Валентин Лавров - Граф Соколов — гений сыска
И лишь, как вековые дубы, стояли вдоль стен, не шелохнувшись, богатые гости — купцы-миллионщики.
Вдруг разговоры на полуслове оборвались. Кто-то цыкнул на лакея, разносившего шампанское и нечаянно звякнувшего фужерами. Благоухая дорогим одеколоном “Рояль-Ралле”, в новом фраке, хорошо сидевшем на крупной фигуре, орлиным взором пронзая присутствующих, появился маэстро Блиндер.
Хозяйка первой бросилась к маэстро:
— Наконец-то! Хорошо ли мой Савелий довез вас? Я ведь его жучила-жучила: “Ты, Савелий, мужик бедовый смотри, вези господина Блиндера с опаской, чтоб ему сердечному, было не тряско!”
Маэстро не обратил внимания на старушечьи слова, прошел с Изольдой вдвоем в гостиную. Скоро Изольда всех пригласила занять места.
Бас, развалившись в удобном кресле, поиграл лакированными штиблетами и прогудел:
— Неужто правда, что вы, господин Блиндер, летать умеете?
Маэстро строго взглянул на баса:
— Если вам любопытно интересоваться, я таки умею магнетической силой подымать себя в эфир. И это не какие-нибудь необузданные мысли. Об том написано в газетах. И это для меня так просто, как для вас, уважаемый бас, исполнять об блохе.
— А все-таки? — не унимался бас.
— Вы вызываете во мне недоразумение! Вам надо, чтобы я порхал воробьем? Мне это легко, а потому скучно. Так будьте известны, что я теперь изучаю астральную энергию, в которой обретаются духи. Все мои силы направлены на проявление той духовной сущности, которая есть носитель высших тайн физической субстанции. Сегодня я буду медитировать великого Бенвенуто Челлини. Это был такой в Италии скульптор, ювелир и авантюристический субъект.
Блиндер вздохнул, вытащил из фрачных брюк громадный фуляр и утер враз вспотевшее лицо.
В это время вскочил со своего места схожий с парикмахером Брюсов и заговорил, словно залаял, в нос:
— Напрасные придирки! Коли червь сомнений вас терзает, любимец оперной публики, так таите сомнения в своей обширной груди. А я — человек нового века, я верю в прогресс и в науку. Верю в загробный мир и в полеты на Луну. Еще в восемьсот девяносто восьмом году я написал:
Мне снится прошлое.
В виденьях полусонных
Встает забытый мир и дней, и слов, и лиц.
Есть много дум, погибших, погребенных, —
Как странно вновь стоять у тайных их гробниц
И мертвых заклинать безумными словами!
О, тени прошлого, как властны вы над нами!
Брюсов победно и упоенно взмахнул рукой к потолку и затем весь повернулся к Блиндеру:
— Вас — поклоняясь — приветствую я! И трепещу...
Хозяйка возмутилась:
— Полно вам трепыхаться! Не расстраивайте их милость. Безобразничать в моем доме не след. Может, и впрямь они существуют, эти самые незримые существа. А порхать из моих окон никому не позволю, это вам не чинизеллевский цирк, — и ласково посмотрела на Блиндера: — Ваше благородие, сделайте милость, руководствуйтесь по-своему!
Рыжий Бальмонт неожиданно по-детски громко расхохотался. Все невольно улыбнулись.
Блиндер галантно поклонился хозяйке:
— Разумное слово ваше, Марфа Абрамовна!
Любвеобильный Брюсов, неприлично близко склонившись к синематографической звезде, что-то шептал ей — нежное. Жена градоначальника сердито смотрела на баса. Тот прикрыл тяжелые веки, удобно развалясь в кресле. Блиндер воспользовался наступившей тишиной. Не выходя из важного тона, он провозгласил:
— Я вам выскажу несколько мыслей! При медиумических явлениях многие слышат, я извиняюсь, таинственные стуки. Но эти медиумы могут разорваться себе на части, но дальше своего нахальства они не получат. Потому как у меня сегодня будет объективность силы с абсолютно наглядными результатами. Сегодня я вызову дух великого философа жизни и ювелира Челлини. Чтобы относительно сомнений, так попрошу закрыть на ключ эту дверь, которая растворяется наружу, в прихожую. Веревка есть? Нету? Так сейчас будет.
Медиум и веревочка
— Извините, коллега, "позволите взять для использования вашу веревочку?
Бас громыхнул смехом:
— Ха-ха, у меня нет “веревочки”! Виноват, но как-то не ношу с собой. “Веревочка”! Ох, уморил, право, ха-ха!
Блиндер надулся и важно выдохнул:
— Так уверяю вам, что у вас веревочка есть!
И остолбеневшие от удивления зрители увидели замечательную картину, способную поразить любое воображение: маэстро всем показал пустую ладонь, затем запустил ее за пазуху баса и вытащил метра два бечевки. Бас, словно очнувшись от сна, покрутил головой. Все захлопали в ладоши, племянница градоначальника и богатые купцы, прежде хранившие гробовое молчание и смущавшиеся от умных речей, захлопали в ладоши, а Бальмонт даже крикнул: “Браво!”
— Я попрошу вас, Изольда, — повернулся маэстро к помощнице, — покиньте нас и для чистоты сеанса выпроводите всех этих слуг из квартиры.
Бас поинтересовался:
— А что делать с веревкой?
— Я попрошу вас, коллега, на крепкий узел привязать к ручке дверей, а другой конец держать надежно. Чтобы вы на меня не имели мыслей.
Вдруг Блиндер высоко поднял левую руку:
— Если я доверчив к людям, так это не значит, что меня надо лишать фамильного перстня с чистой воды бриллиантом!
Все недоуменно посмотрели на руку медиума. Действительно, только что все видели массивный золотой перстень на указательном пальце. Теперь его не было.
Маэстро первый раз за вечер улыбнулся.
— Я делаю грех, но я немного пошутил и использовал свою магнетическую силу. Господин поэт, — обратился Блиндер к Брюсову, — я, конечно, извиняюсь, если это вас не сильно огорчит, возьмите кое-что из правого сюртучного кармана. Не из моего, а из вашего собственного. Взяли? А теперь покажите, и пусть все удивятся. С помощью высших тайн человеческой природы я на дальнее расстояние без физического приложения отправил свой бриллиант в сюртук уважаемого поэта.
Бас вновь грохнул смехом, так что чуть задрожали в оконных переплетах тонкие стекла:
— У-ха-ха! Уморил!
Блиндер грустно посмотрел на него:
— Я скорблю о невеждах! Надсмеяться может каждый, а следует изучать дивные свойства проявлений духовной сущности. Дайте, поэт, мой бриллиант. Вы постигли высших тайн. А я изучал опыты профессора Рейхенбаха. Он делает предметам различные движения на дальнем расстоянии.
Хозяйка, с горящим взором внимавшая маэстро, восторженно воскликнула:
— Я уповаю на вас, Георгий Александрович!
Тот продолжал:
— Замечательные люди признают силу сверхъестественных явлений. У знаменитого писателя Толстого есть книжка “Плоды просвещения”. Так для меня специально в библиотеке Изольда выписала умные слова. — Маэстро достал листик бумаги и громко прочитал: — “Медиумическая энергия известна человечеству давным-давно: предсказания, предчувствия, виденья и многие другие — все это не что иное, как проявления медиумической энергии. Явления, производимые ею, известны давным-давно. Но самая энергия не признавалась таковой до самого последнего времени, до тех пор, пока не было признано той среды, колебания которой и производят медиумические явления”.
— Голос маэстро зазвучал победительно, словно это он сам открыл то, что сделает счастливым все человечество:
— “И точно так же, как явления света были необъяснимы до тех пор, пока не было признано существование невесомого вещества, эфира, — точно так же и медиумические явления казались таинственными до тех пор, пока не была признана та несомненная теперь истина, что в промежутках частиц эфира находится другое, еще более тонкое, чем эфир, невесомое вещество, не подлежащее закону трех измерений”! Каково! — Глаза Блиндера горели счастьем.
Звезда синематографа иронически улыбнулась:
— Дорогой Георгий Александрович! Ведь в пьесе Толстого эти слова вложены в уста профессора-шарлатана. И автор всем произведением опровергает медиумов и прочую загробную чертовщину.
Блиндер помахал в воздухе толстым пальцем:
— Вот, видите: сам профессор говорит! А профессора опровергать нельзя. Профессор — ученый, он сам кого угодно опровергнет!
Хозяйка и купцы захлопали в ладоши:
— Правильно, опровергнет!
Звезда, нервно дернув шейкой, отчего колье красиво заискрилось, нетерпеливо сказала:
— Хватит теории! Пора к делу переходить.
Блиндер, как полководец перед сражением, оглядел поле ристалища:
— Итак, к ручке дверей привязана веревка. Дорогой коллега, пожалуйста, держите ваш конец, чтобы удостовериться: к нам посторонние не входили! Прошу соблюдать тишину и не надо надсмехаться. Никто не разговаривает, все держатся по кругу за руки. Итак, выключаю свет!
Звезда легкомысленно хихикнула:
— Мы ничего не перепутали? Для этого тоже нужна темнота?
