Джон Робертс - Святотатство

Так как исполнение подобных честолюбивых планов требует, чтобы все трое длительное время находились за пределами Рима, Клодий станет их полновластным представителем в городе. Союзники помогут ему осуществить свое намерение перейти в плебейское сословие и получить должность трибуна. В оном качестве он будет способствовать принятию законов, которые соответствуют стремлениям его могущественных покровителей. Клодий не сомневался в том, что ему удастся стяжать любовь простонародья и стать некоронованным правителем Рима. Если сенат попытается этому воспротивиться, союзники Клодия встанут на его защиту. Помпей, убежденный в своем непревзойденном величии, выдвинул условие, согласно которому Фауст Сулла должен стать коллегой Клодия, чтобы контролировать соблюдение интересов своего патрона. Клодий, хотя и без особого желания, был вынужден на это согласиться. После того как соглашение было заключено, встреча завершилась.

Расставшись со своими союзниками, Клодий направился в парадные покои дома, так как ему отчаянно хотелось узнать, что представляет собой таинственный обряд. Помпей пытался его остановить, но тщетно. Когда проделка Клодия была раскрыта, всем прочим не составило труда под шумок покинуть дом.

Клодий пребывал в отличном настроении, и, рассказывая, явно ожидал, что его хитрость и изобретательность вызовут у меня восхищение. Вместо этого я испугался и засыпал его вопросами о судьбе конституции и сената. Он с презрительной ухмылкой заявил, что сенат отжил свое и превратился в сборище ничтожеств, а единственная реальная конституция — это воля самого могущественного человека в государстве.

Осознав, что против воли оказался втянутым в предательский заговор, целью которого является свержение государственного строя, я незамедлительно покинул дом Клодия. Я остановился в небольшой таверне и весь следующий день провел в страхе, полагая, что Клодий, протрезвев, пожалеет о своей откровенности и прикажет меня отыскать. Все его люди прекрасно знают меня в лицо, и поэтому я не решался выходить до наступления темноты. Досуг свой я использовал на то, чтобы написать это письмо, которое намереваюсь оставить у дверей твоего дома. После этого я покину Рим, чтобы не возвращаться сюда больше никогда. За окном стемнело, и, запечатав трубочку для посланий, я покину свое убежище. Прочтя его, ты можешь поступить, как сочтешь нужным. Сенат обязан предпринять решительные действия, дабы пресечь происки заговорщиков.

Да преумножится в веках слава Рима.

— Бедный мальчик, — прошептала Юлия, когда я умолк.

— Да, вся его вина состояла в том, что он оказался в скверном обществе, — кивнул я. — Не считая, конечно, того, что он писал ужасным слогом. Впрочем, Клавдии никогда не владели изящным стилем. Так или иначе, благодаря ему в моем распоряжении оказалось именно то, что мне было нужно.

— Как ты намерен с этим поступить? — спросила Юлия.

— Теперь, когда письмо у меня в руках, мне не составит труда расстроить все намерения заговорщиков, — заявил я, поглаживая пергамент. — Прежде всего, я могу выставить их всех в смешном свете. Кстати, Клодий, замышляя свой странный план, явно предвкушал большую потеху. Только представь себе — великий завоеватель, богатейший человек в мире и сам верховный понтифик разгуливают по городу в женских нарядах. После того как они станут всеобщим посмешищем, им придется распрощаться со своими политическими амбициями. И, что еще более важно, теперь в руках у меня есть мощное оружие против Помпея.

— Что ты имеешь в виду?

— Это письмо доказывает, что он вошел в городские пределы, пересек померий до триумфа. В этот самый момент он сложил с себя власть полководца, утратил империй и право на триумфальные почести.

— Не понимаю, что ты сейчас можешь изменить? — заметила Юлия. — Сенат уже дал ему разрешение на триумф.

— Это ничего не меняет, — возразил я. — Подобное разрешение он мог получить еще год назад, когда находился в Азии. Ни один человек, обладающий империем, не имеет право входить в город. Исключение составляет лишь триумфатор в день своего триумфа. А Помпей вошел в город тайно, да еще и в женском обличье.

— И все же я не могу поверить, что все это правда, — произнесла Юлия, поднимаясь. — Гай Юлия — не предатель. Он не может участвовать в подобном гнусном заговоре.

— Юлия, неужели ты думаешь, что наивный юнец способен все это придумать? — вопросил я, помахав письмом перед ее носом.

— Нет, разумеется, нет, — ответила она, немного смягчившись. — Бесспорно, заговор существует, и Клодий — один из его участников. Мы оба знаем, какой это низкий человек. У меня нет никаких сомнений в том, что Помпей и Красс готовы на все ради достижения своих целей. Но имя Цезаря Клодий приплел сюда лишь для того, чтобы придать своим интригам вес и значительность.

— Юлия, мне доподлинно известно, что в ту ночь Цезарь ушел из дома Целера, где ему было оказано гостеприимство. Весь Рим знает, что Клодий был обнаружен в доме Цезаря. Твой дядя участвует в заговоре, и с этим ничего не поделаешь.

Юлия, не в силах смириться с тем, что ее дядя — предатель, в отчаянье заломила руки.

— В письме говорится о том, что два других заговорщика взяли на себя обязательство воздержаться от каких-либо действий во время дядиного отсутствия в Риме, — напомнила она. — Возможно, он хотел таким образом лишить их возможности нанести урон государству.

— Возможно, — согласился я, прекрасно сознавая, что Юлия утешается неправдоподобными выдумками. Еще во время чтения я догадался, что весь этот хитроумный план — идея Цезаря. За исключением, разумеется, задумки с переодеванием, которая всецело принадлежала Клодию, большому любителю подобных сумасбродных выходок, все остальное придумал верховный понтифик. После того как Цезарь, и без того наиболее могущественный из всей троицы, вынудил Помпея пересечь померий, не дожидаясь триумфа, остальные заговорщики оказались у него в руках. В подобной коварной тактике и состоял замысел Цезаря. Добившись того, что Красс за него поручился, он, действуя своим излюбленным способом, убил одним камнем не двух, а нескольких птиц.

Будучи непревзойденным мастером по части хитроумных каверз, Цезарь не только решил проблему со своими долгами, но и связал по рукам и ногам двух самых могущественных людей в государстве. Более того, теперь он преспокойно мог покинуть Рим, рассчитывая на то, что по возращении его ждет должность консула, а по истечении срока полномочий в его руках окажется одна из самых богатых провинций. В том, что его прихлебатель Клодий будет следить за остальными двумя заговорщиками и докладывать Цезарю о каждом их шаге, можно было не сомневаться. И что самое удивительное, он добился желаемого, не взяв на себя ровным счетом никаких обязательств. В этом состоял еще один виртуозный навык Цезаря, с которым я был хорошо знаком. Он получал от людей то, что хотел, с таким видом, будто делал им великое одолжение. Создавалось впечатление, что он рассчитывает — лишь за то, что он Цезарь, ему в самом скором времени поднесут на золотой тарелке весь мир.

Цели заговорщиков были мне ясны как день. Три могущественных политических деятеля (Клодий и Фауст не в счет) объединились, чтобы поделить между собой мир. Цезарь не сомневался, что сумеет подчинить себе Красса и Помпея, которые, несмотря на свой зрелый возраст, сохранили политическую наивность, и будет править, сияя, как бог. Он всегда был хорошим актером, и эта роль идеально соответствовала его характеру. Если сенат позволит Цезарю разыграть пьесу, которую он сам сочинил, то заслуживает той участи, которую ему уготовил этот беспринципный пройдоха и авантюрист.

— Нельзя сидеть сложа руки, — провозгласил я. — Благодаря мне уже завтра их темные делишки станут известны сенату и народу. И тогда все их замыслы пойдут прахом.

— Прости меня, господин, — подал голос Гермес, — но ты и в самом деле рассчитываешь так долго прожить?

13

Время до наступления сумерек тянулось ужасно медленно. Несколько раз я поднимался на крышу своего дома и, растянувшись на животе, выглядывал за парапет. На улице было пустынно, и ничто не мешало мне разглядеть какие-то тени, притаившиеся в дверных проемах. Их было не менее двух, а длинные этрусские одеяния и острые бороды не оставляли сомнений в том, кто это такие.

— Они все еще здесь, — сообщил я после очередной вылазки. — Но скоро люди начнут возвращаться с праздника, и на улицах появится множество прохожих. К тому же начнет темнеть. Тогда я смогу выйти из дома. Гермес, а тебе придется сходить в дом Милона.

— Да ведь на улице меня мигом пришьют, — захныкал Гермес.

— А кто говорит, что ты должен идти по улицам? С каких это пор римские мальчишки разучились лазать по крышам? Надо только правильно выбрать путь, и ты доберешься до Милона, не коснувшись ногой земли. В Риме не наберется и трех широких улиц, которые нельзя перепрыгнуть. Ты скажешь Милону, что мне необходима надежная охрана для того, чтобы сопровождать меня по городу и отвести домой благородную Юлию. Объясни ему, что положение серьезное и что за нами охотятся вооруженные убийцы. Все, ступай.