Валерий Введенский - Мертвый час
– Пусть вас мучают кошмары, Тоннер! Смерть моих близких на вашей совести.
Через пару дней я узнал, что Пузанков скончался в гостинице. А оставленный им портрет так и остался у меня. Я хочу вам его показать, господа судьи!
Зал замер. Илья Андреевич сделал несколько шагов и положил картонку с приклеенным изображением на стол. Немилов, нацепив монокль, начал внимательно рассматривать пожелтевшее изображение четвертьвековой давности. Жених во фраке, невеста в фате, по бокам довольные родители, а на переднем плане девочка лет двенадцати-тринадцати.
– Узнаете? – спросил Тоннер у судьи.
Тот поднял глаза и посмотрел на Юлию Четыркину. Та встала:
– Да, это я убила Красовскую. И Четыркина тоже я!
Публика с ужасом смотрела на богато одетую даму, с которой многие раскланивались в перерывах.
– Предлагаю заново допросить… – Тарусов запнулся.
Хотел назвать свидетельницей, но язык не повернулся.
– …госпожу Четыркину. Ее показания важны для оправдания подзащитных.
– Поддерживаю, – встал Александрович.
– Не возражаю, – произнес изумленный прокурор Матюшин.
Из стенографического отчета, опубликованного на следующий день в газете «Время»:
Четыркина: Я осталась круглой сиротой в пятнадцать лет. Слава богу, мой опекун, ставший затем моим мужем, оказался самым замечательным человеком на свете. Но даже счастливые годы, прожитые с незабвенным Иваном Осиповичем, не погасили месть, что пылает в моей груди. Супруг пытался убедить меня, что виновных накажет господь. Я соглашалась, но лишь на словах. Каждый вечер, засыпая, представляла расправу над врагами: Волобуевым, Четыркиным, Мызниковым, Навроцким и Тоннером.
Но только после смерти Ивана Осиповича смогла приступить к мщению. Год, что носила траур, ушел на поиски. Когда выяснила, что один из моих врагов, Четыркин, не женат, решила стать его супругой, чтобы подобраться к остальным, не вызывая у них подозрений.
Глеба Тимофеевича я нашла в полпивной на окраине Нижнего Новгорода, объяснилась в любви и предложила жениться на мне. Однако после свадьбы выяснила, что троица бывших ремонтеров давно рассорилась: Волобуев, полностью заплатив за подделанный вексель, начал требовать с подельников компенсации, а те платить отказались из-за отсутствия средств.
Пришлось зайти с другого бока. Мы переехали в Петербург, где правдами-неправдами я стала добиваться приглашений на балы в надежде на случайную встречу с Волобуевым. И она произошла!
Время загладило старые обиды, и граф так обрадовался встрече с армейским приятелем, что пригласил нас на предстоящую свадьбу дочери. Уже потом я поняла истинную причину приглашения: под эту сурдинку он позвал и Красовскую.
Так или иначе три главных моих врага собрались вместе.
Начать решила с Мызникова – из-за жены он постоянно на гастролях, когда еще судьба занесет его в Петербург? По выходе молодых из церкви подвернулся удобный случай – гостей стали угощать шампанским, Мызников свой бокал выпил залпом, я подала ему другой, в который успела всыпать стрихнин. Но Мызникову вдруг захотелось драгунского куража, он вылил шампанское в ведро, из которого поили лошадь.
Так моей первой жертвой стал несчастный Михаил Волобуев[158]. Я очень расстроилась, потому что не желала ему зла. Да и яда не осталось, от волнения и неопытности израсходовала весь. Как быть? Упустить Мызникова я права не имела. «Выручила» графиня Мария Дмитриевна. После падения сына с ней случился сердечный припадок. Дворня бросилась на поиски дигиталина, который хранится у Волобуевых без всякого присмотра, пузырьки раскиданы по всей даче. Один из них я и нашла. Когда перед отъездом Мызников попросил слуг наполнить его фляжку коньяком, мне хватило секунды, чтобы всыпать туда яд.
На следующее утро, узнав о его гибели, я испытала смешанные чувства: враг мертв, и меня никто не заподозрил – это обрадовало; но я не видела предсмертных мук, не лицезрела ужас в глазах, Мызников умер слишком легко – это огорчило.
Подобное ощущение испытала и от убийства генерал-майора Навроцкого. Мы навестили его с Глебом, и я всыпала старику дигиталин в чай. И снова не присутствовала при агонии – смерть настигла Навроцкого ночью, после нашего ухода.
Потому в дальнейшем решила использовать револьвер. Даже мне, хрупкой женщине, он предоставляет возможность насладиться, высказать обвинение, увидеть животный страх у жертвы.
Чтобы не вызвать против себя подозрений, убийство Волобуева и Четыркина я задумала обставить любовной драмой. Мол, муж приходит домой, застает жену с любовником, завязывается потасовка, любовник выхватывает револьвер, убивает соперника, а потом, ужаснувшись, себя! Вуаля! Но для исполнения подобного плана надо соблазнить Волобуева! Увы, этой зимой он не бывал в Петербурге. Пришлось ждать курортного сезона. Не скрою, это далось нелегко. Руки так и чесались прикончить Четыркина. Мало того что пил, воровал деньги, заразил меня любострастной болезнью – только представьте! – эта сволочь приставала к Ниночке! Я так и не рискнула оставить ее с ним в Петербурге, чтобы укатить в Париж, где хотела навестить доктора Тоннера. Жаль, не знала, что он вернулся в Россию.
И вот наступило лето, я сняла дачу в Ораниенбауме. На всякий случай подобрала такую, с которой можно незаметно улизнуть: окна нашей с Четыркиным спальни выходили на склон, по нему не составляет труда спуститься на шоссе.
Соблазнить Волобуева удалось довольно легко. Ох, и велико было искушение воплотить мой план на первом же свидании! Но придумать предлог, чтобы граф прихватил с собой револьвер, я не сумела. Пришлось позволить ему надругаться над моим телом. Когда после он нежился в постели, я исхитрилась сделать слепок с ключа от ящика, в котором Андрей Петрович держит оружие.
Прыжов вчера обошел всех ораниенбаумских слесарей и таки нашли того, что сделал по этому слепку ключ. На случай если бы Четыркина стала запираться, уговорил слесаря приехать сегодня в Окружной суд.
Из стенографического отчета, опубликованного на следующий день в газете «Время»:
Четыркина: Следующее свидание я задумала провести на моей даче – ведь в салоне Копосовой, где проходило первое, устроить двойное убийство затруднительно. Все было продумано: Макриду я решила услать в Петербург с поручением, Нину – с соседями Пржесмыцкими гулять, Четыркина собиралась заранее напоить до беспамятства. Теперь представьте: заходит Волобуев, снимает штаны, я навожу револьвер и произношу обвинительную речь, а потом стреляю, спасибо Ивану Осиповичу, научил. Затем убиваю Четыркина и жду испуганных выстрелами соседей.
Но граф от повторного рандеву уклонялся. Я вызвала его на разговор. Волобуев объяснил свое поведение бесхитростно и цинично, де, на гастроли приехала Красовская, меж ними вспыхнула старая любовь, которая отнимает все его мужские силы. Дважды в неделю посещать ее на Артиллерийской – все, на что он теперь способен. В утешение граф намекнул, что, как только гастроли закончатся, он ко мне вернется. В чем я не сомневалась – с Марией Дмитриевной у него давно уже нет отношений, а денег на бордели Андрей Петрович попросту не имел.
Любая другая на моем месте заехала бы графу по наглой физии. Но я лишь улыбнулась. И стала ждать. Уж больно мне нравился мой план. Я даже его улучшила в процессе ожидания. Вдруг пьяный Четыркин некстати проснется в самый неподходящий момент? А вот если его усыпить хлороформом… Про эту замечательную жидкость поведал сам Волобуев после того, как местный дантист вырвал ему зуб. Я тоже сходила к нему на прием и стащила флакончик. На всякий случай провела эксперимент с котом княгини Тарусовой…
И вот настала пятница, последний день гастролей труппы Кораллова. С самого утра мы отправились с Четыркиным на купальни, а Нина почему-то не захотела и осталась дома. По несчастливой случайности князь и княгиня Урушадзе встретили в кафе Красовскую. Ася рассказала ей про осложнения, которые вызывает дигиталин, и актриса поняла, что ее муж был отравлен. Решив поделиться этим открытием с Четыркиным, она пришла к нам на дачу.
Любовь к театру Нина унаследовала от отца. Потому, увидев на пороге известную актрису, дочка обрадовалась и, святая простота, принялась рассказывать о наших домашних спектаклях и даже показала семейные фотографии. После свадьбы с Четыркиным я спрятала их от греха подальше, боялась, что он увидит снимки, сделанные на свадьбе сестры, и узнает Зятюшкова. Но Нина, увы, знала, где они лежат. Красовская взглянула, узнала меня и догадалась, кто убийца.
Слава богу, она торопилась на спектакль, потому к Волобуеву не побежала, решила вызвать его письмом. Нину подала ей перо, бумагу и свежий промокатель, благодаря которому я и узнала содержание.
