Дуэль со смертью - Антон Чижъ

– У кого она могла остановиться, вернувшись из Москвы?

Половцев пожал плечами:

– Ума не приложу… У брата точно не могла: у Арнольда квартирка маленькая… Разве гостиницу сняла…

Вошел Лебедев, показал знаками, что хочет немедленно сообщить что-то важное. Ванзаров проводил Половцева до двери, просил подождать в зале. Среди друзей горе переносить легче.

– Бедняга, – сказал Лебедев ему вслед. – Так вот, друг мой: этот ваш отравитель Кошляков сам отравлен каломелью. Вскрытие укажет точно, но внешний осмотр говорит об этом.

Взяв фужер, Ванзаров наполнил его до краев лимонадом.

– Не сочтите, Аполлон Григорьевич, за дерзость с моей стороны. Прошу вас позвать из зала одного господина.

7

Уверский вошел в зеркальный зал в прекрасном расположении духа. Ему было лестно, что сам великий Лебедев пригласил и ведет под локоток. Он поклонился Ванзарову, который пил лимонад большими глотками.

– Такая жара, что не могу остановиться, все пью и пью. Не желаете?

От лимонада Уверский вежливо отказался.

– У вас стол накрыт, а гостей нет, – добавил он.

– Гости мертвы, – сказал Ванзаров. – Изволите взглянуть?

Предложение было неожиданным. Уверский оглянулся на Лебедева, будто ища поддержки. Аполлон Григорьевич был строг и непроницаем.

– Ну, если настаиваете…

– Именно так, настаиваю… Вы же не только чиновник Врачебно-полицейского комитета, но и врач. Умеете лечить людей. На чем специализируетесь?

– Терапия внутренних болезней, – ответил Уверский.

– Благородно. Взгляните на труп…

Над лежащим телом Ванзаров приподнял простыню.

Уверский глянул и отвернулся.

– Какая трагедия: это же госпожа Половцева…

– Трагический спектакль, – Ванзаров опустил белую ткань. – Унес две жизни.

– Ужасно, ужасно. Но почему вы показываете мне?

– Дело в том, что автор этого спектакля мне известен, Александр Иванович.

– Неужели? – Уверский мирно улыбался.

– Блестящая идея преступления: чиновник сыскной полиции должен расследовать свое же убийство, не зная, что умирает.

– Не понимаю, о чем вы…

– Господин Кошляков погиб в мужской комнате, он ничего не мог рассказать. А вот Елизавета Андреевна успела дать показания. Нам известен автор двух смертей, господин Уверский.

Чиновник Врачебно-полицейского комитета не отпускал улыбку.

– Вы ошибаетесь, господин Ванзаров.

– Трудно разглядеть истину, когда она перед глазами. Все просто: Кошляков находит в Пскове актеров, Половцева снимает зал в «Дононе», чтобы устроить фальшивый банкет. Я выбран в качестве достойной мишени. Вы кормите Кошлякова и Половцеву пилюлями каломели под любым благовидным предлогом, например как противоядие, и предупреждаете не пить лимонад. Но забываете сказать, что нельзя есть маринады, в которых уксусная кислота. Кошляков разыгрывает приступ влюбленного и сыплет мне в соусницу гость пилюль, в горячке выпивает лимонад. Наверняка вы сказали ему, что это невинная шутка: господина полицейского хорошенько пронесет, да и только… На один вопрос нет разумного ответа: зачем вам понадобилось убивать меня? Зачем придумывать клуб «Одиссей»?

Уверский слушал, медленно кивая.

– Жаль, жаль, господин Ванзаров, что вы ничего не поняли. С тем и оставайтесь. – Он сунул руку в нагрудный карман, бросил что-то в рот и с силой раскусил. Что-то хрустнуло со звуком ореховой скорлупы.

Бросившись к нему, Лебедев сильнейшим захватом стал разжимать челюсти. Уверский отпихивал его руки.

– Он яд проглотил! – закричал Аполлон Григорьевич. – Помогайте!

Ванзаров принялся помогать, чем мог. Было поздно…

8

До наступления Нового года оставалось четверть часа. Метрдотель умолил оставить тела Половцевой и Уверского в зеркальном зале, чтобы не пугать гостей. Тело Кошлякова получилось незаметно вынести и отправить в полицейский участок. Лебедев остался с Ванзаровым. Курочкин был на страже у дверей.

Аполлон Григорьевич, не стесняясь, поедал порции севрюжины, закусывая грибочками. Аппетит его был силен и крепок, как всегда. Ванзаров к еде не прикасался, сидел в раздумьях.

– Что печальны, друг мой? – спросил Лебедев, работая мощными челюстями.

– Нелогично и нелепо.

– Что именно?

– Зачем убивать меня? Никаких дел, ни плохих, ни хороших, между мной и Уверским не было. Здоровались на приемах в министерстве.

– Кто-то попросил об одолжении. У вас врагов множество.

– Если Уверский хотел убить меня, мог найти десяток более простых способов.

– Всякое бывает, – сказал Лебедев, вытаскивая из зубов рыбью косточку.

– Не бывает, – ответил Ванзаров. – Половцева потратила полторы тысячи на банкет, еще столько же, чтобы нанять актеров… Таких свободных денег у нее не было… Откуда они взялись? Логично предположить: Уверский финансировал. Моя голова не стоит трех тысяч.

– Вы себя не цените…

– Любой беглый каторжник с Горячего поля пырнет ножом за пятерку. Мало того, Половцева втянула родного брата в авантюру. Втайне от любящего мужа приехала в Петербург, остановилась в «Англии». Пришла ко мне, чтобы заманить наверняка, зная, что на приглашение неизвестного клуба не поддамся. Отправила посыльного из гостиницы… И ради чего? Получить мой труп?

– За ваш труп многие готовы заплатить.

Можно расценить как комплимент. Логика считала по-иному.

– Так убийства не делают. Слишком сложно и непредсказуемо. Если бы я не пришел на банкет? Все напрасно? Половцева и Кошляков остались бы живы, но как устроили бы вторую попытку покушения на меня?

Аполлон Григорьевич отправил в рот порцию грибков.

– Выходит, не было красивой идеи: сыщик… прошу прощения, чиновник сыска погибает, расследуя свое убийство?

– Идея была. Наверняка. Как дополнение к главной игре.

– Игре? Что еще за игра?

Не было доказательств, только логическая цепочка. И оценка характера Половцевой психологикой. О чем в присутствии Лебедева лучше не заикаться. Психологику великий криминалист упрямо считал лженаукой. Ревнуя ее за победы.

– Единственное предположение, – в раздумьях сказал Ванзаров.

– Не томите, друг мой. – Криминалист вкусно причмокивал.

– Простой вопрос: почему Половцева сделала вид, что не знает меня, а потом подмигнула за столом? Для ее характера – откровенная странность.

– Волновалась, запуталась.

– Это нелогичный ответ.

– Неужели?

– Половцева не ошиблась и не испугалась. Потому что все случившееся, весь спектакль – это не покушение на меня лично.

– А что же?

– Дуэль. Честная дуэль с правилами и секундантами. Убийцы Половцева и Кошляков приняли каломель. И я должен был принять пилюли каломели. В живых остается победитель дуэли. А господин Уверский вроде арбитра. Секунданта. Половцева честно дала мне шанс уйти: я мог обидеться на ее глупую забывчивость. Когда подмигнула, дала сигнал: мы в игре, дуэль началась. Только она забыла мелкую деталь: зеркала в зале отражают то, что происходит за спиной. Без каломели лимонад был не оружием дуэли, а просто лимонадом.

Лебедев тщательно вытер рот салфеткой.

– Красиво, но никаких доказательств…

Ванзаров встал.

– Доказательство есть, – сказал он и подошел к телу Уверского.

Обыскав внутренние карманы пиджака, он вынул запечатанный конверт. На лицевой стороне имелась надпись чернилами: «Победителю».

– Это что такое? – спросил Аполлон Григорьевич, разглядывая послание.

– Приз, который секундант должен был вручить