Диана Гэблдон - Шотландский узник (ЛП)
Конечно. Грей и сам это знал. Но он не мог предположить, что Фрейзер предъявит это обвинение сейчас и таким публичным способом.
Он встал, воспользовался горшком, плеснул немного воды из кувшина на лицо и выпил оставшуюся воду. Почти наступил вечер, в комнате темнело, снизу поднимались сочные ароматы чаепития: жареные сардины, свежие пышки с корицей, лимонные кексы, окорок, бутерброды с огурцом. Он почувствовал внезапный голод.
Грею захотелось спуститься вниз прямо сейчас, но оставались вещи важнее еды. Надо было добиться ясности.
Он не мог сделать это ради меня, эта догадка вызвала сожаление, но он не мог не признать ее правильной. Он достаточно хорошо знал Фрейзера и понимал, что тот не пойдет на такой отчаянный шаг, чтобы просто отвлечь внимание от обвинения Твелветри в содомии, независимо от того, что он сам думал о Грее в этот момент.
Грей понял, что вряд ли угадает мотивы Фрейзера, не спросив его напрямую. И он хорошо себе представлял, куда ушел Фрейзер; говоря по справедливости, было не так много мест, куда он мог уйти.
Справедливость. Существовало достаточно много способов достижения этого загадочного состояния человеческой души. Если рассматривать по мере убывания социальной терпимости: закон, суд, дуэль, убийство.
Он сел на кровать и несколько секунд размышлял. Потом позвонил и попросил бумаги и чернил, написал короткую записку, сложил ее и, не запечатав, отдал слуге с короткой инструкцией о доставке.
Грей сразу почувствовал себя лучше, разгладил мятый шейный платок и отправился на поиски жареных сардин.
Глава 31
Предательство
Фрейзер, как и предполагал Грей, вернулся в Аргус-хаус. Хэл явился почти сразу вслед за лордом Джоном; он с шумом взбежал по ступеням крыльца и почти вышиб дверь из рук дворецкого.
— Где этот чертов шотландец, — спросил он, яростно уставившись на Грея и Насонби.
Надо же, как быстро, подумал Грей. Новость о том, что случилось в «Бифштексе» расползлась по кофейням и клубам Лондона всего за четыре часа.
— Здесь, ваша светлость, — произнес глубокий холодный голос, и Джейми Фрейзер собственной персоной вышел из библиотеки с «Философским исследованием о происхождении идей возвышенного и прекрасного» Эдмунда Берка в руках. — Желаете поговорить со мной?
Грей почувствовал минутное облегчение от того, что Фрейзер закончил «Избранные диспуты» Марка Туллия Цицерона; у Берка было меньше шансов пробить череп Хэла, если они вздумают драться — именно это намерение читалось сейчас на лицах обоих.
— Да, я чертовски желаю поговорить! Идите сюда! И ты тоже! — На пределе терпения он бросил раскаленный взгляд на Грея и пронесся мимо Фрейзера в библиотеку.
Джейми вошел в комнату и спокойно сел, хладнокровно глядя на Хэла. Едва за ними закрылась дверь, Хэл повернулся к Фрейзеру, вне себя от потрясения и ярости.
— Что вы наделали? — Хэл прилагал все усилия, чтобы контролировать себя, но его правая рука сжималась и разжималась, словно он усилием воли удерживал себя от насилия. — Вы знали, что я… что мы, — поправился он, коротко кивнув на Грея, — планировали. Мы оказали вам честь, доверив присутствовать на советах, и как вы нам отплатили?
Он резко остановился, потому что Фрейзер поднялся на ноги. Очень быстро. Он стремительно шагнул к Хэлу и тот машинально сделал шаг назад. В лицо ему бросилась краска, но этот румянец бледнел рядом с пылающим лицом Джейми Фрейзера.
— Честь, — сказал шотландец, и его голос задрожал от ярости. — Как вы смеете говорить мне о чести?
— Я…
Огромный кулак обрушился на стол, зазвенели безделушки, овальная ваза опрокинулась на бок.
— Замолчите! Вы говорите с человеком, у которого не осталось ничего, кроме чести, иначе я бы уже четыре года как был во Франции. Вы угрозами заставили согласится на ваши условия, предать старых товарищей, забыть обеты дружбы и верности, чтобы стать орудием в ваших руках… и вы думаете, что оказываете мне честь, англичанин?
Казалось, воздух дрожит под напором его гнева. Несколько минут никто не говорил, ни одного звука, кроме капели воды из опрокинутой вазы.
— Почему же тогда? — тихо спросил Грей, наконец.
Фрейзер повернулся к нему, опасный и красивый, словно загнанный олень, и Грей почувствовал, как сердце замерло у него в груди.
Зато грудь Фрейзера тяжело вздымалась, он с трудом контролировал свои чувства.
— Почему. — Повторил он. Это был не вопрос, а первые слова объяснения. Он на мгновение прикрыл глаза, а затем открыл их и пристально посмотрел на Грея. — Потому что все, что я сказал Твелветри — правда. После смерти Сиверли он взял финансовую часть заговора в свои руки. И теперь заговор продолжает расти. Его нужно остановить.
— Заговор растет? — Хэл тихо сполз в кресло, когда Фрейзер говорил, но теперь вскочил на ноги. — Есть подтверждения? Что вы знаете?
Фрейзер бросил на него презрительный взгляд.
— Я знаю все.
И в нескольких фразах он изложил перед ними всю картину заговора: чаша короля друидов в руках Куинна, участие ирландских полков, план «Дикой охоты». Во время рассказа его голос дрожал от сдерживаемых чувств; Грей не мог определить был ли это гнев или ужас перед чудовищностью преступления. А может быть, это было горе.
Джейми закончил говорить, позволив голове упасть на грудь. Но потом он снова сдалал глубокий дрожащий вздох и посмотрел вверх.
— Если бы я думал, что есть хоть малейший шанс на успех, — сказал он, — я защищал бы их до последней капли крови. Но нет, я знаю это. Я не могу позволить этому случиться снова.
Грей услышал тоску в его голосе и быстро взглянул на Хэла. Осознает ли брат всю чудовищность того, что им сейчас раскрыл Фрейзер? Он еще сомневался, хотя лицо Хэла было полно решимости, и глаза горели, как угли.
— Одну минуту, — резко сказал Хэл и вышел из комнаты. Грей слышал, как он срочно распоряжается в холле, отправляя сообщения Гарри Карьеру и двум старшим офицерам полка. Он подозвал секретаря.
— Записка к премьер-министру, Эндрюс, — напряженный голос Хэла доносился в библиотеку. — Спросите, сможет ли он принять меня сегодня вечером. Дело чрезвычайной важности.
Стул каблуков Эндрюса, в большой спешке направлявшегося к двери, шаги Хэла на лестнице.
— Он пошел сказать Минни, — громко произнес Грей, прислушиваясь.
Фрейзер сидел у камина, оперев локти о колена и опустив голову на руки. Он не ответил и не пошевелился. Через несколько мгновений Грей откашлялся.
— Не говорите со мной, — тихо сказал Фрейзер. — Не сейчас.
* * *Они просидели в молчании около получаса, судя по каминным часам, которые серебристо отбивали каждую четверть. Тишину прерывал только дворецкий, который в первый раз вошел, чтобы зажечь свечи, а потом принес записку для Грея. Он раскрыл ее, бегло прочитал и положил в карман жилета, услышав шаги Хэла на лестнице.
Его брат был бледен и очень возбужден, хотя держал себя в руках.
— Кларет и печенье, пожалуйста, Насонби, — сказал он дворецкому и ждал, пока тот не выйдет, чтобы заговорить дальше.
Фрейзер поднялся на ноги, когда Хэл вошел, но не из вежливости, подумал Грей, а чтобы быть готовым ко всему дерьму, что последует дальше.
Хэл сложил руки за спиной и попытался изобразить сердечную улыбку.
— Как вы верно заметили, мистер Фрейзер, вы не англичанин, — сказал Хэл. Фрейзер ответил ему пустым взглядом и улыбка умерла, не родившись. Хэл поджал губы, вдохнул через нос и продолжал. — Вы условно-досрочно освобожденный военнопленный, находящийся под моим надзором. Я с большой неохотой должен запретить вам драться с Твелветри. Хотя полностью согласен с тем, что этот человек заслуживает смерти, — добавил он.
— Запретить мне, — безразлично повторил Фрейзер. Он стоял и смотрел на Хэла, словно на раздавленное насекомое на сапоге, с любопытством и отвращением. — Вы заставили меня предать моих друзей, — сказал Джейми так разумно, словно доказывал геометрическую теорему, — предать мой народ, моего короля, а теперь желаете лишить меня моей чести? Я так не думаю, сэр.
Не говоря больше ни слова, он вышел из библиотеки и пронесся мимо удивленного Насонби, входившего с прохладительными напитками. Дворецкий благородно скрыл свои чувства — как-никак он работал в этом доме много лет — поставил поднос и вышел вон.
— Все прошло хорошо, — сказал Грей. — Минни посоветовала?
Брат взглянул на него в раздражением.
— Мне не нужны советы Минни, чтобы знать, чем может обернуться для нас этот поединок.
— Ты мог бы остановить его, — заметил Грей и наполнил один из хрустальных бокалов темно-красным и душистым вином.
Хэл фыркнул.
— Я? Да, если только запереть его. Ничто другое не сработает. — Он заметил упавшую вазу и рассеянно поднял ее, взял в руки маленькую ромашку. — У него есть право выбора оружия. — Хэл нахмурился. — Как думаешь, может быть, шпага? Она надежнее пистолета, если действительно собираешься кого-то убить.
