Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)
Покинув главную улицу, дружинник последовали за Жданом по спокойной улочке, где жили зажиточные бояре. Они остановились перед высоким крыльцом с богатым орнаментом, который можно было разглядеть в слабом лунном свете.
– Где слуги? – спросил Артемий, удивившись полной тишине, царившей в доме тысяцкого.
– Ранним вечером мой отец отпустил всех слуг, – ответил Ждан. – Не знаю почему. Вернувшись из дворца, он как-то странно себя вел…
– Ты об этом расскажешь чуть позже. Сначала покажи тело, – прервал Ждана Артемий, привязывая свою белую лошадь к столбу.
Отроки и Ждан последовали его примеру. Молодой боярин взошел на крыльцо и отворил дверь. Два высоких медных подсвечника освещали прихожую, уставленную коваными сундуками.
– Свет? – коротко спросил Артемий.
– Перед уходом слуги зажгли свечи, как велел им отец. Я ни к чему не притрагивался.
Ждан повел их через большой зал, погруженный в темноту, к освещенной комнате с открытой дверью. Это был рабочий кабинет тысяцкого. Стараясь не смотреть внутрь, Ждан посторонился, чтобы пропустить дружинников.
Переступив через порог, Артемий остановился. В центре комнаты на большом шерстяном ковре лежало тело Радигоста. Руки старого боярина были широко раскинуты, ноги – слегка раздвинуты. Остекленевшие глаза смотрели в потолок. Брови приподняты, а рот приоткрыт, словно тысяцкий, умирая, хотел задать какой-то вопрос. Смерть была вызвана широкой раной на уровне сердца. Передняя сторона кафтана, расшитого золотыми нитями, была залита кровью. Кровь стекала и по бокам, оставляя на ковре широкое темное пятно. Артемий сел на корточки рядом с убитым и расстегнул кафтан, чтобы осмотреть рану. Ждан, стоявший на пороге, тяжело вздохнул и разрыдался.
– Митько, займись им, – бросил старший дружинник, не отрывая глаз от ужасной раны, зиявший в груди старого боярина.
Пока Митько вел Ждана в большой зал, Артемий осматривал лицо покойного и положение его тела. Поднявшись на ноги, он обошел кабинет Радигоста. Ставни единственного окна были заперты изнутри. На рабочем столе из резного дуба лежали берестяные свитки. Документы были сдвинуты в сторону, чтобы освободить место для блюда, на котором стояли кувшин с медовухой и два неполных серебряных кубка. У стола стояли высокое кресло, украшенное медными гвоздями, и два стула с подушками. Над огромными сундуками, стянутыми железными ободами и прибитыми к земле, висели полки.
– Мой отец хранил на полках все документы, связанные с его официальной должностью. Налоги, другие виды подати, уплачиваемые Владимиру… – прошептал Ждан, который как раз вернулся в кабинет.
Митько, видимо, плеснул ему медовухи, и Ждану удалось немного успокоиться.
– Ты там также найдешь, боярин, список должников и долговые расписки. А вот все документы, связанные с амбарными книгами и торговыми делами моего отца, заперты в сундуках.
– Чем он торговал? – спросил Артемий.
– Мехами. У нас много лесов. Когда отец узнал о разнице между ценами в Смоленске и Царьграде, то нанял охотников и мастеров выделки и стал заниматься весьма доходными торговыми операциями.
– А теперь расскажи-ка, что произошло сегодня вечером, – велел дознаватель. – Пойдем в зал, там удобнее разговаривать.
Дружинники прошли за Жданом в комнату, через которую они попали в кабинет. Ждан на ощупь отыскал кремень, лежавший на круглом столике, и зажег свечи в трех больших серебряных подсвечниках. Дознаватель с любопытством разглядывал стены, увешанные гобеленами чужеземного производства, на которых были изображены сцены охоты и сражений. Мужчины сели на скамью, стоявшую у длинного дубового стола.
– Догадываешься ли ты, почему боярин Радигост отпустил всех слуг? – спросил дружинник.
– Он кого-то ждал, но я уверен, что речь идет не об обычном посетителе. Возвратившись из дворца – а я знаю, что отец потребовал арестовать Стриго, убийцу моей сестры, – он пребывал в странном настроении. Во время ужина он показался мне озабоченным и одновременно возбужденным. Разумеется, он отказался сообщить мне о своих заботах. Он никогда ничего мне не говорил! Потом отослал меня в библиотеку, на второй этаж. Я охотно пошел туда, поскольку из-за праздника капусты моя работа застопорилась…
Ждан покраснел до корней волос, но, поскольку Артемий с невозмутимым видом хранил молчание, продолжил:
– Я переписываю древний манускрипт, текст которого надо во что бы то ни стало спасти, поскольку речь идет об очень хрупком материале. Когда стало темно, я прервался и кликнул слугу, чтобы тот принес огонь. Вот тогда-то я и узнал, что отец отпустил всех слуг. Мы с ним были вдвоем в доме. Позднее я спустился, чтобы спросить, не нуждается ли он в чем-либо. Он отправил меня назад, закричав, чтобы я оставил его в покое и ни под каким предлогом не беспокоил. Я удивился, увидев отца в его лучшем наряде, который он обычно надевал, отправляясь во дворец или на собрания знатных жителей города.
Взглянув на рабочий кабинет, где лежало тело, Ждан горестно вздохнул.
– Отсюда я сделал вывод, что отец ждал важного гостя. Мне было любопытно посмотреть на таинственного посетителя, но отец ненавидел, когда я вмешивался в его дела. Поглощенный работой, я не заметил, когда пришел незнакомец. Потом я услышал громкие голоса. Мне показалось, что отец ссорится с гостем… Но вы же знаете, у боярина Радигоста тяжелый характер. Между ним и его торговыми партнерами часто возникали споры. Поэтому я не придал этому особого значения и продолжал работать. Позже я спустился, как обычно по вечерам, пожелать отцу спокойной ночи. В доме стояла полнейшая тишина. Я постучал и, не получив ответа, открыл дверь… Боже всемогущий, Настасью еще не похоронили, а мой отец…
Ждан закрыл лицо руками.
– Прошу тебя, превозмоги боль и помоги мне, – мягко сказал Артемий. – Ответь: хранил ли твой отец оружие в кабинете?
– Нет, насколько мне известно. Все оружие, которым он владел, находится в этой комнате. Три меча и боевые топоры на стенах, вон там, между коврами. Отец любил показывать оружие, свидетельство его военной карьеры. Видишь тот меч с кривым клинком? Это военный трофей. Мой отец захватил его в битве при Листвене[40].
– Были ли у него кинжалы?
– Они вот здесь.
Ждан поднял крышку одного из сундуков. Артемий подошел ближе и начал осматривать кинжалы с прямыми и кривыми лезвиями, черенки которых были инкрустированы драгоценными камнями или перламутром. Молодой человек подтвердил, что все оружие на месте. Судя по всему, таинственный посетитель не украл ничего из личных вещей тысяцкого.
– Давайте взглянем на тело в последний раз, – распорядился дознаватель. – А затем, боярин, ты можешь позвать слуг, чтобы они перенесли тело твоего отца для совершения необходимых ритуалов.
Склонившись над телом, дружинник указал отрокам на рану.
– Убийца сразу вытащил кинжал, – сказал он. – Вот почему так много крови. Тысяцкий умер мгновенно. Вероятно, он был застигнут врасплох. Не видно никаких следов борьбы, к тому же он не был вооружен.
– Нет и следов взлома, – подхватил Василий. – Таинственный посетитель и убийца боярина – это, несомненно, один и тот же человек.
– Да, и его принимали согласно всем правилам гостеприимства, – заметил Митько. – Об этом свидетельствуют кувшин с медовухой и два почти полных кубка.
– Посмотрите на форму раны, – сказал Артемий. – Убийца унес с собой орудие преступления, но мы можем составить приблизительное описание кинжала благодаря ране на теле. Гляньте-ка, убийца вытер кинжал о полу кафтана! Именно это подтверждает мою мысль о форме клинка. Но что это?
В одной из складок кафтана блестел желтым небольшой граненый камень.
– Это топаз, – сказал дружинник, рассматривая камень при свете свечи. – Нам повезло! Этот камень наверняка вывалился из инкрустированного черенка кинжала. Нам будет легче определить оружие, чем я предполагал! А теперь идем, – добавил Артемий, пряча драгоценную находку в карман. – Мы осмотрели все, что может быть нам полезным. По дороге во дворец мы обсудим это.
Дружинники простились со Жданом, который, проводив их до ворот, направился к домам слуг. Оказавшись на улице, дружинники пустили лошадей шагом, чтобы было удобнее разговаривать в тишине, установившейся к этому часу в городе.
– Все указывает на то, что боярин Радигост совершенно не опасался своего гостя! – воскликнул Митько.
– Верно, – согласился Василий. – Он знал посетителя, который должен принадлежать к его кругу, иначе спесивый Радигост не стал бы его принимать с таким радушием!
– Я придерживаюсь такого же мнения, – подхватил дознаватель. – Речь не идет ни об обычном воре, ни о должнике, впавшем в отчаяние. Документы остались на полках в том виде, в каком сложил их сам боярин неделю назад, то есть первого сентября, когда все жители были обязаны заплатить тысяцкому подать для князя. Я заметил тонкий слой пыли, который свидетельствует, что до них не дотрагивались ни Радигост, ни кто-то либо еще.
