Вольфрам Флейшгауэр - Пурпурная линия
— Вижу, что вы собираетесь уезжать?
Виньяк обернулся и увидел в проеме полуоткрытой двери Сандрини. Тот, не сходя с места, поднял руку в умиротворяющем жесте. За спиной Сандрини в жилом доме царил непроглядный мрак. Виньяк не мог понять, есть ли в доме другие люди. Он отпрянул назад и непроизвольно начал искать глазами предмет, могущий послужить оружием.
Сандрини смотрел на него с печальным любопытством.
— Не пугайтесь. Я слабый больной человек, и меня никто не сопровождает. Вы не возражаете, если я войду?
Виньяк молча смотрел на человека, который вошел в мастерскую, затворил за собой дверь и уселся на стул в конце стола.
— Я понимаю ваш страх и настороженность. С вашего разрешения, мое имя Сандрини. Мы уже имели удовольствие встречаться, но нас так и не представили друг другу.
Он протянул художнику руку, но Виньяк не двинулся с места.
— Чего вы хотите?
— Ничего, мэтр Виньяк. Мы ничего больше от вас не хотим. Вы выполнили все, что мы вам заказывали, к полному нашему удовлетворению. То, что провидению было угодно в конце концов расстроить столь хорошо задуманный план, это несчастье, которого никто не мог предусмотреть. Но нить прервалась. Герцогини больше нет. Одно небо знает, что все это значит. Но вы должны знать, что мы не подло использовали вас. Госпожа была очень опечалена, узнав, в какой ярости вы покинули город. Вы нашли здесь последний знак ее внимания?
Человек вопросительно поднял брови и посмотрел на то место на столе, где несколько дней назад Виньяк нашел кошель с деньгами. Художник молча кивнул. На него нашло сильнейшее оцепенение. Страх помутил разум. Он попытался вслушаться в то, что говорил человек, но не мог думать ни о чем, кроме того, что на этот раз его поймали в ловушку.
— Ну, значит, все в порядке. Я глубоко уважаю ваш талант, мэтр, и мне очень жаль, что в обозримом будущем у нас не будет возможности вновь прибегнуть к вашим услугам. Но может быть, вас утешит то обстоятельство, что и мои дни при дворе тоже сочтены. Домашняя прислуга герцогини и ее свита удалены от короля. Госпожа Эрман и ее муж арестованы. Их падение было вполне предсказуемым. Список их преступлений длинен. Но ситуация при дворе стала еще более напряженной после смерти герцогини. Вы и сами видите, что сейчас в ваших интересах как можно скорее покинуть город.
Виньяк оценивающим взглядом окинул сидевшего перед ним человека. Зачем он сюда пришел? Художник внимательно всмотрелся в продолговатое бледное лицо и темно-карие глаза, которые взирали на него с нескрываемым любопытством. Брови, по непонятной причине, были выбриты узкой полоской. Высокий лоб переходил в мощный череп, едва прикрытый редкими волосами.
Человек словно прочел его мысли.
— Я подумал, что обязательно встречу вас здесь. Мы часто говорили о вас и спрашивали себя, как вы отреагируете на использование вашей картины. Герцогиня хотела полностью посвятить вас в план, но легко переменила свое мнение, когда ей объяснили, насколько было бы неразумно посвящать вас во все подробности нашего плана. Скорее всего вы отклонили бы наш заказ или расценили бы наши требования как унизительные. У вас, без сомнения, дрожали бы руки, знай вы об истинном назначении картины. Наше почтение. Вы превосходно исполнили свою роль в нашей невинной театральной пьесе.
Виньяк не был готов к ответу. У него дрожали колени. Что предлагает ему этот человек? Такие речи однажды уже помутили его разум. В голове метались многочисленные вопросы, но он всячески противостоял искушению вступать в разговор с незваным гостем, ибо это могло отвлечь внимание от него самого и привлечь Виньяка к содержанию его речей. У Виньяка уже был печальный опыт, и он решил не попадать больше в плен словесного тумана.
Сандрини между тем продолжал говорить:
— Я могу понять, что вы не слишком спокойны после всего того, что произошло.
Он поднялся со стула и сделал несколько шагов по комнате. У Виньяка непроизвольно напряглись все мышцы.
— Оставайтесь на месте, ни шагу дальше! — угрожающе произнес он.
Сандрини остановился и рассмеялся.
— Ваш страх совершенно безоснователен, но я уважаю ваше желание. Видите ли, ваша картина стала последним средством показать королю ту невозможную ситуацию, в которую он поставил герцогиню. Он был слеп к тому опасному положению, в которое попала его возлюбленная благодаря его бесконечным проволочкам. Однако способ, который мы избрали, при всей его грубости оказался в высшей степени действенным. Если бы король проглотил это публичное оскорбление, то тем самым признал бы перед всем миром, что отрекается от герцогини. Шаг был рискованный, но в глубине души мы ни разу не усомнились в том, что он приведет к назначению конкретного срока бракосочетания. Но каким еще способом можно было заставить Его Величество сделать это при стечении знатной публики? Нет, признайтесь, что план был отлично задуман и прекрасно подходил к медлительному образу действия нашего возлюбленного короля и повелителя. Мог ли он подвергнуть герцогиню такому позору? Ведь он не понимал, что она сама выкопала себе яму, из которой только он и мог ее вызволить. Да, кто превзойдет женщин в коварстве? Вам самому не приходило это в голову?
Душа Виньяка была охвачена лихорадкой. Он чувствовал, что стоящий перед ним человек лжет. Ни одно его слово не соответствует истине. Это было какое-то смутное чувство, но Виньяк был уверен, что оно его не обманывает. Или это слова Баллерини сделали его невосприимчивым по отношению к этой пустой болтовне? Если бы только знать, зачем этот человек вообще отыскал его. На ум снова пришли слова Баллерини о том, что в этой игре оказались обманутыми все.
Человек стоял в нескольких шагах от него и с любопытством продолжал его рассматривать. Виньяк заметил, что он тяжело дышит и вообще с трудом держится на ногах. Внезапно он пошатнулся, ухватился рукой за стол и тяжело уселся на стул. Виньяк бросился к нему, но Сандрини предостерегающе поднял руку, ухватился за грудь и тяжело задышал, страдальчески сведя брови.
— Оставьте, все хорошо. Я понимал, что вы мне не поверите. Но теперь, когда случилось то, что случилось, все это, пожалуй, уже не имеет никакого значения.
Речь его прерывалась едва слышными хрипами. Голова упала на грудь, но Сандрини поднял ее, неестественно вскинув вверх, и застыл, ожидая окончания приступа.
Виньяк подошел ближе.
— Может быть, налить вам воды?
— Нет, оставьте. Маленький дьявол, вцепившийся в мое грешное сердце, скоро будет доволен. Но если вы приоткроете окно, то я буду вам очень признателен. Как и все злые духи, мой дьявол очень боится свежего воздуха.
Виньяк подошел к окну, повернул задвижку, которая со скрипом поддалась, и приоткрыл влажную от вечерней росы створку. Когда окно открылось, сквозь щели ставен в комнату проникла струя свежего воздуха.
Все это время Виньяк не спускал глаз с незваного пришельца. Сандрини, сгорбившись, сидел на стуле и тяжело дышал. Виньяк отошел в противоположный конец комнаты и оперся спиной о стену. Сандрини, несомненно, был очень тяжело болен. Через некоторое время дыхание итальянца стало ровнее.
— Я не верю ни одному вашему слову, — произнес наконец Виньяк. — Конечно, теперь все это не имеет никакого значения. Но ничто из того, во что вы пытаетесь заставить меня поверить, не соответствует истине. Ваш план заключался в том, чтобы нанести герцогине публичное оскорбление с тем, чтобы король отказался жениться на ней. Только благодаря Наварре ваш план потерпел неудачу. И вы испугались, что я расскажу герцогине, кого ей надо благодарить за этот подлый удар. Именно для этого вы, против воли девушки, увезли ее из дома Дзаметты, били и издевались над ней, чтобы выпытать у нее мое местонахождение. Вы сорвали с ее шеи ключ от этого дома и подстерегали меня здесь. Неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтобы попасться на удочку вашей лжи?
Сандрини снова рассмеялся.
— Ах да, девушка. Кажется, ее зовут Валерия, не так ли?
Глаза Виньяка стали ледяными. Он протянул руку за спину и схватил тяжелое полено.
— Герцогиня была вне себя от радости, когда наш удар попал в цель. Но, видите ли, вы не знали эту женщину и, следовательно, не знали особенностей ее характера. Ее вдруг охватил страх, что кто-нибудь сможет разглядеть все нити столь хорошо задуманного и сыгранного спектакля. Она захотела на следующий же день побеседовать с вами и просить вас на все дальнейшее время покинуть Париж. Так как я не смог отыскать вас, то мне пришлось за неимением художника удовольствоваться девицей, и я велел ей сказать, где вы находитесь. Она оказалась настолько тупа и упряма, что отказалась сообщить мне это. Я, однако, не привык к такому поведению прислуги. Пара оплеух не повредила ее здоровью. Когда герцогиня узнала, что мы не смогли вас найти, ее охватил припадок ярости, и она велела стеречь девушку, а вас чего бы это ни стоило разыскать и немедленно доставить к ней.
