Дэвид Лисс - Компания дьявола

Так ли это? В моей голове пронеслись сотни мыслей. Я никогда не говорил с мистером Франко о Пеппере, никогда не упоминал этого имени. А он, со своей стороны, никогда не скрывал, что занимался сделками, связанными с Ост-Индской компанией. Более того, он как-то сказал мне, что его отношения с компанией нельзя назвать дружественными и что компания всегда смотрела на его действия враждебно. Неудивительно, подумал я, ведь он поддерживал изобретение, которое сулило отнять у компании большую долю ее торговли. Странно, что Франко никогда не говорил мне об этом проекте, но, наверное, он считал, что это не имеет отношения к моему расследованию. Или, что может быть еще вероятнее, предпочитал сохранить проект в тайне, по крайней мере до тех пор, пока это безопасно для него или для меня.

Мои мысли были внезапно прерваны звоном разбившегося стекла, вспышкой света и волной жара. Нет, не просто жара. Пламени.

Что случилось? Я начал действовать, даже не осознав, что произошло, так как в комнате пылал огонь. Я вскочил и потащил Элиаса подальше от пламени, при этом какая-то отдаленная часть моего сознания говорила мне, что я видел. Кто-то бросил в окно подожженный бочонок с ламповым маслом или другой горючей жидкостью. Элиас бросился к открытому окну, чтобы выбраться наружу, но я оттащил его обратно.

— Нет! — закричал я. — Тот, кто хотел сжечь нас, все еще снаружи и надеется, что мы выпрыгнем. Нам надо бежать с другими посетителями, затеряться в толпе.

— Согласен, — сказал Аадил и потянул Тизера за руку.

Я открыл дверь и уже бросился было бежать, но замер. Мне тотчас стало ясно, что подожгли не только нашу комнату. Мгновение я тешил себя надеждой, что нападение было направлено не на нас, что мы стали несчастными жертвами обстоятельств, случайными очевидцами некоего постороннего конфликта, но тут же понял, что надеяться на это было глупо. Против нас действовали мощные силы, несомненно уготовившие нам участь сгореть заживо.

Элиас, который никогда не отличался смелостью и лелеял свою трусость, как иные мужчины лелеют добродетели, выскочил первым, и едва я переступил порог, в комнату влетел новый бочонок, ударившись о единственную не затронутую еще огнем стену. Через секунду все было объято пламенем, и я потерял из виду Тизера и Аадила.

Я замер, разрываемый чувством самосохранения и долга. Элиас не страдал от подобных противоречий и уже направлялся, смешавшись с толпой, к ближайшему выходу.

— Мистер Багхат! — позвал я. — Вы целы?

— Пока цел, — отозвался он. — Если можете, уходите. Мне к двери не пробраться. Мы попробуем выбраться через окно.

— Соблюдайте осторожность, — начал я.

— Берегите себя! — крикнул он. — Уходите, поговорим позднее.

Таким мудрым советом не следовало пренебрегать. Я протиснулся в толпу, ломившуюся к выходу. Слышались крики и возгласы, хруст ломающейся мебели и звон разбитой посуды. Густой дым наполнил помещение, и я ничего не видел. Оставалось уповать на окружающих, на то, что животный инстинкт самосохранения выведет их, а значит, и нас из этого ада. Все во мне восставало против того, чтобы довериться посторонним, но выбора не было, поэтому я двигался вперед, опустив голову, чтобы не вдыхать дым, и согнувшись, чтобы защититься от языков пламени.

Наконец мы выбрались из здания. Снаружи собрались констебли и соседи, которые пытались потушить пожар, передавая по цепочке ведра с водой. Я заметил, несмотря на страх и радость освобождения, что они совсем неплохо справляются. Спасти таверну не было никакой надежды — она, в сущности, уже сгорела дотла, — но надо было спасать окружающие здания. По крайней мере, с погодой нам повезло. После того как мы вошли в таверну, дождь усилился, и, несмотря на испуганные крики и треск горящего дерева, было слышно, как шипит вода, соприкасаясь с пламенем.

На мгновение в голове промелькнула мысль: стали бы люди, которые пытались нас убить, использовать иной метод, если бы не было дождя? Даже безжалостный убийца едва ли решится рисковать тем, чтобы сжечь полгорода. Но, видимо, подобных сомнений у них не возникало. Я видел, что уже по крайней мере полдюжины человек получили тяжелые ожоги. Они лежали на земле, взывая о помощи.

Именно там я нашел Элиаса. Пусть он не обладал львиным сердцем, но, как только опасность миновала, бросился не колеблясь на помощь страдальцам. Он склонился над молодым парнем, почти мальчиком, у которого сильно обгорели руки.

— Соберите немного снега! — крикнул он стоящей неподалеку женщине, вероятно подавальщице из таверны. — Приложите снег к руке, и пусть он не снимает его как минимум четверть часа.

И бросился смотреть, кто следующим нуждается в его услугах, увы, как он и сам сознавал, очень ограниченных, поскольку ожоги — это страшные травмы. Вдруг он застыл как вкопанный и указал на здание.

Я сразу увидел то, что его поразило, но лучше бы не видел. Из пламени, словно из собственной могилы, шатаясь, вышел Аадил. Его одежда и кожа обгорели, чулки сгорели почти полностью. Ноги покрывали ужасающие красные ожоги, лицо в саже, чернее его собственной кожи. Но больше всего меня встревожила кровь. Кровь была на его лице, руках и ногах, но главным образом на груди, и она все прибывала.

Мы с Элиасом бросились к нему и подхватили на руки. Вдвоем мы еле удержали его, чтобы он не упал на землю. Как только мы его осторожно опустили, Элиас разорвал сорочку на его груди.

— В него стреляли, — сказал он. — Судя по следам пороха на одежде, практически в упор.

— Что можно сделать?

Он промолчал и отвел глаза. Я понял, что сказать ему нечего.

— Тизер мертв, — с трудом произнес Аадил.

— Берегите силы, — сказал ему Элиас.

Он отрывисто рассмеялся:

— Для чего? Я отправляюсь в рай и не страшусь смерти, поэтому не утруждайте себя и не пытайтесь меня успокоить.

Он замолчал, чтобы откашлять сгустки крови.

— Вы сделали все, что могли, — сказал я. — Кто стрелял в вас, мистер Багхат? Вы видели?

— Я пытался его спасти, но не смог вовремя к нему пробраться.

— Кто стрелял в вас, мистер Багхат? — снова спросил я. — Скажите, кто это сделал, чтобы мы могли отомстить.

Он отвернулся, и его глаза закрылись. Я подумал, что он умер, но оказалось, силы покинули его не до конца.

— Вам нужна помощь, — сказал он. — Селия Глейд.

И с этими словами испустил дух.

Глава двадцать седьмая

Мы с Элиасом не хотели отнестись непочтительно к только что обретенному и столь быстро утерянному товарищу, но понимали, что нам не следует привлекать к себе внимание и тем более попадаться на глаза кому-нибудь из констеблей. Я слишком хорошо знал, что, невзирая на степень вины или невиновности, любое появление перед мировым судьей может закончиться продолжительным заключением в тюрьме, и мне вовсе не хотелось что-либо объяснять даже честнейшему мировому судье, если такие существуют в природе.

Одной переправы через реку на лодке с нас было достаточно, и мы наняли экипаж, который перевез нас на другой берег по мосту. Элиас заламывал пальцы и кусал губы, но в остальном владел собой и настроен был по-философски. Даже тому, кто, подобно мне, сам выбрал жизнь, часто наполненную насилием, тяжело видеть, как у тебя на глазах умирает человек, или посидеть с человеком в одной комнате и узнать, что несколькими минутами позже он сгорел заживо. Как хирург, Элиас часто имел дело с ранами, и нередко ему приходилось самому причинять боль, но видеть, как от насилия страдают невинные люди, — совсем другое, и он тяжело это переживал.

— Что это значит? — наконец спросил он. — Его последние слова насчет Селии Глейд?

Казалось, что прошло полжизни с тех пор, как я застал Элиаса наедине с ней, и у меня не было сил думать об этом сейчас. В свете всего случившегося после измена казалась сущей ерундой, и я решил относиться к ней соответственно.

— Одно из двух — либо то, что мы должны искать у нее помощи, либо должны от нее защищаться.

В темноте экипажа было видно, как он размеренно кивает.

— И что из двух, по твоему мнению?

— Не знаю. Знаю лишь, что нам срочно необходимо повидаться с мистером Франко. Нужно узнать, что ему известно об этом Тизере и изобретении Пеппера.

— Он вроде бы твой друг, — сказал Элиас. — Неужели он на службе у компании?

Я покачал головой:

— Не думаю. Скорее, он сделал какие-то вложения, возможно, знает больше, чем думает, и Кобб выбрал его первой жертвой для своего удобства и моего ужаса.

— Чтобы он не понял существующей связи и не рассказал о ней?

— Вероятно. Багхат и Тизер утверждали, что он сделал какие-то вложения в разработку станка. А станок — самое главное во всем этом безумии. Если мы сможем заполучить чертежи ткацкого устройства, мы должны отдать его Эллершо, и сделать это необходимо до полудня завтрашнего дня.