Элизабет Редферн - Золото Ариеля
— Смотри. У Робина все это записано — как делать золото, или философский камень, или что там еще; а я списала. Я уже на полпути. Я знаю, где находится еще один ключ от пекарни, так что я вхожу туда, когда никого нет поблизости. Он, наверное, раздобыл рецепт получения золота, Мэтью! Почему бы тебе не узнать, правда это или нет, заплатит ли за это какой-нибудь дурак? Скажи мне ради бога, неужто тебе хочется вечно жить в такой грязной дыре, как Аллея Роз?
Она обвела рукой комнату, указывая на паутину, грязь, осыпающуюся штукатурку.
— Да, — ответил он.
Но он все же встал с постели и протянул руку к бумагам, которые она держала в руке. Элис подняла их высоко над головой.
— Сколько они стоят, по-твоему? — спросила она.
— Красивое ожерелье. Может, новое платье.
— Вот еще. Гораздо больше, старый ты скупердяй. По меньшей мере ты мог бы сделать из них балладу и продавать по всему Лондону за хорошие деньги. Два новых платья, Мэт.
Он снова бросился на кровать.
— У меня нет денег. Скажешь мне, когда Нед и его юный дружок сделают кучу золота. Тогда я, может, и заинтересуюсь. Иди сюда.
Она начала терять терпение.
— Господи, Мэт, если тебя это не интересует, найдутся и другие. Ладно, это чепуха, но ею можно одурачить уйму народу. Это как-то связано с тем, кого зовут Ариелем. Выслушай меня. Если ты не попытаешься сделать деньги, тогда это сделаю я, пропади ты пропадом. Ты груб и глуп!
Он неторопливо потянул ее на постель и снова начал ласкать.
— Глуп — может быть. Груб — да.
Он нагнулся и сунул руку ей между ног.
— Но разве тебе это не нравится? Насколько я должен быть груб, чтобы тебе понравилось?
Она оттолкнула его и начала одеваться, путаясь в застежках.
— Я тебе покажу, — бормотала она. — Черт бы тебя побрал, я тебе покажу.
И дверь за ней захлопнулась. Мэтью Варринер разразился громким цветистым ругательством.
Позже, в ту же ночь, напившись, Мэтью снова подумал о том, что сказала Элис. Он пошел в таверну «Звезда», что на Флит-лейн, и кто-то там посмеялся над ним, потому что он попытался продать хозяину воз морского угля, который был не более чем пылью. Он еще раньше поспорил с Дейви насчет покупки этого угля, потому что Дейви с самого начала сказал ему, что этого не стоит делать. Мэтью в душе был согласен, что поступил неправильно, но все равно ему не понравилось, что над ним смеются. И еще ему приходилось смотреть в глаза тому факту, что он на грани разорения. Мэтью давал взятки местным констеблям, которые никак не защищали его лавочку, и он был сыт этим по горло. Конкуренты занимали его территорию; если люди Мэтью шли на дело, кто-то оказывался там раньше, чем они; если пытались продать краденое, им предлагали такие жалкие гроши, что это не могло даже окупить перевозку товара.
За этим кто-то стоял.
От всего этого Мэтью охватило отчаянье, и он вспомнил о том, что сказала Элис. О своем брате и о тайне получения золота. Он даже попробовал найти Неда, расспросить его об этом, но Нед куда-то запропастился, время шло, и интерес Мэтью нарастал. Обычно он смеялся над теми, кто хвастался, что делает золото, но его брат был не дурак, и Мэтью уже знал, что он занимается в пекарне чем-то необычным.
— Ты никогда не разбогатеешь, пока не научишься дурачить своих покупателей, — заметил один из насмешливых незнакомцев, сидевших в «Звезде», когда услышал о неудачных попытках Мэтью продать уголь.
Мэтью был сердит и довольно сильно пьян.
— Скоро, — сказал он, с вызывающим видом встретив взгляд незнакомца, — скоро я буду богаче всех на свете. Один человек, которого я знаю — и очень хорошо знаю, — открыл тайну получения золота.
Человек, измывавшийся над ним, ухмыльнулся.
— Вот как? Он, наверное, страх какой умный.
— Вот и умный! Уж он-то сделает себе состояние. У него есть письмо, а в письме эта тайна!
— Неужели? — насмешливо спросил незнакомец. — И к кому же это письмо? К Мефистофелю?
— Нет, — возразил Мэтью, — нет, оно к… к кому-то по имени… странное имя, кончается на «ль»… — Он почесал голову. — Пропади оно пропадом, не могу вспомнить.
Все вокруг смеялись. Но потом к нему подошел кто-то, тоже незнакомый, и отвел его в сторонку.
— Я слышал, вы продаете воз морского угля, — сказал этот человек. — Я покупаю. А что там насчет этого письма?
— Это письмо к Ариелю! — торжествуя, вспомнил наконец Мэтью. — Да, так. К Ариелю.
Незнакомец дружелюбно сказал ему, что он, конечно, безумен либо пьян, но все равно славный парень, несмотря на всю свою придурь. Они ударили по рукам насчет угля, и тогда этот человек предложил Мэтью выпить эля в другой таверне, получше, чем эта, там и женщин можно получить бесплатно; и вот Мэтью, все еще страдая от отказа Элис, пошел со своим новым другом в какой-то пьяный притон, о существовании которого не знал раньше. Бесплатных женщин видно не было — незнакомец сказал, что они появятся позже, — но там было несколько мимов. Мэтью всегда нравились мимы, особенно в это время года, перед Рождеством. Он смеялся, когда шут с важным видом расхаживал по таверне со своими колокольчиками, сыпал непристойными шутками и распевал, а рыцарь и турок кланялись, произносили речи и размахивали деревянными мечами, пока наконец рослый турок не притворился мертвым, лежа на спине и суча в воздухе ногами. Все захлопали. Новый друг Мэтью швырнул им несколько монет, а Мэтью, которому песенки шута показались почти такими же хорошими, как песни его друга, ирландца Пэта, но которому он страшно скучал, смеялся и хлопал вместе со всеми и совсем забыл о своем брате и об Ариеле.
Спустя какое-то время Мэтью сказал своими собутыльникам, что ему нужно идти. Наконец-то он может сообщить Дейви, что продал этот проклятый уголь. Но когда он отошел от фонарей Феттер-лейн, то услышал шаги, быстро приближающиеся сзади.
Он выругал себя за то, что зашел так далеко без товарищей и что выпил слишком много эля, а потому не может иди быстро. Он попытался ускорить шаги, но шедшие сзади тоже пошли быстрее
Он резко повернулся, чтобы оказаться лицом к преследователям, и испустил яростный рев, поняв, что они появляются со всех сторон. Кто-то схватил его за руки, и он почувствовал, что кончик ножа уперся ему в затылок.
Мэтью увидел, что эти люди одеты в странные костюмы и при этом в масках. Мимы из таверны пошли за ним. Может, они хотели над ним подшутить? Шут, глаза которого блестели в прорезях дурацкой маски, стал перед ним и сказал:
— Вы говорили, мастер Варринер, о тайнах получения золота и о духе по имени Ариель.
Высокий турок, который давеча умер и сучил ногами в воздухе, стоял поодаль, воткнув в землю кончик шпаги. Мэтью, несмотря на холод и дождь, бросило в жар.
— Ну, а что если и так? Вся эта болтовня об изготовлении золота — вздор, всякому ясно.
— Но некто, кого вы знаете, явно уверен, что он владеет этой тайной. — На этот раз заговорил Святой Георгий. Его шлем блестел под дождем. — А вы сказали там, в таверне, что у него есть письмо, в котором содержится рецепт. Вы сказали, что оно адресовано Ариелю.
Наверное, проговорился тот, кто купил уголь.
— Может, и сказал. А может, и наврал.
— Не такая это вещь, которую человек станет выдумывать. Кто этот ваш друг с письмом?
— Я же вам сказал. Это вранье, от начала и до конца — пустите меня, черт бы вас…
Он попытался бежать, но они схватили его за руки, и человек с ножом приставил его кончик к горлу Мэтью. Их дурацкие костюмы и ухмыляющиеся маски были самым страшным из всего, что он видел в жизни.
— Пустите меня, — пригрозил он, — черт бы вас побрал, не то я позову дозор…
Они рассмеялись.
— Зови, — сказали они, — давай, зови.
Примерно в то же время Робин Грин, ученик волшебника, торопился в пекарню под проливным дождем со стороны Флит-стрит, где он был у аптекаря и покупал новую ванну для согревания своего драгоценного тигля. Он питал надежду, что после того как будет снова и снова подвергать его содержимое разложению и конденсации, так что жидкость вернется в твердое тело, Ворон превратится в павлина; и он достигнет Cauda Pavonis, последней стадии перед получением Серебряной Луны — Белого Камня.
Свернув на Шу-лейн, Робин ускорил шаг. Большая куртка из грубой шерстяной ткани хлопала вокруг его костлявых ног, а кожаная шапка с ушами промокла насквозь. Дойдя до Аллеи Роз, он увидел, что из окошка пекарни льется свет, и весело подумал, что это Нед. Пришел наконец-то поглядеть на тигель. Как он будет рад, что все идет так хорошо.
Дверь была не заперта. Он толкнул ее и увидел не Неда, а Элис, склонившуюся над листом с записями, который он оставил на рабочем столе; то были его выписки из драгоценного письма к Ариелю, которое Нед уже в который раз велел ему никому не показывать.
