Энн Грэнджер - На злодеев глаз наметан

– Прекрасно, – ответила я от имени Джоуи. – Джоуи, благодари миссис Слейтер!

– Премного обязан, – буркнул Джоуи.

– И чтобы не пить, не ругаться, не богохульствовать, не водить компанию с хулиганами, – приказала миссис Слейтер. – Не шататься по пивным! Не играть в азартные игры. Будешь чистить коня, мыть кеб, чтобы в нем не стыдно было возить джентльменов и леди, и чтобы себя содержал в чистоте. Мыться можешь во дворе, под колонкой.

Джоуи с отчаянным видом посмотрел на меня и закатил глаза.

– Конечно, – согласилась я. – Джоуи, тебе все понятно?

– Понятно-то понятно, – буркнул Джоуи.

– Сегодня на ужин баранье рагу, – с деланым равнодушием продолжала миссис Слейтер, однако глаза у нее едва заметно блеснули. – Это тебе тоже подходит?

– Да! Еще как подходит! – воскликнул просветлевший Джоуи.

– Вот увидишь, они поладят, – уверяла я Бена позже.

– Если он не сбежит, – заметил Бен.

– Никуда он не сбежит от горячего ужина и крыши над головой, – решительно возразила я. – И потом, если он сбежит, Слейтеры отправят на его поиски всех лондонских возчиков!

Но мне пришлось немного подождать, прежде чем я могла рассказать о своем успехе, потому что Бена беспокоили другие, более важные дела.

Глава 21

Сержанта Морриса я застал в его убежище. Он пил чай в тихом уголке между буфетом и стеной. Все в Скотленд-Ярде знали, что здесь сержант отдыхает. Его убежище называли «участком Морриса». Поэтому на вопрос «Где Моррис?» констебли часто отвечали: «У себя на участке, сэр». Посвященные без труда могли найти сержанта.

Увидев меня, Моррис поставил кружку и встал. Я жестом велел ему садиться и сам сел рядом. Если кто и заслужил кружку чаю в тишине, то в первую очередь Моррис. Кроме того, я предвидел, что в ближайшие два дня у него почти не будет возможности посидеть в тишине и немного отдохнуть.

– Нам дали сорок восемь часов, – начал я, – на то, чтобы спасти мою репутацию или погубить ее.

– Как так, сэр? – недоуменно спросил сержант.

Я все объяснил. Моррис допил чай и, задумчиво глядя перед собой, грел ладони о пустую кружку.

– Мистер Росс, тут придется попотеть.

– Значит, нужно начать как можно раньше. Пожалуйста, выясните, какое дело рассматривалось в суде в день убийства. Узнайте, когда Джонатан Тапли покинул здание суда и, если можно, чем он занимался потом.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Моррис, – но он был бы идиотом, если бы сказал, что выступал в суде, а на самом деле в тот день там не появлялся!

– Я вовсе не пытаюсь доказать, что в тот день Джонатан Тапли вообще не появлялся в суде. Меня интересует другое. Когда он оттуда ушел? Если я прав, то есть если права миссис Джеймисон и Джонатан Тапли действительно прогуливался перед ее домом в начале четвертого… Причем учтите, ее слова нужно толковать широко. Она может считать «началом четвертого» любое время вплоть до половины четвертого. Но он не мог одновременно прогуливаться у дома миссис Джеймисон и выступать в суде! И наоборот, если его не было в суде, он вполне мог прогуливаться перед ее домом.

– Отлично, сэр. Где мне вас найти, если понадобится?

– Мне нужно найти доктора Харпера. Во второй половине дня мы с вами встретимся здесь.

Мы разошлись каждый по своим делам.

По одной из причуд судьбы, которая часто управляет нашей работой и приводит туда, где мы и не предполагали оказаться, я в тот день вернулся в Уоппинг. Вначале я побывал в больнице, где обычно работал доктор Харпер, но мне сказали, что его вызвали в морг Речной полиции осмотреть утопленницу.

Поэтому я отправился в довольно обшарпанное здание, называемое «моргом». Туда свозили тела, выловленные из Темзы. На столе лежала последняя находка – труп молодой женщины. Харпер со скальпелем в руке склонился над столом. Рядом с ним стоял ассистент.

– Здравствуйте, доктор Харпер! – окликнул я его. – Извините, что беспокою вас, но хорошо, что вы еще не приступили к вскрытию… – Мне в самом деле повезло. – Можно с вами поговорить?

– Если это не займет много времени, – ответил Харпер и показал тело на столе: – Почти наверняка она покончила с собой. Покойница неплохо питалась. Одежда хорошего качества, не рваная, не штопаная. – Он указал на груду мокрой одежды, лежавшей на скамье у стола. – Руки… – Он поднял руку утонувшей девушки и перевернул ладонью ко мне. – Ей не приходилось заниматься тяжелым физическим трудом… – Харпер окинул утопленницу задумчивым взглядом. – Скорее всего, тут разыгралась старая-старая трагедия: ее соблазнили и бросили. Конечно, она ждала ребенка. – На удивление мягко он положил руку девушки на стол.

Мы отошли от стола. А ассистент тактично вышел из зала.

– Доктор Харпер, – начал я, – помните ночь, когда я оторвал вас от ужина и попросил приехать в дом недалеко от вокзала Ватерлоо, на той же улице, кстати, где живу я сам?

– Помню, – ответил Харпер, бросив на меня подозрительный взгляд. – Надеюсь, вы не хотите, чтобы я производил повторное вскрытие? Меня ждет довольно трудный день. Отсюда мне нужно ехать еще на одно происшествие; жертва предположительно застрелилась. Такое довольно часто происходит, верно?

– Верно, доктор. Труп, который вы осматривали в тот вечер…

– Ах да, – сказал Харпер. – Причина смерти была ясна.

– Вчера мы… то есть родственники… похоронили жертву. Очень не хочется испрашивать разрешения на эксгумацию. Относительно причины смерти мы согласны.

– Вот и хорошо, – кивнул Харпер. – Когда трупы полежат в земле, осматривать их труднее. – Он нахмурился. – Значит, вас беспокоит что-то еще?

– Да. Не могли бы вы вспомнить события того вечера? Например, обстановку в той комнате, где находился труп? – Затаив дыхание, я ждал ответа.

– Кажется, он лежал в небольшой гостиной или кабинете? – неуверенно произнес Харпер. Поняв, что помнит обстоятельства дела недостаточно хорошо, он спросил: – Что именно вас интересует?

– Доктор, в той комнате вас ничего не удивило? Что угодно… – Я замолчал, поскольку не имел права задавать наводящие вопросы. Если он ничего не вспомнит сам, мне конец.

Харпер нахмурился, старательно пытаясь что-нибудь вспомнить.

– Обставлена комната была просто… кажется, пара кресел, книжный шкаф… а, вот! В камине не горел огонь. – Он заметил выражение моего лица. – Так вот что вы имеете в виду! Да, я заметил, что в комнате было очень холодно.

– Вот именно, очень холодно. Судя по всему, он вполне мог попросить, чтобы у него растопили камин. Но, по словам его хозяйки, с середины зимы он обходился без тепла. Уверял, что не мерзнет. Слова хозяйки подтвердила и служанка… Доктор Харпер, кажется, я читал или мне говорили, что, если свежий труп положить на холод, трупное окоченение наступает позже?

– Значит, вас беспокоит время смерти, а не причина? – Харпер указал на дверь. – Росс, давайте выйдем отсюда. Мне хочется выкурить трубочку.

Мы вышли из здания. С Темзы задувал резкий ветер. Над нашими головами кружили чайки, издавая немелодичные крики. На реке с какого-то судна послышался резкий свисток. Харпер не спеша набил трубку, не спеша раскурил ее и только потом, с довольным видом затянувшись, вынул изо рта и, держа за чашку, ткнул в меня черенком.

– Если труп быстро остывает или если его держать при очень низкой температуре, окоченение в самом деле наступает позже. Но учтите, как только окружающая температура поднимается до нормальных значений, окоченение не только продолжается, но может даже ускориться. Росс, о подобных вещах судить крайне трудно. Причину смерти часто бывает установить легче, чем время, пусть даже примерное.

– В каком состоянии было тело, когда его доставили в морг?

– Трупное окоченение уже наступило, – ответил он. – Насколько я понял, вы хотите, чтобы я уточнил приблизительное время смерти?

– Да, доктор. Пожалуйста, не обижайтесь, но в ту ночь я заехал за вами очень поздно и оторвал от ужина…

– И поэтому я, возможно, спешил, чтобы скорее вернуться за стол? Судил поспешно, а ведь должен был как следует оглядеться по сторонам и немного подумать?

– Поверьте, доктор…

Харпер снова ткнул в меня черенком трубки:

– Возможно, так оно и было. Однако означает ли это, что сейчас, по прошествии времени, я готов изменить свое мнение?

– А вы готовы? – Я был как на иголках.

Он раздражающе медленно – и, по-моему, нарочно – выпустил в мою сторону несколько клубов дыма.

– Для вас это важно, да?

– Очень важно, доктор!

– Что ж, инспектор, позвольте выразиться прямо. Повторяю, не всегда легко установить точное время смерти. Чаще всего точное время установить почти невозможно. Особенно если, как в вашем случае, у нас нет других доказательств, кроме самого трупа. Кажется, я сказал, что смерть наступила не ранее пяти часов пополудни?