Зорич - Марина В. Кузьмина
Казаков было слишком мало, чтобы охватить весь периметр, и есаул принял решение: охранение до зимы вести радиальными маршрутами, не привлекая внимания. Иван насвистывал что-то, потом замолк. Двигались в полной тишине. Лишь лошади иногда фыркали да изредка стучали копытами, задевая иногда торчащие кое-где корни деревьев. Тропа узкой лентой извивалась меж высоких деревьев. Внизу сплошь ели, чем выше, тем больше кряжистых сосен и кедров. Временами выезжали на поляны, сплошь заросшие цветами и кустарником. День был солнечным, жарким. В чаще воздух был душным, спёртым. На полянах лёгкий ветерок, пахнущий сосновой смолой и цветами, приносил разомлевшим казакам некоторое облегчение. На одной из полян, сплошь заросшей малинником, решили сделать привал, пообедать и повернуть назад. Так и сделали: расседлали лошадей, плотно поели и, подложив сёдла под голову, задремали. Первым проснулся Иван:
— Дядя Фрол, вставай, а то не успеем до вечера!
Беспокойный Иван уже скрылся на вороном в чаще леса, а Фрол Иванович, придержав коня, не торопясь отправлял ладонью в щербатый рот пригоршни ягод, когда тишину леса разорвал вдруг лошадиный визг, храп, болезненный вскрик с матерком Ивана и глухой рык зверя. Подскакавшему Фролу, видавшему всякое, представилась страшная картина. Спину Ивана оседлал какой-то крупный жёлто-серый зверь, вцепившийся клыками в левое плечо племянника. Вороной кружился на месте, дико визжал, вскидывал задние ноги, пытаясь избавиться от напасти. Иван не потерял самообладания: пытавшемуся свалить его со спины коня зверю он правой рукой ножом наносил удары. Подскочивший Фрол, выбрав момент, ткнул клинком зверя под лопатку, чем и решил дело. Хищник с глухим стуком рухнул на землю и забился в конвульсиях. Фрол занёс шашку для удара, но услышал слабый голос Ивана:
— Не надо, не порти, я из неё чепрак сделаю.
Несмотря на трагизм сцены, Фрол облегчённо рассмеялся:
— Ну ты и чертяка, племянничек!
Зверь затихал, дёргая толстыми лапами и оскалив клыкастую пасть. Иван сполз осторожно с коня и, прикрывая рану ладонью, подошёл к зверю.
— Дядя, это же рысь! Но смотри, какая здоровенная!
Фрол, держа за повод дрожащего вороного, подошёл ближе:
— Да, Ваня, если бы ты не удержал повод, он бы тебя понёс, худо бы дело кончилось! Ты посмотри, как он коняке спину разодрал!
Иван поднял с травы нож и засунул его за голенище. Перевязав раны крест-накрест под мышками, предварительно смазав их какой-то пахучей мазью из седельной сумки, тронулись в обратный путь. Рысь Фрол взвалил на спину своей спокойной, как сам, рыжей кобылы, привязав её к седлу, лошадь только фыркнула. И тронулись в обратный путь. Дорога вниз заняла намного меньше времени, и в посёлок они успели вернуться засветло.
Глава третья
Пока есаул, выйдя во двор, натужно соображал, где же он его видел, ноги сами привели на хоздвор. Под большим навесом стояли параллельно два длинных стола. На одном молодые девки рубили капусту для засолки в большие кадки. На другом — перебирали груды сваленных грибов и ягод. Среди женских платков кое-где были видны и казачьи папахи. Чтобы не смущать своим внезапным появлением, Евгений Иванович обошёл работающих стороной. Начальник хоздвора под большим орехом распекал стоящую напротив худенькую девушку. Увидев есаула, он встал и что-то сказал, взмахнув рукою. Девушка повернулась и пробежала мимо Евгения Ивановича, зыркнув глазами.
— Добрый день! Я Зорич Евгений Иванович, а вы, насколько понимаю, Аркадий Алексеевич, начальник хозяйства?
— Да, да, вы правы! — и двумя руками доверительно придержал руку Евгения Ивановича. — Очень рад, очень рад! Чем обязан?
Аркадий Алексеевич смотрел сквозь очки добрыми близорукими глазами.
— Видите ли, Аркадий Алексеевич, я здесь человек новый, а цель моего прибытия сюда обязывает меня быть в курсе всего, что меня окружает…
— Да, да, дорогой Евгений Иванович, — перебил начхоз. — Я понимаю, понимаю, но что я могу? Моё хозяйство… — и он развёл руками.
— Вот-вот, Аркадий Алексеевич, это меня и беспокоит. Со мною прибыло сюда более ста человек. Я хотел бы быть уверенным, что такое количество едаков не окажется непосильной нагрузкой на продовольственную базу рудника.
— Ах, это? Это совершенно пустое, можете быть совершенно, абсолютно спокойны на этот счёт. — Начхоз взял есаула под руку. — Пойдёмте в дом. За чаем я вас совершенно успокою!
Евгений Иванович не мог скрыть довольной улыбки, его позабавила такая безмятежная уверенность Аркадия Алексеевича. Небольшой дом был полон уюта и дышал пирогами. Радушная хозяйка, сложив руки на животе, с улыбкой на круглом лице соблазняла податливого Евгения Ивановича то тарелочкой наваристого борща, то румяными котлетками. Давно он не чувствовал себя таким раскованным в чужом доме. Обед завершился чаем с вареньем и пирожками с луком и яйцом, со смородиной и ещё бог знает чем. Расслабленный бутылочкой наливки, потерявший свой обычный строгий вид, Евгений Иванович растрогал хозяйку, заявив, что так мило и хорошо ему было только в детстве у бабушки. Он бы наговорил ещё много хорошего, но хозяин дома увлёк его в соседнюю комнату.
— А теперь, уважаемый Евгений Иванович, я расскажу Вам о состоянии дел в доверенном мне хозяйстве, — и поднял указательный палец к потолку, — но продолжать не стал,
