Элизабет Редферн - Золото Ариеля

Говоря это, он снял с себя плащ. Теперь, когда он остался в рубашке и штанах, она увидела, что он моложе, чем ей показалось сначала, моложе и сильнее. Она громко ахнула, увидев ужасный шрам вокруг его шеи, и крикнула, что он, верно, висельник, что-то вроде привидения, которое явилось, чтобы преследовать ее. Но он улыбнулся и объяснил: нет, это сделали испанцы, и разве не может она представить себе, как он мучился? Он уже сидел на кровати рядом с ней, прикасаясь к ней, раздевая ее.

Он действовал умело, что показалось ей поразительным для человека с такой странной внешностью. Иногда он делал ей больно, но прежде чем она успевала запротестовать, боль снималась новым наслаждением, и она громко ахала, ахала снова и снова, и когда все кончилось, она зарылась в подушки, снова чувствуя тошноту, и ей было стыдно. Но этот человек еще не был готов уснуть, он дернул ее за плечо и сказал:

— А теперь рассказывай. Рассказывай о письме к Ариелю, Элис. Ты только что пыталась его продать.

Она увидела, что он держит в руке ее бумаги. Все, что она списала с того, что было у Робина о получении золота. Наверное, он нашел их среди ее одежды. Она снова насторожилась, ругая себя на чем свет стоит.

— Это просто так.

Она попыталась встать, но он притянул ее обратно, повернув лицом к себе; теперь он был с ней груб. Она хотела оттолкнуть его, но он схватил ее за запястья, и его светлые глаза стали жесткими.

— Я не спрашиваю, — сказал он, — твоего мнения, которое, разумеется, будет настолько же никчемным и глупым, насколько ты сама никчемна и глупа. Я прошу тебя рассказать мне о письме, которое ты скопировала. О котором ты рассказывала Саммерзу и которое пыталась продать в трактире. Я хочу знать, где ты видела само письмо. И у кого оно теперь.

И поскольку он делал ей больно, она рассказала ему все, что знала, а по правде говоря, знала она не очень-то много, но боль была такая, что Элис и не пыталась что-либо утаить. Она рассказала и о Неде, и о Робине, и о записях, которые они делали, и о книгах, которые изучали, когда работали в старой пекарне на Аллее Роз.

— Нед-лютнист, — сказал он.

Она кивнула и описала ему, как они пытаются получить золото, а ведь всем известно, что это трюк и шарлатанство. Но человек со шрамом вроде бы был доволен тем, что она вспомнила и рассказала ему.

Но когда допрос подходил к концу, ей стало по-настоящему страшно, потому что она поняла, что больше она не представляет для него ценности.

— Мэт, — прошептала она, — ах, Мэт…

Это произошло в тот же день, поздним вечером, у реки в Дептфрорде. Высокая приливная волна катилась мимо доков, где ждали наготове новые корабли Ост-Индской компании «Рост торговли» и «Перечное зерно», подставив под декабрьский дождь голые деревянные корпуса.

Стояла полная тишина, если не считать равномерной поступи сторожа по пристани и плеска приливной волны о берег. Но в конторе мерцала свеча, которую переносили из комнаты в комнату. Френсис Пелхэм искал куда-то запропастившиеся документы. Несмотря ни на что, он не забыл о своих обязанностях. Он уже два часа рылся в папках, но не находил того, что хотел.

Он искал доказательства тому, что его новая служба, к которой он с таким пылом приступил всего пять дней назад, не оказалась фальшивкой, как все остальное в его жизни. Он хотел убедиться, что важные записи, которые он отложил, чтобы обратить на них внимание Манселла, поскольку в них обнаружилось множество неувязок, оставались на месте, где он их, конечно, запер. И все же, хотя он искал снова и снова, записей здесь не было.

Он не знал, где еще искать. Наконец он запер дверь, вышел на улицу и сказал сторожу, что уходит. Уходя, он чувствовал, что сторож смотрит ему вслед с подозрением и неприязнью.

Пелхэм направился в город, тяжело ступая по набережной, где лежали груды просмоленных канатов и бегали крысы. Он прошел мимо стоявшего на разгрузке судна с углем, фонари на нем покачивались, в то время как рабочие с черными лицами поднимали мешки с углем на блоках. В этот полуночный час в их движениях было что-то таинственное. Пелхэм шел, опустив голову, а они ритмично перебрасывали мешки друг другу, напевая старинную песню грузчиков:

Еще пятеро пойдут, хо,Уголечку принесут…

И тут он почувствовал на плече руку, круто обернулся, потянувшись за шпагой, и оказался лицом к лицу с рослым угольщиком, одетым в куртку из грубой парусины. Глаза угольщика блестели на измазанном лице. Угольщик спросил:

— Почему люди мечтают о золоте, когда могут иметь серебро?

Пелхэм воззрился на него.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Вы слишком стараетесь, мастер Пелхэм. Перестаньте искать неприятностей, и вы увидите, что все ваши трудности исчезнут, как… ну, как утренняя дымка на реке, когда встает солнце.

Еще четверо пойдут, хо…

Угольщик подбоченился и усмехнулся. Пелхэм переспросил, задыхаясь:

— Кто вы? Кто вас послал?

— Вы задаете слишком много вопросов, мастер Пелхэм. Запомните это. Слишком много вопросов.

А потом человек ушел, или, точнее, его не стало видно, потому что он растаял среди остальных. Их было по меньшей мере дюжина, с черными лицами и руками, одетых в одинаковые просторные парусиновые куртки, перебрасывающих мешки с углем один за другим на пристань.

Еще трое пойдут, хо,Уголечку принесут…

Ошеломленный Пелхэм ушел, спотыкаясь, в ночь.

И была еще одна встреча, на этот раз в отдельной комнате в Уайтхолле, и на этот раз не случайная.

Сесил и Нортхэмптон сидели лицом друг к другу за длинным лакированным столом, который блестел в свете, льющемся от позолоченного канделябра. В камине горели дрова вишневого дерева. На стол поставили графин с вином и два стакана, но ни один из них не пил. Слуги ждали снаружи.

— Есть один человек, — говорил Нортхэмптон, вертя стакан в унизанных перстнями руках, — которого, как я полагаю, вы, возможно, сочли бы полезным допросить. Его зовут Варринер.

— Нед Варринер? Не был ли он вашим э-э-э… слугой?

Слову «слуга» предшествовало ровно столько намеренного колебания, сколько требовалось, чтобы Нортхэмптон вспыхнул. Но он лишь улыбнулся и ответил:

— Безусловно. Пока не навлек на себя слишком много неприятностей. Тогда он мудро решил уехать за границу. Но теперь он вернулся. Он посетил миссис Кейт Пелхэм, близкого друга Рейли, и задавал слишком много вопросов. Но я думаю, что он может быть полезен. Пока.

Сесил кивнул.

— Как его легче найти?

— Освободите Кейт Пелхэм. Он сразу же пойдет за ней хвостом. Последите за ним немного. А потом — он ждет новой встречи со мной. Время и место еще не назначены.

— С ним не нужно обращаться осторожно?

Нортхэмптон слегка улыбнулся, показав зубы.

— Когда мы узнаем, что он задумал, будет не нужно. Совершенно не нужно, милорд, совершенно.

33

Любое семя, за которым ухаживает посадивший его человек, вырастет и будет нести в себе свой плод. Так и маг сочетает землю с небом, то есть он сочетает низшие вещи с дарованиями и силами высших вещей.

Настало утро, канун Рождества, а Мэтью все еще не было. Нед предоставил Дейви и остальным искать брата далеко от дома, в Холборне, и обещал присоединиться к ним позже. Было девять часов, и Нед сидел в гостиной в доме торговца шелком Хагранса на Вудраф-лейн. Ночью подул холодный ветер, перед самым рассветом выпал снег, лучи зимнего солнца проникали сквозь окна из ромбовидных стекол, освещая стены в дубовых панелях и резную мебель, пахнущую воском. В очаге потрескивал огонь. За окнами колокола Святого Олава пробили час, и было слышно, как кричит угольщик, оповещая о своем товаре, как грохочет его повозка, двигающаяся по направлению к Тауэру; стук ее колес приглушал снег.

— Это верно, — говорил Хагранс, расхаживая взад-вперед по гостиной, — это верно. Я навел справки о человеке, о котором вы говорили, о Стивене Хэмфризе, и узнал две вещи. Во-первых, он, как вы и подозревали, не один раз посещал церковь Святой Этельдреды, у которой расположено испанское посольство.

— Но ведь посол там не живет, да?

— Не живет. Здоровье посла в плохом состоянии. Он живет уединенно, ожидая, когда прибудет его заместитель. Его помощник, Фабрио, живет на Крэб-лейн рядом с Тауэром, откуда он управляет большей частью посольских дел. Но некоторые посольские чиновники все еще остаются у Святой Этельдреды. И все знают, что тайных английских католиков с радостью допускают туда на мессу.

Сердце Неда учащенно забилось.

— Значит, Хэмфриз туда ходит. Но вы сказали о двух обстоятельствах. Какое второе?