Оливер Пётч - Дочь палача и дьявол из Бамберга
– Укусил оборотень? Господи, надо сейчас же идти в замок и…
Магдалена бросилась было бежать, но отец схватил ее за руку.
– Никуда ты сейчас не пойдешь, тем более одна, – шепнул он. – Тебя все равно не пустят в замок. В худшем случае тебя заподозрят в сговоре с оборотнем. Оглянись вокруг, весь город с катушек слетел! Лучше сначала отвести Матео в безопасное место и проведать детей.
Магдалена задумалась. Действительно, ей вряд ли удалось бы проникнуть в замок. Кроме того, Симон говорил ей, что Самуил представил его как известного ученого. Даже если ей удастся пробиться к мужу, едва ли она сможет назваться его женой. Ко всему прочему, Магдалена беспокоилась за детей. Весь город был охвачен паникой. Оставалось только надеяться, что Георг не оставил детей без присмотра.
– Ладно, – сказала она неуверенно. – Давай сначала проведаем детей.
Они вместе перебежали мост, оставив растерянного стражника размышлять о странной группе. Навстречу им то и дело попадались любопытные жители, стекавшиеся к освещенному замку. Другие, похоже, возвращались как раз оттуда и взволнованно рассказывали знакомым о том, что им пришлось увидеть.
– Святая Барбара, наш викарий превратился в страшного оборотня! – воскликнула толстая женщина преклонных лет и воздела руки к ночному небу. – Своими глазами видела! У него длинные зубы, а когти еще длиннее, в таком виде и пустился на охоту. Господи Иисусе! Спрячьте скорее детей! Молитесь, иначе все мы пропали!
Некоторые из парней, что поотважнее, вооружились дубинками, вилами и факелами и шагали к замку.
– Надо помочь стражникам убить зверюгу! – крикнул один из них, вероятно, подмастерье кожевника. – У Старого двора они еще одного оборотня прикончили. Громадная скотина. Схватка, как говорят, страшная была!
Магдалена вспомнила, что подмастерья были из числа тех, что накануне едва не утопили торговца. Срывающимся голосом парень подстрекал своих товарищей.
– Наверняка в городе есть еще оборотни! – кричал он. – За мной, ребята!
Молодые люди с мрачным видом прошли мимо троицы Куизлей и обмякшего Матео, не обратив на них никакого внимания.
– Господи, с ума все посходили, что ли? – пробормотал Якоб. – Если стража не вмешается, они скоро друг друга поубивают.
– В любом случае твой чудный замысел коту под хвост! – ругнулся Бартоломей. – После викария и дохлого волка у Старого двора теперь настоящий ад разразится. Покорнейше благодарю! Мне от пыток и казней спасу, видно, не будет… И чего я только ввязался в это!
– Откуда нам было знать, что именно этой ночью викарий сойдет с ума! – громко огрызнулся Якоб. – По крайней мере, в этой суматохе никто не заподозрит, что это ты дал нам ключ от камеры. – Он сердито взглянул на брата. – К тому же теперь тебе не придется жаловаться на недостаток работы. Ты же всегда хотел этого – стать хорошим палачом, разве нет? Теперь сможешь показать себя.
– Ха, а дерзить так и не разучился! Ну погоди, сейчас я…
Бартоломей замахнулся, чтобы отвесить брату затрещину. Но в последний момент сообразил, что между ними Матео, и, презрительно фыркнув, опустил руку.
– Ума все не приложу, зачем я вообще пригласил тебя на свадьбу, – проворчал он. – Я надеялся, что ты изменился, Якоб. Но ты все тот же умник, что и раньше.
Старший Куизль сплюнул себе под ноги.
– Это не ты пригласил меня, а Катарина. Не забывайся! Потому что ей хотелось мира в семье.
– Ну, в этом она с треском провалилась.
Магдалена закатила глаза, выслушивая их взаимные упреки. В какой-то момент женщина не выдержала.
– Господи, ну почему вы всегда только о себе думаете! – вырвалось у нее. – Позвольте напомнить, что вы вообще-то несете раненого, которому нужна ваша помощь. И у него, наверное, уже голова болит от вашего ворчания.
– Кто так с отцом разговаривает? – проворчал Якоб, теперь уже куда спокойнее.
– А с братом кто так разговаривает? – возразила Магдалена. Бартоломей насмешливо рассмеялся, и она одарила его суровым взглядом. – Это вас обоих касается.
Дальше двигались молча, в темноте, вдоль зловонного городского рва. Крики становились все тише. Наконец-то они дошли до дома, окутанного непроглядным мраком. Магдалена недоверчиво взглянула на окна второго этажа.
– Георг, видимо, уже спит, – проговорила она хмуро. – Свет, во всяком случае, нигде не горит.
Они отворили дверь и вошли в холодную комнату. В воздухе стоял запах золы.
– Георг? – позвала Магдалена. – Петер? Пауль?
Не дождавшись ответа, она взбежала со светильником вверх по лестнице, но вскоре вернулась назад.
– Здесь их нет, – прохрипела она. – Куда они могли запропаститься? Уж с ними-то, надеюсь, ничего не случилось.
«Как и с Симоном», – пронеслось у нее в голове.
Магдалена вдруг поежилась. Только теперь она обратила внимание, как похолодало за последние часы.
– Может, они пошли к замку, посмотреть, что там стряслось, – попытался успокоить ее отец. Но он и сам был в некоторой растерянности.
Дочь палача нерешительно кивнула:
– Ты… ты прав. Надо подождать.
Они развели огонь в печи и сели за стол. Отец между тем занялся раненым Матео. У него, судя по всему, был жар, юноша то и дело вскрикивал и просыпался от дурных видений. Палач развел в бутылочке немного валерианы и зверобоя с крепким вином и влил в рот Матео. Тот немного успокоился.
Бартоломей сидел на скамейке, хрустел пальцами и время от времени поглядывал на меч, висевший в красном углу рядом с распятием.
– Сколько, интересно, оборотней поймают этой ночью? – спросил он тихо. – Сколько мужчин и женщин признаются с воплями, что вступили в союз с дьяволом? Сколько из них мне придется потом спалить?
– Может, теперь ты поймешь, почему я сбежал тогда из Шонгау, – проговорил Якоб, прикладывая к лодыжкам Матео повязку, намазанную желтой пахучей пастой. – Лечить мне всегда нравилось больше, чем пытать и казнить… – Он тихо рассмеялся: – Вот только лечить нам обычно велят тех, кого мы сначала калечим.
Бартоломей покачал головой:
– Это было неправильно, Якоб. И этого не исправить бесконечными оправданиями. Ты… ты был старшим, на тебя легла ответственность. Ты бросил нас одних, беззащитных…
Он запнулся. И лишь через какое-то время продолжил тихим голосом, уставившись прямо перед собой:
– Животных я всегда любил больше, чем людей. У них добрая душа, в них нет злобы и ненависти.
Йоханна, моя первая жена, была такой же. Как молодая косуля, не самая умная, зато милая. Когда она умерла от чахотки, я думал, что никого больше не найду. Но потом появилась Катарина…
Снова воцарилось молчание.
– Ты женишься на Катарине, и все будет хорошо, – попыталась успокоить его Магдалена, а сама ждала с тревогой, когда колокол пробьет следующий час.
«Где же дети? – думала она. – Где же Симон?»
Бартоломей рассмеялся:
– Думаешь, Катарина станет выходить за меня, если у меня руки будут по локоть в крови? До сих пор я имел дело только с грабителями и ворами. Была одна детоубийца. Я настоял на том, чтобы обезглавить ее, а не топить, как котенка. Но то, что ждет меня теперь, будет скверно, очень скверно. Умрет много невиновных. Как тогда, сорок лет назад…
Он снова взглянул на меч с необычной серой рукоятью из акульей кожи.
– Говорят, прежний палач, некий Михаэль Биндер, потерял рассудок после всех этих пыток и казней, – продолжил он глухим голосом. – И неожиданно исчез из города. Поэтому я смог занять его место. Кто знает, может, я тоже потом сойду с ума, как этот Биндер, и сбегу в леса. А Георг станет новым палачом. – Он хрипло рассмеялся. – Каждый раз все по новой, по бесконечному кругу. Мы принимаем на себя вину, а потом просто не выдерживаем.
– Разве что вырваться из этого круга, – пробормотал Якоб. – Я, по крайней мере, попытался тогда. Но вернулся.
Последовало молчание, прерываемое иногда лишь стонами беспокойно спящего Матео. В конце концов Магдалена встала и принялась мерить шагами комнату. Вдали надрывался соборный колокол.
– Полночь уже, а Георга с детьми все нет, – сказала она и зябко поежилась. – И про Симона ничего не известно. Надо бы их поискать. Вот только где? В замке? По-моему, волнение там немного улеглось. Но где они могут…
Магдалена замолчала, и глаза ее вдруг сверкнули радостным блеском.
– Точно! – воскликнула она. – Надо заглянуть к Иеремии в трактире «У лешего»! Возможно, они там! Детям еще вчера у него понравилось. Может, Георг уже не знал, куда девать сорванцов, и отвел их к нему. А там они потеряли счет времени!
