Елена Ярошенко - Визит дамы в черном
Витгерт окончательно взял себя в руки и перестал волноваться — легкомысленная дамочка не казалась серьезным врагом. Если ей угодно, может попробовать поиграть с ним в кошки-мышки. Она скоро поймет, что не такую уж наивную и беззащитную жертву себе выбрала.
Через два дня в Коммерческом собрании должен был состояться бал-маскарад для избранного общества — одно из самых главных святочных развлечений в Демьянове. Предполагались призы за лучший костюм, импровизированный концерт, танцы, буфеты (их организацию взял на себя Бычков), благотворительная лотерея и базар в пользу сиротского приюта.
Все приглашенные готовили маскарадные костюмы. Каждому, а особенно дамам, очень хотелось блеснуть.
Витгерт тоже получил пригласительный билет. Маша взялась помочь ему с маскарадным костюмом, разыскав в шкафах родительского особняка нужные аксессуары. Сама она решилась предстать в облике японской гейши, поскольку Андрей подарил ей настоящее кимоно с драконами, а в каких еще обстоятельствах можно было бы похвалиться перед другими дамами редким нарядом? Да и прическа в японском стиле необыкновенно шла к Машиным блестящим темным волосам…
Андрей хотел нарядиться либо пиратом, либо Синей бородой, чтобы костюм как-то оправдывал его хромоту.
Но быть невестой Синей бороды Машенька из суеверных соображений не пожелала. Пришлось остановиться на костюме пирата.
Использовав кое-что из настоящей флотской одежды, Андрей добавил черную повязку на один глаз, яркие платки — шейный и головной, огромный нос из папье-маше (Машенька, смеясь, заявила, что он не намного больше его собственного), накладную рыжую бороду, купленную в табачной лавочке, и охотничий ремень с патронташем, принадлежавший Викентию Викентьевичу.
За пояс Андрей собирался заткнуть большой разделочный нож для дичи, позаимствованный у кухарки. Кортик как боевое оружие цеплять к маскарадному костюму Витгерт посчитал недопустимым.
— Пожалуй, не хватает еще одной детали, — задумчиво сказала Машенька, осматривая своего преобразившегося жениха.
Она вытащила откуда-то из глубин шкафа просторный черный плащ с капюшоном, сохранившийся от прежних маскарадов, и перекинула его Андрею через плечо.
— Вот теперь ты — настоящий пират! Надо сказать Глаше, чтобы как следует отутюжила плащ, и он будет лежать красивыми складками. А если захочешь кого-нибудь удивить, завернешься в него с головой, станешь неузнаваемым и в подходящий момент — скинешь! Я — капитан Флинт, гроза пяти морей!
Глава 4
Духовая музыка была слышна уже на подступах к Коммерческому собранию. Грандиозное торжество привлекло внимание всего города.
У входа в клуб толпились гимназисты. Гимназическое начальство после долгих прений с родителями учеников, разрешило пребывание на балу только учащимся выпускных классов, и то в порядке исключения.
Недопущенная до взрослого веселья гимназическая мелкота прыгала вокруг нарядного здания купеческого клуба и принимала деятельное участие в фейерверке.
Главным пиротехником был назначен истопник Коммерческого собрания, хромоногий отставной солдат, каждый год на Святки становившийся важной фигурой, отвечавшей за «огненные забавы».
Мальчишки, помимо ракет и петард, заготовленных фейерверкером-истопником, натащили еще и собственных, купленных на деньги, сэкономленные на завтраках и леденцах. Владелец табачной лавочки Меерович, завозивший к Святкам пиротехнику, имел с покупателей-гимназистов неплохие доходы.
Синие трубки ракетниц, насаженные на длинные лучинки, были в праздник на вес золота. Стоило поджечь черный скрюченный хвостик фитиля, торчавший из донышка трубки, и ракета с диким свистом уносилась ввысь, оглушительно выстреливала, взрывалась, и на темном небе, ко всеобщему ликованию, распускался огненный павлиний хвост или рассыпалась гроздь блестящих переливчатых звезд.
Площадка перед Коммерческим собранием была заполнена не только мальчишками, но и взрослыми любителями и ценителями фейерверков, обменивавшимися авторитетными суждениями. Приходилось перекрикивать пальбу, свист ракет и визг мальчишек.
Озаряемые огненными вспышками, к подъезду клуба прибывали экипажи, подвозившие гостей.
По широкой мраморной лестнице в зал, полный света и праздничного гула, поднимались все новые и новые маски — арлекины, гусары, цветочницы, испанки, пиковые дамы и червонные короли, бояре и мушкетеры. Навстречу им струились волны музыки. Оглушительно взрывались хлопушки, осыпая гостей конфетти, летали над залом разноцветные ленты серпантина, путаясь и падая под ноги танцующим.
Распорядителем танцев был молодой акцизный чиновник Дукельский, считавший себя знатоком светских манер, писаным красавцем и любимцем женщин. Ради должного исполнения возложенной на него миссии он отказался от маскарадного костюма и был в строгом бальном фраке с белоснежной манишкой и цветком в петлице.
Команды танцорам Дукельский подавал на плохом французском и тут же переводил их на русский — не все из присутствующих в Коммерческом собрании владели языком Вольтера даже на уровне Дукельского.
Открывался любой бал по традиции полонезом.
— Полонез, господа! — торжественно объявил Дукельский, скользя в своих лакированных штиблетах по паркету зала. — Кавалье, ангаже во дам! Кавалеры приглашают дам! Дамы и господа, потрудитесь становиться парами! Медам, авансе! Дамы вперед!
В первой паре полонеза шел земский начальник Круглов с женой уездного предводителя дворянства, за ними выстроилась длинная вереница танцующих.
Балы в Коммерческом собрании отличались большей демократичностью, чем чопорные дворянские вечера, и публика собралась довольно пестрая (если говорить о составе приглашенных, а не только о разноцветных маскарадных нарядах).
После торжественного полонеза музыканты наполнили зал вкрадчивыми и лукавыми звуками штраусовского вальса. Танцующих становилось все больше и больше.
Маша Мерцалова и Витгерт появились в Коммерческом собрании, когда танцы были в самом разгаре. Преодолев ступени мраморной лестницы, Андрей почувствовал, как заболели ноги. Признаться в этом Машеньке было стыдно — жених не должен все время жаловаться на болезни.
Машу вскоре с позволения Витгерта увел танцевать некий звездочет в высоком колпаке и плаще, усеянном серебристыми звездами. Он был очень похож на Петра Сергеевича Бурмина. Его приятель, судебный следователь Колычев в костюме индийского магараджи, беседовал с дамой-бабочкой. В бабочке Витгерт узнал Маргариту Львовну.
«Так, и она здесь. Ну конечно, председательница уездного Дамского комитета, как же без нее… Пожалуй, нужно с ней все-таки поговорить, узнать, чего она хочет от меня. Просто поговорить, без всяких дурацких записок и свиданий в безлюдных местах. Здесь, в суете бала, можно будет улучить минутку и незаметно перекинуться парой слов. Ведь для чего-то же она написала мне тогда», — думал Витгерт, издали наблюдая за бабочкой.
Бабочка порхала по залу, болтая то с тем, то с этим. За ее спиной трепетали шелковые крылышки, натянутые на проволочный каркас. Особое внимание она уделяла дамам, сидевшим за столиками благотворительного базара. Какие-то домашние рукоделия — вышивки, кружевные воротнички, а также фарфоровые безделушки — приобретали те, кто желал пожертвовать деньги в пользу сиротского приюта.
Перекинувшись несколькими словами с одной из дам-благотворительниц, бабочка подошла к старому колдуну (черный плащ с капюшоном, мерзкая горбоносая маска, обрамленная седыми патлами, в руке кривой посох) и тихо заговорила с ним о чем-то.
— Антракт пять минут. Кавалье, оккюпе во дам! Кавалеры, развлекайте дам! — объявил Дукельский.
Бабочка подстерегла удачный момент, чтобы колдуну было нелегко увернуться от разговора с дамой. Не похоже было, что он счастлив беседовать с общительным насекомым, но бабочка положила ему на грудь руку, отрезав пути к отступлению, и просительно заглядывала в глаза. Колдун кивнул, и бабочка выскользнула в боковую дверь.
Витгерт подождал. Началась кадриль.
— Кадриль-монстр! Кавалье, ангаже во дам! Плю де ля ви, месье! Больше жизни, господа, больше жизни! — голосил Дукельский.
Очаровательная маленькая гейша танцевала в паре с магараджей. Бабочка не возвращалась. Колдун тоже куда-то исчез.
«Пожалуй, подходящий случай поговорить наедине. Может быть, встречу эту моль где-нибудь в боковом коридоре и напрямик спрошу, что ей было нужно и зачем она написала ту глупую записку».
— Гран-рон! Большой круг, господа! Кавалье, балянсе авек во дам! Направляйте ваших дам, месье! Рон де кавалье! Кавалеры в круг!
Витгерт решительно вышел в ту же дверь, что и бабочка. В глубине коридора, обтекавшего зал, он мельком увидел темную фигуру, повернувшую за угол. Витгерт направился в противоположную сторону, но, сделав всего несколько шагов, остановился и вскрикнул.
