Сандра Лессманн - Тайна старой знахарки
— Вы можете описать факельщика?
— Мальчишка как мальчишка, светловолосый, лет двенадцати.
— Он говорил, чтобы и вы тоже шли с матерью?
— Точно не помню. С ним отец разговаривал. Но я ведь всегда ходила с мамой.
— Я расспрошу об этом вашего отца.
— Только… я хотела бы вас просить вот о чем. Вы уж ему ничего не говорите о том, что произошло ночью! — с мольбой в голосе проговорила Энн.
— Хорошо, не буду, но при одном условии, — строго ответил Иеремия. — Вы тоже должны мне кое-что пообещать!
— Обещаю вам, что не буду больше делать глупостей, — твердо заявила Энн.
Еще издали они заметили у дверей дома мастера Лэкстона на Дак-лейн небольшую толпу. Все соседские собрались поглазеть на тело всем известной убитой повитухи, которое по распоряжению констебля доставили сюда на лошадях. Ален и Иеремия вынуждены были проталкиваться через толпу. Тело Маргарет лежало на операционном столе хирурга и костоправа Лэкстона. Рядом стоял констебль и с ним еще двое мужчин, один постарше, другой моложе, и оживленно что-то обсуждали. Заметив пришедших, они разом умолкли. На лице старшего появилось выражение облегчения, которое, впрочем, тут же сменилось гневом.
— Энн, где тебя всю ночь черти носили?! — рявкнул он.
Ален, выступив вперед, успокаивающе произнес:
— Мастер Лэкстон, вашу дочь ко мне привел судья Трелони, случайно оказавшийся свидетелем убийства вашей жены. Из-за пурги я решил предложить ей переночевать у меня.
Пожилой костоправ смотрел то на дочь, то на коллегу по цеху.
— Так ты ночевала в доме этого бессовестного бабника… этого ветрогона несчастного! — прошипел Лэкстон. — Отправляйся наверх! Сию же минуту! — Девушка повиновалась. — А что до вас, сэр, как вы могли позволить себе такое? Оставить мою дочь на ночь у себя в доме? При вашей-то репутации! Да вы небось обесчестили девчонку!
— Клянусь вам, ничего подобного у меня и в мыслях не было, — оправдывался Ален. Он никак не рассчитывал на такую благодарность за все хлопоты. — Ваша дочь спала в одном комнате с моей служанкой. И никто не покушался на ее непорочность.
— Как я могу вам верить? — не унимался разъяренный отец Энн. — Вам, который ни одной юбки не пропустит?
«Знал бы ты, — сокрушенно подумал Ален, — что я, наверное, с год не прикасался к женщине».
Иеремия, которого утомила эта глупая перебранка, решил вмешаться:
— Попрошу вас, джентльмены! Мне кажется, сейчас есть вещи и поважнее для обсуждения. Ваша жена убита. И лишь вмешательство судьи Трелони спасло от гибели вашу дочь. Скажите мне, мастер Лэкстон, вы знали мальчишку-факельщика, который приходил вчера за вашей женой?
Иеремия перехватил недовольный взгляд констебля. Страж порядка чувствовал себя оттесненным. Но поскольку Иеремия действовал явно с ведома и по поручению судьи Трелони, промолчал.
— Нет, я этого парня никогда раньше не встречал, — ответил костоправ. — Он не из нашего прихода.
— И еще одно, сэр. Можете в точности вспомнить, что сказал мальчишка?
— Что-то я не пойму вас.
— Ну, он пришел только за повитухой или же настаивал на том, чтобы и ваша дочь пошла с ней?
— Не возьму никак в толк, куда это вы гнете, сэр. Насколько мне помнится, он сказал, что его послали за моей женой и ее ученицей. Мол, обе должны прийти. А чего вы вздумали меня об этом расспрашивать?
— Это очень важно, мастер Лэкстон. Видимо, кто-то намеревался убить не только вашу жену, но и дочь. Прошу вас понять, что Энн до сих пор в опасности.
Лэкстон растерянно посмотрел сначала на констебля, потом на своего сына Мартина, стоявшего тут же.
— Кто вообще этот тип? И чего он здесь важничает?
— Доктор Фоконе — лекарь и мой давний друг, — поспешил заверить его Ален.
Констебль нехотя кивнул.
— Его сиятельство попросил расследовать этот случай. Наверняка там, в верхах, его считают заговором.
Иеремия пропустил мимо ушей язвительный намек. Несмотря на поддержку сэра Орландо, ему этот узколобый страж порядка был не по зубам.
— Вы очень помогли мне, — обратился он к отцу Энн, после чего потащил Алена за рукав прочь из дома Лэкстонов. Они уже успели миновать толпу, как сзади раздался крик:
— Риджуэй! Эй, обождите!
Это был Мартин, сын костоправа Лэкстона и брат Энн. Ален и Иеремия остановились в надежде, что тот хочет им что-то сообщить. Но, подойдя к ним, Мартин вдруг схватил Алена за воротник:
— Если я только узнаю, что вы приставали к ней, все косточки вам переломаю, по одной, клянусь!
Прежде чем Иеремия опомнился, Мартин, оттолкнув сбитого с толку Алена, плюнул ему под ноги и исчез в толпе.
— Понемногу начинаю понимать, отчего бедная девушка в таком отчаянии, — озадаченно заключил Иеремия. — Семейка, нечего сказать.
Ален так и продолжал стоять, не в силах опомниться, и Иеремия ободряюще похлопал его по плечу.
— Ладно, ладно, пойдемте. Забудьте об этом грубияне. Пора домой.
Вдали зазвучали колокола собора Святого Варфоломея, звонившие за упокой души несчастной Маргарет Лэкстон.
Глава 4
С утра Ален, воспользовавшись отсутствием больных, разъяснял своему ученику способ изготовления клейкой повязки.
— Берешь яичный белок, ладан, смолу и муку тонкого помола и все тщательно перемешиваешь. После этого покрываешь этим составом льняной бинт. Понятно, Кит?
Светловолосый мальчик кивнул и принялся за дело. Киту было четырнадцать лет, и он уже четвертый месяц был в учениках у Алена. За свою короткую жизнь мальчик успел насмотреться на всякое, так как происходил из беднейшего квартала Сен-Жиль-ин-зэ-Филдс, населенного католиками, где царила страшнейшая скученность — временами целым семьям приходилось ютиться в одной комнатенке. Один из товарищей Алена по гильдии попросил Алена позаботиться о мальчике, и тот из милосердия взял его к себе в ученики, хотя ни о какой оплате за учение родители парня и думать не могли. Когда мальчик поселился на Патерностер-роу, он не мог ни писать, ни читать, ни даже считать, ну разве что до пяти. Так что Алену пришлось знакомить Кита не только с премудростями своей профессии, но заодно и натаскивать в чтении, письме и счете, с тем чтобы впоследствии поручить ему и ведение бухгалтерской книги. Мальчик был благодарен Алену за все, учился прилежно и прислуживал Иеремии, когда тот в своей каморке собирал католиков квартала на проповедь.
Ален весьма серьезно относился к своему питомцу, но когда к нему явилась некая особа в маске, он попросил Ника заменить его и с радостью занялся незнакомкой.
— Как я рад видеть вас, мадам! — с сияющим лицом приветствовал он гостью. — Вы как нельзя вовремя — у меня никого, как видите. Так что целиком могу посвятить себя вам.
Визитерша подняла капюшон и сняла маску, которую носила, зажав в зубах закрепленный на ней изнутри шпенек.
— Ох и хитрец же вы, мастер Риджуэй, — улыбнулась дама, и ее черные глаза зажглись живым блеском. — Но обаятельный, — дружелюбно добавила она.
— Всегда к вашим услугам, миледи Сен-Клер.
Брови леди Сен-Клер недоуменно поползли вверх, когда она заметила багровую царапину, протянувшуюся через всю щеку Алена.
— Кто это так разукрасил вас?
— Да так, небольшая оплошность с моей стороны, — попытался отговориться лекарь. — Кошке не угодил. Потом она, правда, об этом пожалела.
— Впредь будьте осмотрительнее, мастер Риджуэй.
Ален буквально поедал свою гостью глазами, будто стараясь наперед наглядеться на ее красоту. Как ему хотелось сейчас прильнуть к шелковистой коже и поцеловать эти розоватые полные губы. Запах ее духов приятно будоражил кровь, когда леди Сен-Клер, расстегнув теплую накидку, ждала, пока хозяин дома поможет ей снять ее. Белые изящные пальцы томно ворошили черные как смоль кудри, рассыпавшиеся по плечам. Ален не мог удержаться от того, чтобы как будто невзначай не коснуться очаровательной шейки. Женщина лишь молча улыбнулась.
Как ни дерзок был Ален в обращении с женщинами, большего он позволить себе не решился. Аморе Сен-Клер была придворной дамой и любовницей короля Карла II. Иеремия знал ее, когда она была еще ребенком, и судьба свела их во время гражданской войны. Тогда Иеремия стал для маленькой сироты чем-то вроде отца или старшего брата, и Аморе испытывала к нему самую искреннюю привязанность. Когда несколько лет назад их семья возвратилась из Франции, где пребывала в изгнании, в Англию и обосновалась при королевском дворе, Аморе настояла на том, чтобы ее духовником стал ее старый друг Иеремия. Женщина шла на риск, посещая исповедника на дому, поскольку Иеремия предпочитал не мозолить глаза при дворе, чтобы лишний раз не привлекать внимания к своей особе. Так Ален и познакомился с ней.
Ален положил маску и накидку леди Сен-Клер на стул у камина. Придворная дама была в платье из зеленого бархата с узкой талией и глубоким вырезом спереди. Туго затянутый корсет выставлял на обозрение роскошные груди. Пышные, доходящие до локтей рукава открывали тонкие кружева сорочки. Разделенная спереди надвое юбка приоткрывала черную, обшитую кружевами нижнюю юбку.
