно безразлично все происходящее.
— Мне хорошо понятно, что происходит у вас в душе. — Акитада колебался, потом все-таки спросил: — Вы когда-нибудь видели сестру Нобуко?
— Что-о? — Кодзиро покачал головой. — Нет. Югао умерла вскоре после переезда Нобуко сюда. Думаю, и мой брат видел ее всего-то раз, не больше. И вообще, господин, я бы хотел, чтобы вы оставили это дело. В тюрьму меня теперь вряд ли посадят, а остальное мне безразлично. Жена моего брата была истинной дьяволицей, и смерть она заслужила. И папаша ее был ничем не лучше. А что касается моего брата, то он просто был глубоко несчастным человеком в конце жизни.
