Эрик Джиакометти - Братство смерти

— Вот… С… Са… Се…

— Сеневьер! Есть! — воскликнул директор.

Выведенная каллиграфическим почерком фамилия значилась в самом низу колонки.

Сеневьер, Алексис де, посвящен 23 февраля 1776 года.

Мутье показал пальцем на звезду, начертанную на полях, и едва заметную цифру рядом с ней.

— Посмотрите, астериск и номер ссылки. Это значит, что секретарь ложи сделал дополнение на странице…

— 275, — оборвал его Антуан.

— Совершенно верно. Нужно найти эту тетрадь. Вот… «Скорее, — думал Марка, — скорее, или меня хватит удар».

— Да, именно так, — подтвердил директор. — Последующий комментарий. Подождите, я прочту…

«Брат Алексис де Сеневьер скончался в 1837 году в почтенном возрасте 87 лет. Чтобы отдать должное этому великому деятелю Войны за независимость в Соединенных Штатах, в пятидесятую годовщину его смерти состоялось посмертное заседание под председательством его праправнука Луи де Сеневьера из ложи „Эльзас-Лотарингия“».

— На этот раз нам известно, что масонская династия продолжилась, — торжествовал Марка. — Этого праправнука можно найти?

Лицо директора озарила широкая улыбка.

— Без проблем. «Эльзас-Лотарингия» была одной из самых известных лож во второй половине XIX века. Она объединяла писателей, политических деятелей, чиновников, ученых, охваченных чувством патриотизма. Не говоря уже о том — и это должно тебя заинтересовать, — что эта ложа была стержнем франко-американской дружбы.

Марка задал вопрос, который не давал ему покоя еще в Нью-Йорке.

— Огюст Бартольди, автор статуи Свободы, тоже был членом этой ложи?

Мутье встал.

— Дай мне несколько минут, чтобы ознакомиться с его биографией… и я скажу тебе.

Марка понимал, что все будет зависеть от этого ответа.

118

Париж, Пале-Рояль

— Мой дорогой Эдмон, вы всегда проявляли слишком явный интерес к нашему излюбленному сырью.

Андреа Консюржанс созерцал шикарный кабинет Канселье. Ему никогда бы не пришло в голову жить среди столь подавляющей роскоши. Парижский негоциант входил в число тех членов «Авроры», которые были одержимы эстетикой драгоценного металла и ощущали необходимость владеть этим веществом, дотрагиваться до него, держать в руках. Такими были четверо из двадцати членов картеля. Что касается остальных, они, конечно, любили золото, но, к счастью, не являлись его рабами.

— У каждого свои грехи, Андреа. Каким будет продолжение программы?

Швейцарец скрестил ноги и склонил голову набок.

— Следует перехватить объект, вернувшийся из Нью-Йорка.

Канселье вздрогнул. Тон, которым Консюржанс произнес эти слова, не предвещал ничего хорошего для объекта. Он слышал о вмешательствах агентов ДБР, но предпочитал не вдаваться в детали. После возвращения с предыдущего срочного совещания, состоявшегося в шале Андреа, его энтузиазм в отношении «Авроры» поостыл. История с алхимическим золотом действовала ему на нервы. Необходимо было остановить все это.

— Знаете, мы ведь не на Среднем Востоке или в какой-нибудь банановой республике.

— Знаю. Ну и что? — ответил Консюржанс решительным тоном.

— Вмешательство на французской территории может иметь серьезные последствия.

Андреа Консюржанс принял благодушный вид отца, объясняющего ребенку, что перед едой нужно мыть руки.

— Я понимаю ваши терзания. Но представьте, что секрет алхимического золота станет достоянием гласности или попадет в руки недобросовестного человека, каким, полагаю, и является наш объект. Последствия будут не только серьезными. Они будут катастрофическими. Все полетит кувырком.

— Я знаю. Конец мира, о чем я говорил полицейскому, сидевшему на вашем месте. Тем не менее…

В кабинете зазвонил золотой телефон. Канселье снял трубку и нахмурил брови. Он произнес только одно слово — «невозможно» — и через тридцать секунд повесил трубку.

— Объект потерян, — с раздражением сказал он. — Мне очень жаль, я…

Консюржанс и глазом не моргнул. Он по-прежнему улыбался. Француз удивился:

— Я думал, что это известие приведет вас в ярость.

— Я никогда не впадаю в ярость. Я давно забыл об этом чувстве и даже о его горьком привкусе. В любом случае, если наш человек — именно тот, о ком я думаю, я знаю, куда он направится.

119

Париж, резиденция масонских послушаний

Мутье вернулся с толстой книгой в руках. Он сказал, перелистывая страницы:

— Огюст Бартольди был посвящен 14 октября 1875 года в ложе «Эльзас-Лотарингия», за несколько дней до создания Франко-американского союза, ассоциации, в которую в те времена входили многие масоны, начиная с ее вице-председателя историка Анри Мартена, великого магистра лож того времени. А это не какая-нибудь мелкая сошка!

Довольный Марка потер руки.

— Сеневьер, Лафайет, Аршамбо и Бартольди. Полный комплект!

Андриво никак не мог уяснить, чему он радуется.

— Если я правильно понял, мы ищем убийцу, который по прямой или побочной ветви является потомком… — он посмотрел в свои записи, — Алексиса де Сеневьера, дети и внуки которого тоже были масонами. Например, Луи де Сеневьер, член ложи «Эльзас-Лотарингия». Но я не понимаю, какое отношение к этой истории имеет Бартольди…

Внезапно Антуан осознал, что зашел слишком далеко. Невозможно сказать ни Андриво, ни Мутье, что он обнаружил святилище под статуей Свободы, задуманное и построенное Бартольди.

— Случайность. Простая случайность. Наши поиски закончились тем, что мы видим одни лишь совпадения. Давайте разрабатывать след Луи де Сеневьера. Именно он выведет нас на убийцу Поля де Ламбра.

— В таком случае придется заняться отчетами ложи «Эльзас-Лотарингия», — вздохнул Андриво. — Здесь работы на несколько недель.

Мутье покачал головой.

— Нет. Как я вам говорил, это известная ложа. Ее архивы были описаны и даже занесены в электронную картотеку.

Великого секретаря словно током ударило.

— Так за работу! Антуан, ты удостаиваешься чести выбора.

— Я хотел бы увидеть записи лекций, прочитанных Луи де Сеневьером во время заседаний ложи «Эльзас-Лотарингия».

— Достаточно перейти к поиску, — ответил Мутье, направляясь к центральному компьютеру. — Заполним две ячейки, и поисковая система все найдет.

— А мы, — решил Андриво, — займемся самой неблагодарной работой. Будем изучать списки членов ложи. В конце концов мы обязательно наткнемся на информацию об этом Сеневьере.

На экране высветились три результата поисков.

— Ну что ж, он не перетрудился, наш брат Сеневьер. Три лекции за всю масонскую карьеру, — пошутил директор, записывая ссылки, чтобы потом передать их библиотекарю.

— Я уверен, что письменной информации будет гораздо больше, — проворчал великий секретарь.

— Есть! — воскликнул Мутье, когда на экране высветились результаты в виде штриховых кодов в ответ на вторую заявку. — Пойдемте в другой зал. Туда, где стоят стеллажи.

Вошла женщина-библиотекарь. Она положила перед Антуаном тонкую папку. Андриво и Мутье встали, посоветовав Антуану не перенапрягаться.

Но комиссар их уже не слышал.

В папке лежали три написанные от руки лекции. Марка сразу же отложил две первые: это были обязательные для ученика работы. Он сосредоточился на третьей. Единственной, которую Луи де Сеневьер написал по собственной инициативе.

Антуан развернул сложенные вдвое листы и пробежал глазами титульную страницу.

Одну за другой он просматривал шесть первых страниц лекции, где автор с технической точки зрения объяснял, как была построена башня и с какими проблемами пришлось столкнуться инженерам и строителям, «акробатам», которые буквально висели в воздухе, соединяя железные конструкции. Ничего особенного, но следующий фрагмент заставил его вздрогнуть.

Как вам известно, братья мои, кабинет Эйфеля также принимал участие в разработке каркаса статуи Свободы, которую Франция от всего сердца подарила нашим американским друзьям. Вам также известна роль наших лож, щедро поддерживавших Франко-американский комитет и сделавших эту мечту реальностью. Брат Бартольди прочитал нам великолепную лекцию о чудесах разума и воображения, приведших к созданию этой статуи.

Не вдаваясь в излишние подробности, скажу, что точно так же дело обстояло и со строительством башни мсье Эйфеля. Смелые математические расчеты вкупе с совершенной обработкой металла позволили воздвигнуть самую высокую башню в мире.

Столп во славу человеческого гения! Как и статуя нашего брата Бартольди, которая является столпом, посвященным свободе.