Отведи меня к реке (ЛП) - "spacedmuch"

========== Глава 1. Странная метафизическая элегантность смерти ==========

Kaleida - Take me to the river

Энди Сакс смотрела в окно своего кабинета на то, как дождь заливал город. Ей хотелось открыть окно и вдохнуть запах мокрого асфальта. Однако, четырнадцатый этаж делал это невозможным, и, не в первый раз за последнее время, она обнаружила, что чувствует себя заключенной в своем собственном офисе.

Легкий стук в дверь отвлек ее от мрачных мыслей, и она обратила внимание на женщину, тихо открывшую дверь. Она работала с Радхой уже два года, и на ее лице было что-то, что подсказывало - ей не понравится то, о чем они будут говорить.

— У тебя есть свободная минутка? — спросила Радха, входя в офис. Энди взглянула на рукопись на своем экране, которая оставалась нетронутой в течение большей части последнего часа.

— Это полностью зависит от того, кто спрашивает, — сказала она, закрывая свой ноутбук.

Радха подошла к ее столу и села.

— Я вообще-то — дрожь в ее голосе подтвердила худшие подозрения Энди.

— У меня было предчувствие, — вздохнула Энди, сняв очки и откинувшись на спинку стула. — Так кто же уводит тебя у меня?

Радха выглядела удивленной и покоренной. Энди ожидала этого уже некоторое время. Особенно успешная маркетинговая кампания, которую Радха провела для одного из их новых авторов, должна была привлечь внимание кого-то. И, судя по выражению лица Радхи, это был кто-то большой, с предложением, которое невозможно отклонить.

— Элиас-Кларк, — произнесла Радха через мгновение. — Они связались со мной на прошлой неделе. Я отказала им, но они вернулись, и это много, Энди.

Энди не смогла удержаться от смеха. Она слишком хорошо знала глубину карманов Элиас-Кларк.

— Ну, я полагаю, пришло твое время нырнуть в бассейн с акулами. Нью-Йорк?

Радха кивнула:

— Я сказала им, что мне необходимо отработать мое двухнедельное уведомление здесь, очевидно. Но с моими кредитами я просто не думаю, что смогу отказаться. Мне так жаль.

Энди подняла руку.

— Не извиняйся. Ты должна думать о себе. Если бы у нас был бюджет как у Элиас-Кларк, мы бы платили тебе столько, сколько ты заслуживаешь.

Радха немного откинулась на спинку стула, напряжение со вздохом покинуло ее лицо. Энди не думала, что была особенно пугающим сотрудником старшего звена, но, возможно, в последнее время она была немного не в себе. Ничто больше не казалось ей правильным. Ни ее одежда, ни квартира, ни работа, да даже этот город.

— У тебя есть кто-нибудь на примете для замены? — спросила Энди, открыв свой ноутбук и находя информацию о персонале маркетингового отдела. Их было так много сейчас. Цифровой маркетинг сам по себе был круглосуточной работой, и потеря главы отдела — это серьезно.

— Да, Кимани. Она была моей тенью большую часть последних шести месяцев.

Энди открыла ее файл и побледнела, когда прочитала дату рождения. Двадцать шесть и уже повышение до руководителя.

Радха, должно быть увидела ее сомнение.

— Я знаю, что она молода, но у нее есть лидерские качества, и она хороша в принятии решений. Дай ей шанс. Ты всегда можешь назначить ее временно исполняющей обязанности главы отдела, но она заслуживает повышения в любом случае.

Энди подняла бровь, и Радха улыбнулась ей в ответ.

— Эй, я должна присматриваться к своими девочкам, верно?

Энди позволила улыбке появиться на своем лице и покачала головой. У всей команды Радхи не было ни единой конкуренции между собой. Они все работали как хорошо слаженный механизм: дополняя, поддерживая и прикрывая задницы друг друга. Иногда Энди жалела, что она не родилась десятью годами позже. Или двадцатью пятью годами ранее, когда деньги не решали столько.

— Временный глава отдела. Вероятно, я смогу провести переговоры, о небольшом увеличении зарплаты, чтобы компенсировать ее возросшие обязанности. Через полгода, если она себя покажет, то получит должность и зарплату, которые будут соответствовать. Довольна?

Радха просияла.

— Спасибо, Энди, — сказала она, вставая.

— Это не будет легкой прогулкой для нее. Ей придется работать. И мне нужно твое официальное заявление об увольнении к утру, чтобы я могла передать его Тиму.

— Я все сделаю, — сказала она, направляясь к двери.

— О, и Радха? — сказала Энди, останавливая женщину на полпути.

— Максимально используй эту возможность. Элиас-Кларк может открыть для тебя двери, о которых ты даже и не мечтала.

На лице Радхи промелькнуло странное выражение, как будто она пыталась разгадать головоломку, и ей только что дали еще один кусочек.

— Я постараюсь, Энди, и еще раз спасибо за понимание.

Она вышла и закрыла за собой дверь. Снова оставшись одна, Энди потянулась и закрыла ноутбук с сияющим молодым лицом Кимани. Прошло много времени с тех пор, как сама Энди была так счастлива. Развод оставил ее замкнутой и толкал на размышления. Ее мысли слишком часто возвращались в прошлое, к тому от чего ей пришлось отказаться ради любви. Она шла на компромисс. Слишком часто, если подумать.

Элиас-Кларк.

Ее недолгое пребывание в сверкающих офисах журнала «Подиум» стало катализатором многих событий, которые последовали после. Она была так высокомерна тогда, думая, что ее будущее гарантированно, что она предназначена для славы и каким-то образом ей это должны. Она думала, что лучше, что сможет проложить новый путь, где удержит равновесие и, будет лучше тех, кто был до нее. Миранда Пристли так или иначе укрепила эти идеи в ее уме, когда позволила ей безнаказанно уйти на работу в Зеркало.

Она рвала свою задницу в этой газете, но окупаемость была минимальной. Журналистика оказалась не той, что была ранее. Заголовки создавались для шока и привлечения внимания пользователей социальных сетей. В большинстве публикаций присутствовала предвзятость, а ей недоставало репутации, чтобы писать самостоятельно в качестве фрилансера. После нескольких лет, проведенных в этих условиях, она была уничтожена. Ее возраст предполагал движение в цифровом направлении, но эти статьи, всегда короткие, бессодержательные, забывались почти сразу же как были прочитаны. Она не видела смысла в том, что делала. Она была хорошим писателем, как и многие другие, большинство из которых были готовы продать душу за максимальное количество просмотров страниц. У нее было старомодное мышление, и в конце концов редактор уволил ее за отказ идти на компромисс со своими принципами, и она не смогла заставить себя остаться.

Чувствуя себя потерянной и плывущей по течению, Нейту удалось убедить ее, что смена обстановки пойдет на пользу. Так что она продала свои вещи, собрала сумку и переехала в Бостон, затем в Вашингтон и, наконец, в Чикаго, гонимая его повышением за повышением. К журналистике она больше не возвращалась. Она продолжала писать, в основном для себя, а потом где-то на этом пути перестала писать вообще.

Они поженились, потому что это казалось логичным. Только намного позже она поняла, что совершила ошибку. Они были в Вашингтоне в то время. Она работала младшим редактором в издательстве среднего размера, когда Нейт решил, что хочет детей.

Она четко помнит тот день. Они праздновали. Вещи в квартире были, наконец, упакованы и они были готовы к переезду. Нейт получил желаемое повышение в Чикаго, и небольшое издательство там было готово дать ей шанс с гарантией повышения с должности младшего редактора в течение восемнадцати месяцев. Хоть она и согласилась на меньшую зарплату, это, по крайней мере, давало ей что-то, чего она хотела. Чикаго ее не привлекал. Ей нравился Вашингтон. Но Нейт нашел другую работу своей мечты, и, учитывая то, что она тоже нашла работу, не было особого смысла противиться переезду.

Он много выпил, прежде чем намекнул ей на эту идею, но что-то в его глазах подсказало ей, что он настроен серьезно. Жена его брата только что родила второго ребенка, а Энди не становилась моложе. Он сказал, что им необходимо задуматься об этом. Даже тогда, после четырех выпитых бокалов вина, что-то удерживало ее от того, чтобы сказать «да». Она отшутилась и на месяцы забыла об этом. У нее было много оправданий: переезд, новая работа, внезапный уход главного редактора, который позволил ей быстро продвинуться по карьерной лестнице. Нейту потребовалось два с половиной года, чтобы наконец противостоять ей, и она была вынуждена признаться ему и самой себе, что не хочет детей; не могла представить их, не с ним. Она все еще не могла сказать, что это был за день, но что-то внутри нее знало, что, согласись она в тот момент это стало бы последним гвоздем в гроб ее жизни, и что-то внутри нее, наконец, восстало, чтобы защитить то немногое, что у нее осталось.