Светозар Чернов - Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе
Шум во дворе разбудил миссис Амелию Ричардсон, престарелую даму, снимавшую в доме первых два этажа и жившую с внуком на втором этаже в комнате окнами на улицу.
– Боже мой, это, наверное, пожар, – сказала она, поправляя выбившиеся из-под чепца седые пряди волос.
– Пожар! – взвизгнула ее компаньонка, молодая женщина, спавшая тут же.
Обе дамы стремительно бросились к заднему окну спальни и выглянули вниз во двор. Не дыма, ни огня видно не было, да и носы их не обоняли запаха гари. Спускаться вниз в такую рань пожилой даме было не к лицу и она послала своего четырнадцатилетнего внука Томаса узнать, в чем дело. Во дворе уже распоряжалась владелица лавки.
– Боже! Что творится у нас на дворе! – причитала она. – Эй вы, мистер с круглой головой, закройте дверь нужника и сложите поаккуратнее этот картон. А коробки отнесите обратно в подвал. Нужно хоть немного прибрать здесь к приходу полиции. – Она присела у трупа и стала собирать в кучку у ног покойной на куске грубого муслина рассыпанные вокруг фартинги и гребни, выпавшие из карманов несчастной проститутки. – А ты, Томас, чего пришел? Скажи своей бабушке, что здесь убили женщину, но она может ни о чем не беспокоиться, я за всем прослежу.
Томас послушно вернулся наверх.
– Ну что там? – сгорая от любопытства, спросила миссис Ричардсон.
– Миссис Хардиман говорит, что там убили какую-то бабу.
– Никогда не говори так о женщинах, – велела миссис Ричардсон.
Любопытство одолело ее, она накинула пеньюар, натянула нижнюю юбку и спустилась вниз. Однако внизу оказалось столько незнакомых мужчин, что ей стало стыдно за свой неприличный вид, за то, что она пришла, даже не затянувшись в корсет, и она поспешно ретировалась обратно к себе в комнату.
– Что вы здесь скопились? – во двор вошел инспектор Чандлер в сопровождении двух констеблей и критическим взглядом осмотрел мужчин и миссис Хардиман. – Кто вы такая?
– Я здесь живу, продаю мясо для кошек…
– Не надейтесь, вам этого не достанется. И вообще, очистите двор. Констебль, вытолкайте всех их на улицу и заприте дверь. Да, кстати, свистните там кого-нибудь из наших на помощь. Эй, ты, с круглой головой, подожди, оставь свою коробку! – Чандлер подозвал круглоголового. – Найди мне где-нибудь кусок мешковины, надо прикрыть труп.
– Неужели это дело того же типа, который зарезал Николз на Бакс-роу? – вслух пробормотал сержант, пришедший с Чандлером. – Теперь-то я заткну рот Майзену! Подумаешь, брюхо бабе разрезали! Да тут все кишки наружу вытянули!
– Чего вы там – молитесь что ли, сержант? – оборвал его причитания Чандлер. – Пошлите лучше кого-нибудь из констеблей за доктором Филлипсом на Спитал-сквер и в участок за носилками. Пусть там сообщат в Скотланд-Ярд, а заодно отправят сюда детектив-сержанта Тика.
Распорядившись, сержант вернулся во двор и Чандлер вместе с ним начал осмотр. Первая же находка исторгла радостное восклицание из уст Чандлера: под краном рядом со стоявшей на рассохшемся табурете керамической миской в двух футах от водонапорной трубы он нашел свернутый кожаный фартук.
– Вот! – крикнул он, обращаясь к сержанту. – И здесь не обошлось без Кожаного Фартука. Пусть теперь ищейки из Скотланд-Ярда упрекают нас в том, что мы не можем раздобыть ни одной настоящей улики!
Оба полицейских с еще большим рвением взялись за осмотр двора.
* * *Как только миссис Слоупер отперла дверь своего дома напротив еврейского кладбища для выхода жильцов, ирландцы закрыли Васильева в своей каморке под лестницей и возвратились на Ханбери-стрит.
– Смотри, этот русский урод хорошо сделал свое дело, – Конрой указал Даффи на двух констеблей, стоявших у входа в дом 29. – Именно туда он ее и повел.
– Может нам лучше все-таки уйти? – сказал Даффи, оглядываясь вокруг. Он прекрасно помнил взгляды, которые бросали на них ночью в «Британии» пьяные проститутки, и опасался встретить их здесь среди собирающихся зевак.
– Боишься, Шон Даффи? Ну тогда давай зайдем в «Черный лебедь», послушаем. Может, там уже болтают об этом.
Ирландцы вошли в трактир и подошли к стойке. Конрой прикурил от газовой горелки, торчавшей из бара, и поинтересовался у трактирщика:
– Чего у вас фараоны толкутся по соседству?
– Еще не знаю, – ответил трактирщик.
– Зато я знаю, – вмешался подошедший к бару мужчина с шарообразной головой. – Этой ночью там зарезали и выпотрошили женщину. Инспектор Чандлер велел мне принести какую-нибудь дерюгу, чтобы прикрыть безобразие.
– Уж не миссис ли Ричардсон убили? – спросил трактирщик.
– Да нет, шлюху какую-то. Налей-ка мне лучше бренди, да пойду я в мастерскую за мешковиной.
– На твоем месте я и не уходил бы оттуда. Бейли всыпят тебе по первое число, когда узнают, что ты шлялся смотреть на трупы, вместо того чтобы клеить коробки, – сказал трактирщик, плеснув в стакан из бутылки коричневой жидкости.
– Наши несчастные дети клеят спичечные коробки по фартингу за гросс, – прорычал Конрой, – а всякие жиды жируют, вытесняя нас с уличных рынков и потроша наших женщин!
– Если бы полиция честно выполняла свой долг, ничего бы этого не было, – подхватил Даффи. – Комиссар полиции расстреливает демонстрации отчаявшихся безработных, вместо того чтобы охранять порядок и жизни граждан!
На что трактирщик ответил:
– Если бы я сказал, сколько мне пришлось заплатить Чандлеру, чтобы они разрешили мне торговать ночью, прежде чем я получу на это лицензию на ближайшей пивной сессии, вы наделали б в штаны от ужаса.
Конрой бросил на стойку монетку и велел ему налить бренди:
– У меня так и чешутся руки надрать уши этим бобби!
– Я угощу тебя бесплатно, если ты сделаешь это, – потянулся за бутылкой трактирщик.
– Тогда смотри.
Конрой кивнул Даффи и они вышли на улицу. Беспроволочный ист-эндский телеграф работал вовсю и почти все население Спитлфилдза уже знало об убийстве. Перед домом, оцепленным полицией, стояла толпа и возмущенно галдела. Конрой и Даффи присоединились к ней как раз тогда, когда через скопление людей прокладывал дорогу к полицейскому оцеплению пожилой широколицый человек со скандинавской бородкой и черным лаковым саквояжем в руке. Следом семенил молодой человек, то ли его слуга, то ли помощник.
– Это кто? – поинтересовался Конрой у соседа.
– Это полицейский хирург, доктор Филлипс, – ответил тот. – Когда у нас кого убивают, он того вскрывает, а если не совсем убивают, то лечит. Мы его хорошо знаем.
– Они зарабатывают деньги на наших трупах! – крикнул Конрой, потрясая в воздухе кулаком. – Но они ничего не делают, чтобы обезопасить нас от убийц. Долой полицию! Долой жидов!
– Правильно! – поддержал Даффи. – Нам не нужна такая полиция! Уоррена в отставку! Припомним ему Кровавое воскресенье!
– Долой! – подхватили в толпе. – Бей жидов! Бей фараонов!
Наиболее воинственные полезли на полицейский кордон, с трудом сдерживающий напор толпы. Конрой протиснулся вперед и сухим старческим кулачком сунул ближайшему констеблю в ухо, после чего исчез обратно в толпе. Поняв, что это не подействовало, он протиснулся к другому констеблю и съездил ему по морде, на этот раз получив от него к собственному удовлетворению дубинкой по голове. Добровольцы бросились ему на помощь и закипела драка.
– Вот это да, Шон Даффи! – Конрой помотал гудевшей головой, когда молодой ирландец выволок его из толпы. – Я помню, когда…
– Если вы еще раз туда полезете, фараоны выбьют из вас всякую память, – оборвал его Даффи.
– Ну хорошо, пойдем обратно в «Черного лебедя», – согласился Конрой и с гордостью посмотрел на дело своих рук.
Толпа, насчитывавшая уже несколько сот человек, больше не дралась с полицейскими, но осыпала их бранью и яростными проклятьями. Когда дверь дома раскрылась и полицейские вынесли труп, чтобы положить на тележку, в толпе поднялся вой. В сопровождении констеблей доктор Филлипс с ассистентом и тележкой быстро покинули место убийства и удалились в направлении морга при лазарете Уайтчеплского работного дома, провожаемые возмущенной толпой.
– Я налил вам даже два стакана бренди, – сказал трактирщик, когда Конрой с Даффи подошли к стойке. – Я видел, как вы сделали их. Я человек грубый, но когда вы ему звезданули, я почувствовал в душе такое облегчение, словно заново родился.
* * *Без десяти семь во двор на Ханбери-стрит прибыли два детектив-сержанта из дивизионного отдела уголовных расследований.
– У вас не слишком-то свежий вид, сержант Тик, – встретил их, посмеиваясь, Чандлер.
– Мне постучали в окно, когда я спал, – развел руками детектив. – «Выходи, – кричат, – очередное убийство!»
– Я не стал бы вас даже беспокоить, сержант, – сказал инспектор. – И без вас бы управились, но порядок того требует. Если хотите, можете, конечно, поглядеть двор. Могу вам даже помочь. Видите вон ту аккуратную кучку? Все это мы нашли разложенными на куске муслина в ногах у трупа, когда подняли его, чтобы вынести со двора. Объясните мне, господа, зачем убийца разложил барахло убитой в таком порядке, а? Не знаете? А я вам скажу. Потому что, как показывают некоторые найденные нами улики, убийца долгое время был военным и привык во всем иметь образцовый порядок. Как я. Хотите найти убийцу – ищите башмачника, служившего в Суссекском полку и сохранившего связи со своим однополчанином.
