Вниз по темной реке - Одден Карен
— Бегом, выясните, куда они едут! — бросил я через плечо. — Сейчас вернусь!
Сам не пойму, как мне удалось догнать кэб. Прохожие посчитали бы меня безумцем, но на улице вроде бы не было ни души. Или я никого не видел, нацелив взгляд на желтый фонарь экипажа. Поравнявшись с ним, я бешено замахал кучеру.
— Быстро! Едем по Кэндалл-стрит! Гоните, и я заплачу вдвое!
Кэбмен кивнул; я запрыгнул в кабину, и он, развернув экипаж, щелкнул кнутом. У дома Гриффитсов я крикнул:
— Остановите на секунду! — И, обращаясь к сержанту: — Где они?
— Вигмор, двенадцать, — выдохнул тот и сделал несколько шагов к кэбу, однако я приказал кэбмену трогаться, и мы понеслись по улице.
— Ехать коротким путем? — спросил кэбмен.
— Да! То есть нет! Как поехал бы частный экипаж?
— А, понятно!
Колеса застучали по булыжнику, и я ухватился за кожаную петлю, напряженно присматриваясь к каждой коляске, которую мы обгоняли по пути. Светловолосого кучера с короткой стрижкой и тонкими руками не было ни в одном. Разглядывая попутные кэбы, я едва не просмотрел встречный экипаж, на козлах которого сидел крепкий темноволосый мужчина.
Прайс?!
Неужели он уже успел избавиться от кучера?
Я обернулся. Вроде бы тот самый экипаж… Впрочем, таких в Лондоне тысячи.
Решение следовало принять немедленно.
— Кэбмен! Следуйте за тем экипажем! Постарайтесь, чтобы нас не заметили!
— Слушаюсь, шеф! — охотно повиновался кучер.
— Тот человек задумал недоброе, и нам нужно нагнать его где-то в тихом месте.
Я затих, стараясь не мешать сосредоточившемуся на задании кэбмену, и высунул голову в окно, ни на секунду не выпуская из вида экипаж с брюнетом на козлах. Держась немного позади, мы ехали проулками в юго-восточную часть города. Миновали Риджент-стрит, Чаринг-Кросс и двинулись в направлении Стрэнда, держась параллельно Флит-стрит. Пересекли Блэкфрайерс-бридж, держа курс на верфи. С каждым поворотом я все отчетливее понимал, что экипажем действительно управляет Прайс. Мы доехали почти до дома Бэкфордов, и тут коляска Прайса нырнула в переулок и растворилась в темноте.
Как я ни всматривался, желтого фонаря не видел — видимо, преступник нарочно его погасил.
— Следуйте за мной! — чертыхнувшись, приказал я и выпрыгнул из кабины.
Кучер, не задумываясь, соскочил с козел.
— Молодец, парень, — пробормотал я и со всех ног кинулся в узкую улочку.
Там остановился и, затаив дыхание, прислушался. Раздался тихий скрип колес, затем стук подковы по булыжнику. Я метнулся вперед. Кучер не отставал. Ага, вот и Прайс — слезает с коляски. Скользя в тенях, я приблизился к брюнету и ткнул револьвером ему в спину. Преступник замер.
— Не пытайтесь сопротивляться, мистер Прайс.
Мужчина хрипло втянул в легкие воздух, и его плечи обмякли. Он согнулся, словно сбрасывая с себя тяжелый мешок. Возможно, мне показалось, но вроде бы Прайс вздохнул с облегчением. Должно быть, вымотался, хотя дело не только в физической усталости.
— Заведите правую руку за спину!
Он повиновался, и я защелкнул на его запястье металлический браслет. Не дожидаясь моего указания, Прайс протянул и левую руку. Надев второй браслет, я крепко ухватился за цепочку наручников и, убрав револьвер, обернулся.
— Кэбмен! Загляните в коляску, скажите, что там?
Он осторожно приблизился к экипажу, посмотрел в окошко и в ужасе отпрянул.
— Две леди, обе мертвы!
— Наверное, он их просто усыпил. Гляньте, дышат ли они.
Кучер, открыв дверцу, нырнул внутрь и через пару секунд выскочил обратно.
— Точно! Просто спят!
— Отлично. Везите их на Кэндалл-стрит. Свое имя и адрес сообщите сержанту. Вам хорошо заплатят за беспокойство. Ваш кэб я пригоню.
— Договорились! — Он нерешительно посмотрел на Прайса. — А с ним что будете делать?
— Это уже не ваше дело, — резко ответил я. — Езжайте же! Доставьте дам домой. Слугам скажете, чтобы вызвали доктора. Должно быть, женщин усыпили хлороформом, так что они вскоре очнутся.
Кучер взобрался на козлы, и я, дождавшись, пока экипаж не повернет за угол, подтолкнул Прайса, стоящего, словно вьючный бык под ярмом.
— Вперед, к мосту!
Пару минут мы в молчании шли по мостовой. Не отпуская цепочку, я осведомился:
— Где кучер Гриффитсов?
— Лежит на обочине. Недалеко от их дома.
Значит, слуги его найдут.
— Жив?
— Что ему сделается… Я против него ничего не имею.
Мы добрались до моста, и, сделав пару десятков шагов вдоль каменного бортика, я развернул Прайса лицом к свету. Мне нужно было увидеть его глаза.
Он закашлялся, уткнувшись лицом в плечо, и, вытерев губы отворотом пальто, спросил:
— Вы ведь инспектор Корраван?
— Он самый. А вы — Бернард Прайс?
— Зачем вы меня сюда привели?
— Знаю, что вас толкнуло на преступление, — тихо сказал я. — Читал материалы судебного процесса…
Прайс вздрогнул всем телом и затих. Дышал он с трудом, однако под пальто перекатывались бугры мускулов, и я похвалил себя: наручники взял не напрасно. Прайс не отрывал от меня черных глаз.
— Это был не суд, а настоящий фарс, — продолжил я.
— Вы правы, черт возьми.
— Разве не проще было убить Бэкфорда? Почему вы взялись за женщин?
— Я и его убил бы, — покачал головой Прайс, отбросив со лба взъерошенные ветром волосы. — Но сперва следовало разобраться с остальными. Я хотел справедливого правосудия. Разве моя дочь его не заслужила? В чем я не прав?
— Мистер Прайс, какое же это правосудие? Несчастные девушки точно не заслуживали подобной участи! Их друзья и женихи убиты горем, и все благодаря вам! Как вы не понимаете…
Он заколебался лишь на секунду, и его глаза вновь запылали гневом.
— У меня не было другого способа проучить мерзавцев! — В лунном свете его черные зрачки поблескивали, словно воды реки под мостом. — Бывают добросердечные люди, которые поймут твою боль, даже если в жизни ничего подобного не переживали. Есть и другие: считают, что, если чего-то не испытали, значит, этого и нет. — Прайс дернул подбородком, указывая на северную часть Лондона. — Эти способны понять лишь язык зла.
Я промолчал, хотя был согласен с Прайсом и порой чувствовал то же самое.
— Вы — человек из Скотланд-Ярда, — продолжил он, бросив на меня обвиняющий взгляд, — и должны знать, что люди думают только о себе.
— Многие, но не все.
— Значит, вы их не презираете? — фыркнул Прайс. — Думаете, их можно изменить? Выходит, вы еще больший глупец, чем я считал.
— Таких, как Бэкфорды, я тоже терпеть не могу. Однако в мире есть и по-настоящему добрые люди, которые заботятся о других.
Прайс недоверчиво усмехнулся.
Под одной из арок моста внизу пропыхтел буксир. Дождавшись, пока он отплывет подальше, я заговорил:
— После смерти моей матери меня подобрала одна женщина — миссис Дойл. Поняла, что мальчику нужен дом. Только ее доброта заключалась не в самом поступке, а в том, как она это сделала. Ни разу не дала мне понять, что я обуза, ни разу не пристыдила, хотя я стал для ее семьи лишним ртом. Зато благодарила за любую маломальскую помощь, хотя на самом деле я лишь возвращал долг.
— Вам повезло, — пожал плечами Прайс.
Да, мне просто невероятно повезло, и не потому, что ма Дойл меня приютила, а потому, что день за днем показывала, что такое порядочность и милосердие. Я ее так по-настоящему и не отблагодарил, а сегодня был особенно признателен: ма Дойл дала мне прекрасный пример, который поможет здесь и сейчас.
— Расскажите об Элейн, Бернард, — мягко попросил я.
— Можно задать вам один вопрос? — сказал он, опершись о парапет. — Знаете ли вы хороших девушек? Может, у вас есть сестра или, например, племянница?
Мне не слишком хотелось втягиваться в тот разговор, что предлагал Прайс, но в памяти невольно всплыло лицо Элси, и я кивнул.
— Ага. Вот представьте себе вашу девушку. Допустим, она прислуживает в чужом доме, зарабатывает на жизнь. Каждый день встает в шесть утра и трудится до десяти или до одиннадцати вечера. Отдыхает только в воскресенье, и то половину дня. — Его голос надломился. — А теперь представьте пьяного скота, который заявляется домой и насилует вашу девушку на кухонном столе. Угрожает ей ножом и сливает в нее свое злое семя, не переставая посмеиваться — дескать, его жена ей в подметки не годится! Девушка находит в себе мужество предстать перед судом, а ведь рассказать о насилии — все равно что пережить его снова! Моя бедная девочка… Стояла там, выслушивая гнусную ложь: якобы она все спланировала сама, чтобы потом шантажировать своего господина. А все эти мужчины только перемигивались да насмехались над ней!
