Валентин Лавров - Граф Соколов — гений сыска
Звезда легкомысленно хихикнула:
— Мы ничего не перепутали? Для этого тоже нужна темнота?
Все улыбнулись. Даже сидевшие, как замороженные, купцы зашевелились. Блиндер обиделся.
— Я вам выскажу для чего. Потому как темнота есть необходимое условие проявления медиумической энергии. Известная температура способствует проявлению динамической и химической энергии. Вы же не можете в холодной воде, извините за выражение, сварить яйца? Так и тут — условие. И смею заметить: ни в коем случае невозможно отцепляться от рук, для вызова духа круг должен быть замкнутым.
Бас хохотнул:
— Тушите! Я уже держусь! — и погрузил в свою громадную лапищу узкую ладошку звезды.
Наступила кромешная темнота. В окно с Садового кольца несся глухой шум движения толпы, крики извозчиков, звон идущего по маршруту Курский вокзал — вокзал Александровский (через Мясницкую и Тверскую) трамвая номер один.
Блиндер каким-то взволнованным, изменившимся голосом прошептал:
— О великий и просвещенный Бенвенуто, сын маэстро Джованни Челлини, родившийся в божественной Флоренции, в знаменательном одна тысяча пятисотом году от Рождества Христова, потомок великих предков, обитавших в Валь д’Амбра, где у них было великое множество владений, тот самый Челлини, которого Божественное Провидение наградило золотыми руками, утонченным роскошным вкусом и безошибочным глазом! Пусть твой неизреченный дух явится к нам, потому как к вашей личности наблюдаем большой интерес.
Бежали минуты. В комнате все напряженно молчали. Лишь с улицы неслось разухабистое пение чьей-то хриплой глотки: “Ах, о чем, голубка Маша, понапрасну слезы льешь?” Гости стали потихоньку шушукаться: “Не явится!”
* * *И вдруг глухой, могильный, но явственно разбираемый голос произнес:
— Приветствую вас, о досточтимые московитяне!
Блиндер торопливо, словно боясь, что дух проследует куда-то дальше, выкрикнул:
— Мы любопытны узнать: кто вы?
— Я дух того, кого вы желали видеть. Я свято душу свою блюл те годы, что по земле ступал. И славу роду своему весьма я приумножил.
Гости испустили звук ужаса.
Блиндер:
— Рук не распускать, соблюдайте силу магического круга! — И задушевно: — О великий флорентиец! Позволь тебе задать вопросы?
— Задавай!
— Твой любимый город?
— Возрос талантом я в доблестной Тоскане!
— Твоя последняя работа?
— Незавершенная бронзовая статуя Юноны для принца Франческо.
— А гости спросить вас могут?
— Пожалуй! Но только рук не отпускать, иначе слабнет связь.
— Любезные гости, можете вопросы задавать духу великого Челлини!
Бас сказал:
— Итальянец Бенвенуто, если ты и впрямь загробный дух и ведаешь нашими никому не нужными делишками, ответь, кто из солистов Императорского Большого театра сейчас заброшен гастролями на чужбину?
— Собинов поет на родине моей в “Ла Скала”. Успех большой, но у тебя был больше.
— Ты меня приятно удивил, скажу честно: я потрясен. Может, Челлини, ответишь на прощанье, от какой партии я недавно отказался?
— От партии Вотана в опере великого Рихарда Вагнера “Валькирия”. Для этого надо ехать в Киев, а ты связан контрактами с Большим и Мариинкой.
Бас крикнул:
— Браво, Челлини!
Соседка баса, кинозвезда, явно смущаясь, торопливо произнесла.
— Меня будут снимать в “Крейцеровой сонате”?
— Навряд ли, но там сыграет роль скрипача Трухачевского тот, чьей любви добиваешься.
— Я добиваюсь?! — В голосе кинозвезды звучала обида. — Все добиваются моей любви. А все-таки, кого имеешь в виду?
— Юнца Мозжухина!
И тут же обвалом посыпались вопросы от купцов:
— Взять на триста тысяч облигаций Городского кредитного общества? Дом где строить — на Балчуге или в Сокольниках? Дочь отдать за Степку Морозова аль нет? Пьет ведь, сукин сын!
Но дух Челлини более не желал отвечать. Великий художник начал шалить. Первой крикнула звезда:
— Ой, кто за грудь хватает? Ах, какой нахал!
И тут же Брюсов откликнулся:
— За волосы, за волосы дергает!
Блиндер стал наводить порядок:
— Господа, прошу не волноваться и не шуметь! Нельзя нарушать проявлений пертурбации.
Бас:
— Нет, просто невероятно, какая-то дьявольщина! Так и свихнуться недолго.
Брюсов:
— А если, господин медиум, сейчас свет зажечь?
— Это будет бесчестный поступок перед вызванным мною духом. Он, уверяю вам, никогда не вернется и станет мстить. Челлини — ах, какой необычный человек, я всех об том предупреждаю.
Звезда:
— Господин медиум! А он ограничится только тем, что за перси хватает меня? Или могут возникнуть и другие желания?
Бас:
— Ха-ха! Наша знаменитая синематографическая актриса станет матерью от самого... Бенвенуто Челлини! О-хо-хо!
Блиндер:
— Повторяю: дух флорентийца отличается неординарностью проявлений! Так будьте известны, иметь дитятю от такого великого человека — замечательная радость!
Теперь хохотали уже все.
Сеанс закончился сам собой.
Включили свет. И тут началось главное.
Скандал
Все оживленно поднялись из-за стола, враз заговорили, перебивая и не слушая друг друга.
Бальмонт, одной рукой вытирая платком пот со лба, а другой удерживая Брюсова, говорил:
— Ведь один такой сеанс опрокидывает все материалистическое учение! Я всегда верил в загробную жизнь и потусторонний неразгаданный мир. Вы согласны, Валерий Яковлевич?
Брюсов согласно кивнул головой:
— Безусловно и категорически! Мир наш огромен и пока действительно неразгадан. Но передовая наука...
Вдруг поэт стал лихорадочно шарить по карманам:
— Куда, куда делось?
Бальмонт сочувственно спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Еще как случилось! Я где-то потерял свое портмоне, а там больше трехсот рубликов.
Все повернулись к Брюсову:
— Быть может, дома оставили?
— Отнюдь нет! Я сегодня у владельца “Скорпиона” Полякова получил аванс.
Вдруг медведеподобный купец, облаченный по случаю торжества в новенький фрак, заревел:
— А где мой бумажник? Вот тут, в брючном кармане заднем... Это что же такое? Там деньги лежали, а не какие-то “триста рубликов”! Десять тысяч! Вертеп разврата!
В этот момент истошный крик самой высокой ноты разрезал воздух. Это звезда хватала себя за шею, заглядывала под стол:
— Где мое бриллиантовое колье? Пятьдесят тысяч стоит! — Она затряслась в рыданиях.
Бас даже испуганно перекрестился:
— Чур чура! Точно — дьявольщина.
Бальмонт покачал удивленно головой, обратился к Блиндеру:
— Это что же получается, Георгий Александрович? Знаменитый итальянский скульптор по карманам лазит? Как какой-нибудь Коляна Фартовый с Сухаревского рынка?
Маэстро гордо вскинул подбородок:
— Так будьте известны, что я вас предупреждал: Челлини — субъект необычный. При телесном существовании он обвинялся не только в кражах, а даже и в убийстве! Каждый, извиняюсь, культурный человек это знает!
Купец:
— Грабеж! Полиция!
Бас, убедившись в сохранности собственного портмоне, вновь пришел в веселое расположение духа:
— Браво, браво! Стало быть, родившийся четыреста с лишним лет назад Бенвенуто Челлини мог и убить?
Блиндер поморщился:
— Вы говорите ужасные случаи! Но если хотите спокойней, то надо вызывать дедушку Крылова. Это был в старину такой писатель, так он уже помер. Вот он ведет себя культурно и ничего не позволяет.
Все замолкли, с удивлением слушая слова маэстро. Первым не выдержал бас и раскатился громовым хохотом:
— Дедушка Крылов”! Ух, не могу! О-хо-хо! “Покойный писатель”! Он уже почти семьдесят лет покойный. Ах, ведет себя на вызовах спокойно! Нет, ста рублей за такое представление не жалко. Всю тысячу отдать можно.
Вдруг Бальмонт поднял руку:
— Минуту тишины, господа! Что вызывают духов — я знал и даже был на медиумическом сеансе у интендантского генерала Лифарева...
Хозяйка спросила:
— Это у которого малолетнего сыночка электричеством насмерть убили?
— У того самого!
— Совершенно ужасное происшествие! Я электричество после такого случая запретила бы вовсе. Или, эти самые, авто. Мой дворник-татарин под колесо попал...
Бальмонт холодно заметил:
— Позвольте, я закончу мысль, Марфа Абрамовна.
— Заканчивай, заканчивай, милый человек! Я ведь это так, к слову прилучилось. Просто ты сам упомянул про электричество.
— Так вот, мы сегодня наблюдали совершенно сверхъестественное и вызывающее полное доверие зрелище.
Бас хохотнул:
— Какое же зрелище — в темноте! Это не синема.
— Пусть по-вашему, уважаемый артист, не зрелище, а явление. Но при всем уважении к Бенвенуто Челлини следует заявить: пропажа предметов материальной культуры несомненна. Мы должны ответить на два вопроса. Первый: мог ли посторонний войти сюда?
