Кэндис Робб - Аптекарская роза
Теперь следовало спуститься вниз, рассказать Оуэну, послать служанку за Бесс. Священник уже не нужен, Ансельм успел совершить над Николасом последний обряд. Ничего не оставалось, Кроме как подготовить тело к захоронению, укутать его в саван. Бесс пошлет своего конюшего к Каттеру, чтобы тот сколотил гроб.
Люси хотелось бы похоронить Николаса в его саду — именно там он проводил свои самые счастливые часы, — но это было невозможно. Его надлежало упокоить в священной земле. Пора было встать, спуститься вниз, начать хлопотать. Но она все медлила, чувствуя, что близка ему, хотя глаза его были закрыты, а душа отлетела. Она знала, что как только отойдет от Николаса, то сразу потеряет его по-настоящему, окончательно.
В этот вечер ее чувства к мужу были в полном смятении. Она ощущала, что ее предали. Ее мать погибла от яда, приготовленного человеком, которому Люси полностью доверяла. С ним были связаны все ее надежды на будущее. Он стал отцом ее единственного ребенка — каким пронзительно-радостным вспоминался тот короткий период. Еще раньше Николас поступил безответственно, вручив ее матери средство, приведшее к смерти. Тогда он обратился за советом к своему бывшему возлюбленному, который не мог не ревновать Николаса к Амели Д'Арби.
Вот кого Люси должна ненавидеть — архидиакона. Она бросила обвинение в лицо Николасу, но по-настоящему ей следовало возненавидеть Ансельма.
Ансельм. Он должен заплатить за всю эту боль.
* * *Оуэн выругался, когда звякнул дверной колокольчик. Он надеялся спокойно посидеть и подумать, но не обратить внимания на колокольчик было никак нельзя. По вечерам к ним приходили только в случае крайней необходимости. Мелисенди сторожила свою добычу и лишь скосилась на Арчера, когда тот проходил мимо.
— Да пребудет с вами Господь. — Молодой монах раскраснелся, тяжело дышал, глаза его взволнованно горели. — Я должен поговорить с миссис Уилтон. — Брат Себастьян из аббатства.
— В доме больной. Миссис Уилтон ухаживает за своим мужем.
Молодой монах отвесил поклон.
— Аббат послал меня предупредить, что брат Вульфстан отравлен.
Оуэн поразился. Как такое могло случиться с лекарем, если от Ансельма избавились?
— Он мертв?
— Господь пощадил его. Но он очень болен. И аббата беспокоит, что миссис Уилтон в опасности. Он хочет, чтобы вы отвезли обоих Уилтонов во Фрейторп Хадден. Там они будут под защитой сэра Роберта и его слуг.
— Странный выбор. На знакомой территории защищаться проще. Почему вдруг Фрейторп Хадден?
Брат Себастьян пожал плечами.
— Я просто гонец.
Такие гонцы часто знали больше, чем участники событий.
— Подумай хорошенько. Что могло послужить причиной такого предупреждения?
— Возможно, аббат считает Йорк опасным местом. Здесь повсюду могут быть враги. Да и лекаря попытался отравить один из наших братьев. Брат Микаэло, он действовал по приказу архидиакона. Вероятно, аббат подозревает, что у Ансельма есть и другие пособники. — Себастьян нахмурился, испугавшись, что сказал слишком много. — Но я всего лишь гонец.
— А где сейчас архидиакон?
— На пути в Дарем.
— Но если Ансельм вдруг повернет обратно, — спросила Люси с порога, — и обнаружит, что нас здесь нет, он ведь тут же отправится в дом моего отца!
Брат Себастьян отвесил ей поклон.
— Да пребудет с вами Господь, миссис Уилтон. Аббат о вас тревожится. Он считает, что Оуэн Арчер и слуги сэра Роберта сумеют лучше защитить вас во Фрейторпе.
— Оуэн способен защитить меня здесь. Мой муж только что умер. Я хочу похоронить его здесь, среди людей, которых он любил.
— Николас мертв?
Оуэн подошел к Люси. Она держалась слишком прямо, словно боялась, что не выдержит и сломается. Лицо ее было бледным, отчего глаза выглядели огромными.
— Пожалуйста, поблагодари аббата Кампиана за предупреждение и заботу. Скажи ему, что мы будем внимательны. — И Люси, извинившись, вернулась наверх.
Брат Себастьян встревоженно взглянул на Оуэна.
— Аббату это не понравится.
Оуэн внимательно на него посмотрел.
— А брат Микаэло сказал, что архидиакон намерен убить миссис Уилтон?
— Не знаю.
— Как я понял, архидиакона отослали в Дарем. Наверняка не одного?
— Его сопровождает Брандон, послушник.
— А кто еще?
— Только Брандон.
— И все? Один послушник?
Себастьян явно смутился.
— Брандон сильный.
Оуэн рассмеялся, не веря своим ушам. Поистине, его окружают одни глупцы.
— Одному силачу никак не справиться с разбойниками на дороге.
Брат Себастьян пожал плечами.
Оуэн похлопал его по спине.
— Я понимаю, ты здесь ни при чем, и вовсе не собираюсь тебя дразнить. Но ты сам видишь, я не могу спорить с миссис Уилтон, когда у нее только что умер муж. Боюсь, тебе придется передать аббату ее слова.
Гонец ушел, а Оуэн поднялся по лестнице. Люси сидела возле Николаса, изучая его отрешенным взглядом.
— Я отослал брата Себастьяна обратно.
Люси вздрогнула, потерла лоб.
— Я не стану хоронить Николаса в отцовском поместье, — сказала она.
— Отчего?
— То место доставляло нам обоим одну только печаль. Мне бы хотелось похоронить его здесь, в саду. Но, конечно, не во Фрейторпе. Сэр Роберт оттолкнул меня от себя. Там нет любви ни для меня, ни для Николаса.
— Но ведь там был твой дом.
Она как-то странно на него посмотрела.
— Ты предпочел не возвращаться туда, где рос когда-то. Наверное, ты прав.
Оуэн не знал, что ответить на это.
— Чем я могу тебе помочь?
— Тетя Филиппа должна поспать. Попроси Бесс помочь мне обрядить Николаса.
Оуэн взял ее руки в свои.
— Твоя тетя не единственная, кто нуждается в отдыхе.
— Я все равно не засну.
— Люси, подумай, что тебе довелось вынести за прошедшие две ночи. Сначала пожар. Теперь Николас.
— Я подготовлю его. Затем прочту молитвы.
— Пусть кто-нибудь другой почитает молитвы.
— Нет. Это сделаю я. Я убила его, мне и дежурить ночью.
У Оуэна сжалось сердце. Что значит убила? Неужели они совершили полный круг, придя к тому, с чего начали? Неужели она все-таки убийца? Неужели Николас умер от медленно действующего яда, не позволившего ему восстановить свои силы настолько, чтобы все вспомнить и, возможно, обвинить ее?
Люси рассмеялась. Это был резковатый холодный смешок.
— Ты потрясен, оттого что я убила своего мужа.
— Я не знаю, что и думать. Каким образом ты его убила?
После бессонной ночи, при первых лучах рассвета Люси не потеряла силы, а прямо взглянула ему в лицо, да так, что Арчеру показалось, будто она заглянула ему в душу.
— Я не отравительница, если ты это думаешь, — произнесла она без всякого гнева. В ее голосе слышалась только усталость. — Я сказала мужу, что его друг хотел убить меня. Я обвинила его в смерти матери. А когда он попытался объяснить, что убил Монтейна ради меня, я от него отвернулась. А потом вообще спустилась в лавку. А мне нужно было остаться с ним. — Она нежно убрала прядь волос со лба Николаса.
— Он уже умирал, Люси.
Она не сводила взгляда с мужа.
— Я была не права, обвинив его. Все, что произошло, было результатом греховной любви, какую архидиакон питал к Николасу, низкой, удушающей любви. И гореть в аду за все содеянное суждено Ансельму, а не моему Николасу.
— Об этом подумаем завтра.
Люси его не слушала.
— Когда я пришла, Николас стонал во сне. Я пыталась его утешить. Сказала ему, что прощаю. Не знаю, услышал ли он.
— Уверен, что услышал.
— Ты так говоришь, потому что хочешь меня успокоить. А потом собираешься уговорить меня увезти его в Фрейторп.
— Это неправда, Люси.
— Ступай и позови Бесс.
Оуэн, видя, что она безутешна, отправился за хозяйкой таверны.
24
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
За спиной Ансельма загрохотала, заскрипела повозка. Фермерская повозка. Она проехала мимо и остановилась. Фермер оглянулся, увидел сутану священника и то, в каком она плачевном состоянии, и сорвал с головы грязную шапку.
— Что это, воры теперь даже сан не уважают? На вас напали, отец? Вы потеряли лошадь? Ансельм дотащился до телеги и оперся о колесо.
— На нас напали. Мой спутник убит. Мне нужно добраться до аптеки Уилтона в Йорке, той, что недалеко от собора. Сможешь меня довезти?
— Смогу. Я еду как раз туда на рынок. Всевышний милостив ко мне, раз дает возможность помочь одному из его пастырей. Я порядком нагрешил, так что рад как-то искупить грехи.
Вскоре Ансельм уже лежал среди корзин и мешков, утешаясь мыслью, что Бог к нему милостив.
* * *Бесс прогнала Люси вниз в кухню, после того как они вместе обрядили Николаса. Там она поставила перед подругой чашку бренди и сказала:
