Мэтью Перл - Тень Эдгара По
Я возразил резким смехом, определенно покоробившим Питера, — словно отрицание потенциальной заинтересованности сумасшедшего в долговых тяжбах принижало все адвокатское сословие. Впрочем, я тотчас же раскаялся и более спокойно объяснил, что дело касается Эдгара По. Я признался, что с самой его смерти собираю газетные упоминания о нем и нашел уже немало несоответствий.
— В частности, все газеты намекают, будто По умер от своей «роковой слабости» — это у них эвфемизм для слова «пьянство». Но где доказательства? Разве эти же самые газеты — по крайней мере некоторые из них — за несколько недель до смерти По не писали о его вступлении в ричмондское Общество трезвости? Разве не утверждали, что По держится данной клятвы?
— Бездельник этот твой Эдгар По, вот он кто! Впрочем, поэты все такие. Читать его — все равно что дышать полной грудью в мертвецкой.
— Питер, ты говорил, что не читаешь По!
— Именно поэтому и не читаю! И не удивлюсь, если с каждым днем читающих эти книги будет становиться все меньше. Да ты хоть на названия посмотри — от них одних кошмары начнут сниться! И не воображай, пожалуйста, Квентин Кларк, что, раз ты без ума от Эдгара По, значит, и другим он по нраву. Говорю тебе, По тут ни при чем — просто тебе хочется думать, будто угроза связана с его именем! Я совершенно уверен: она не имеет никакого отношения к По, и вовсе является мнимой. Нет, всему виной твои расшатанные нервы!
И Питер всплеснул руками.
Возможно, он был прав — в конце концов, Фантом не назвал ни имени Эдгара По, ни какой-то специфической даты. Откуда же взялась моя уверенность? А я не сомневался: некто задумал остановить мое расследование. Я не сомневался: есть человек, знающий, что конкретно случилось с Эдгаром По в Балтиморе, и есть человек, который этой правды боится. Нужно выяснить правду, чтобы понять причину опасений.
Однажды, когда я корпел над проверкой важного договора, в кабинет заглянул наш клерк:
— Мистер Кларк. Тут мистер По…
Изумленный, я велел выражаться яснее.
— То есть от мистера По. Записка. — Клерк помахал клочком бумаги.
Я выхватил записку. Она оказалась от некоего Нельсона По.
Имя было мне знакомо по газетам. Нельсон По, поверенный, занимался делами неплательщиков налогов, мелких воришек и хулиганов, а также одно время числился директором учредительного комитета Балтиморо-Огайской железной дороги. Несколько дней назад я отправил Нельсону По записку, в которой интересовался, не в родстве ли он с поэтом Эдгаром По, и просил о личной встрече.
В ответном письме Нельсон выражал благодарность за внимание к своей персоне и с сожалением констатировал, что профессиональные обязанности не позволят ему встретиться со мной еще несколько недель. Несколько недель! Мне вспомнилась заметка о Нельсоне По в календаре судебных заседаний; я схватил пальто и выскочил на улицу.
Нельсон, в полном соответствии с написанным в газете, находился в суде. Он выступал защитником некоего Кавендера, обвиняемого в попытке физического оскорбления молодой женщины. К тому времени как я добрался до здания суда, слушание дела Кавендера уже было окончено и обвиняемый препровожден в камеру. Поэтому я принялся искать Нельсона По в тюрьме, куда меня пропустили благодаря моей профессии и направили прямиком в нужную камеру. Камера была темная и тесная, обвиняемый шептался с человеком в дорогом костюме. Выражение лица этого человека отличалось характерной для адвокатского сословия невозмутимостью. На столе стояли кофейник и тарелка с белым хлебом.
— Трудный выдался день? — на правах собрата по цеху спросил я сквозь решетку.
Человек в дорогом костюме поднялся со скамьи:
— Имею честь знать вас, сэр?
Я протянул руку тому, кого впервые увидел на похоронах, на перекрестке Грин-стрит и Файетт-стрит.
— Вы мистер По? Меня зовут Квентин Кларк.
Нельсон По был мал ростом и чисто выбрит; умный лоб почти мог соперничать со лбом Эдгара По, как его изображают на портретах, своей шириною, однако чертами лица Нельсон По походил на хорька. Темные глаза я бы назвал бегающими. Я вообразил Эдгара По в минуты вдохновения — глаза сверкают отраженным светом, ибо сами непроницаемы. И все же Нельсон По, особенно в полумраке тюремной камеры, показался мне почти двойником великого поэта.
Жестом Нельсон По дал понять своему клиенту, что ненадолго оставит его одного. Заключенный, еще секунду назад прятавший лицо в ладонях, вскочил с живостью и проследил уход своего защитника.
— Если память мне не изменяет, мистер Кларк, — начал Нельсон, едва охранник замкнул камеру, — я писал вам, что очень занят.
— Достопочтенный мистер По, дело не терпит отлагательств. Ибо касается вашего родственника.
Нельсон крепче стиснул пачку документов, как бы напоминая: есть дела и поважнее.
— Несомненно, мое дело вызовет ваш личный интерес, — рискнул я.
Нельсон По прищуром изобразил нетерпение.
— Речь идет о смерти Эдгара По, — уточнил я.
— Мой кузен Эдгар алкал умиротворения. Мы с вами, мистер Кларк, по счастью, ведем размеренную и благополучную жизнь. А бедный Эдгар давным-давно промотал самую надежду на мир и покой.
— А как же его планы учредить литературный журнал высшей пробы?
— Да… планы…
— Ваш кузен непременно довел бы дело до конца, мистер По. Он боялся, как бы прежде его враги не…
— Враги! — резко перебил Нельсон По. И вдруг замолчал и уставился на меня. — Сэр, — заговорил он с новой, настороженной, интонацией, — почему вы явились в это мрачное место? Каков ваш личный интерес в деле моего кузена?
— Я… я его адвокат, сэр. Я намеревался защищать новый журнал от клеветы и пасквилей. Если у вашего кузена действительно были враги, сэр, я должен узнать их имена. — «Адвокат покойника», — прозвучали в мозгу Питеровы слова. — Я начинаю новый судебный процесс — процесс По!
Нельсон как бы взвешивал сказанное. Его подзащитный тем временем, вжавшись в решетку, закричал:
— Требуйте пересмотра дела, мистер По! Требуйте справедливости! Я невиновен, мистер По; как есть невиновен, по всем статьям! Эта потаскушка врет, все врет!
Несколько минут Нельсону понадобилось, чтобы успокоить отчаявшегося клиента обещанием позднее вернуться к делу.
— Необходимо защитить Эдгара, — сказал я.
— Меня ждут текущие обязанности, мистер Кларк! — Нельсон По шагнул к камере-одиночке, но вдруг остановился и недовольным тоном произнес: — Если хотите продолжить обсуждение, пойдемте ко мне в контору. Там есть нечто, могущее вас заинтересовать.
Вместе мы двинулись по Сент-Пол-стрит. Войдя в тесную от мебели контору, Нельсон сообщил, что был поражен сходством моего почерка с почерком покойного кузена.
— На миг мне показалось, я читаю письмо бедного Эдгара, — беспечно бросил он. — Это сходство заинтриговало бы любого графолога.
Кажется, то были последние добрые слова в адрес Эдгара По, произнесенные его родственником.
Нельсон По предложил мне присесть и вновь заговорил:
— Эдгар с детства отличался безрассудством; он был одержим страстями самого разного свойства. Он женился на нашей общей кузине, прелестной Вирджинии, когда той было всего тринадцать. Этот бутон, мистер Кларк, образно выражаясь, не успел стряхнуть с лепестков рассветной росы. Бедняжка Сисси — так ее называли по-домашнему. Эдгар увез ее из Балтимора, а ведь в Балтиморе она была бы в безопасности. Конечно, дом ее матери на Эмити-стрит не отличался величиной, зато Сисси там окружало любящее семейство. А Эдгар решил: если будет медлить с женитьбой, потеряет привязанность Сисси.
— Без сомнения, он любил ее больше всех на свете, — вставил я.
— Вот, мистер Кларк, взгляните. Именно эту вещицу я и хотел вам показать. Возможно, она кое-что для вас объяснит.
Нельсон извлек из ящика портрет и сообщил, что прислала его Мария Клемм, мать Сисси, доводившаяся Эдгару одновременно теткой и тещей.
На портрете была изображена Сисси в возрасте лет двадцати двух — двадцати трех. Кожа ее отливала жемчужной бледностью, волосы, черные гладкие и блестящие, походили на вороново крыло. Закрытые глаза и склоненная набок головка говорили о нездешнем покое и в то же время навевали неизъяснимую печаль. Я заметил вслух, что Сисси на портрете как живая.
— Нет, мистер Кларк, как мертвая, — поправил Нельсон, сильно побледнев. — Это ее посмертный портрет. Когда Сисси умерла, Эдгар вдруг осознал, что не имеет ее изображения, и заказал вот этот портрет. Лично я не люблю его показывать, ибо художник, что неудивительно, не передал нрава Сисси. Мне неприятен этот бледный мертвый образ, если вы понимаете, мистер Кларк. Впрочем, Эдгар безмерно дорожил портретом. Как видите, мой кузен не мог уступить жену даже самой смерти.
