Рафаэль Абалос - Гримпоу и перстень тамплиера
— Откуда он взялся?
— Я нашел его в мастерской одного местного жителя, очень-очень давно.
— Гуриельф Лабокс тоже умер, — сказал Гримпоу.
— Значит, только мы двое живы, — ответил голос из мрака. — Поэтому ты должен найти секрет мудрецов и сделать так, чтобы он стал доступен другим, чтобы человечество познало свет мудрости, а не прозябало во мраке суеверий и невежества.
Гримпоу подошел к подсвечнику, на котором стояла большая свеча, и нашел за ним, на каменном полу собора, лист пергамента. Он поднес лист к свету и прочитал:
Ты за знаками последуй,Отыщи укромный угол,В коем жизнь и смерть едины.Дар бессмертия обретши,Ты Незримый Путь увидишь.К острову Жирап дорога,Где несметно чудищ разных.Ты найди в ногах у бесаОткровенье слов последних.Дальше ты пройди колонны,В лабиринт вступи и семяПосади, и пред глазамиПрорастет цветок прекрасный.
— Это очередное зашифрованное послание! — воскликнул Гримпоу, но голос теней ничего не ответил.
В бочках
На обратном пути к постоялому двору Хунна, возвращаясь по узким и темным улицам, окружавшим собор, Гримпоу наткнулся на группу солдат, похоже, тоже праздновавших Ночь колдовства, но по-своему. Один напевал мелодию, которую Гримпоу слышал от Дурлиба в лесах Ульпенса, а другие брели, шатаясь, со шлемами набекрень, и клинки их волочились по земле. Юноша молча прошел мимо, а солдаты его и не заметили, ибо напились так, что дома колыхались у них перед глазами, будто они плыли по бушующему морю.
В таверне на первом этаже постоялого двора компании крестьян, ремесленников и каменотесов налегали на вино, которое ставили им на столы в огромных кувшинах; они решительно подносили ко рту чарку за чаркой, и вино текло по бородам и усам.
Гримпоу спустился по ступенькам и увидел за стойкой Хунна, разговаривавшего с каким-то оборванцем. Завидев юношу, Хунн тут же подскочил к нему.
— Я уже начал беспокоится, все ли с тобой в порядке, — прошептал он, вытирая руки грязной тряпкой.
— Я встретил того, кого нет! — выпалил Гримпоу, сгорая от желания рассказать кому-нибудь, что с ним приключилось.
— Аидора Бильбикума? — недоверчиво переспросил Хунн.
Гримпоу кивнул.
— Где Вейнель и Сальетти? Мне нужно их увидеть как можно скорее.
— Я сказал им, что ты потерялся в толпе у каналов, и они отправились тебя искать. Думаю, должны вот-вот вернуться. Лучше поднимайся к себе и подожди. Свеча у лестницы. — И Хунн повернулся к человеку, с которым говорил до появления юноши.
Гримпоу открыл дверь рядом со стойкой, вслепую пошел по узкому коридору, ощупывая руками стену, нашел и зажег огарок свечи. Та, словно нимб, осветила его лицо, и в сопровождении собственной тени на стене юноша поднялся в свою комнату и запер дверь на задвижку.
Он взял с пола другую свечу, затем сел на подоконник и вытащил из-под полы лист, полученный в соборе. Гримпоу хотел было перечитать текст, но тут в дверь тихо постучали. Сердце екнуло, однако юноша открыл — и увидел встревоженные лица Вейнель и Сальетти.
— Можно узнать, где тебя носило? Ты нас до смерти напугал, — набросился с упреками Сальетти.
Гримпоу отмахнулся.
— Я встретился с тем, кого нет, и слышал голос из тени! — сообщил он с довольной улыбкой.
— Что? — не поверила Вейнель.
— Сейчас расскажу, но сначала посмотрите вот на это, — сказал Гримпоу, показывая недостающую страницу из манускрипта Аидора Бильбикума.
Сальетти тут же позабыл все обиды, схватил лист пергамента, поднес его к свече, а Вейнель с любопытством смотрела из-за его плеча.
— И что это означает? Каждое слово кажется загадкой, — прошептал Сальетти.
— А чего ты, собственно, ждал? Помнишь, что писал Аидор Бильбикум? «Тот, кто ищет секрет мудрецов, должен видеть во мраке и преодолеть хаос неподдающихся разгадке загадок», — на память прочитал Гримпоу.
— Гримпоу прав, — сказала Вейнель. — Сейчас вы, по крайней мере, знаете, с какими загадками предстоит столкнуться.
Сальетти посмотрел в глаза девушке.
— Может, ты объяснишь, что мы ищем? Ты ведь тоже причастна, мы всем этим обязаны нашим отцам.
— Позволь, я прочту текст, — сказала Вейнель, принимая вызов Сальетти, довольная тем, что ее признали своей. — Думаю, здесь три загадки, а не одна. Первая тут:
Ты за знаками последуй.Отыщи укромный угол,В коем жизнь и смерть едины.Дар бессмертия обретши,Ты Незримый Путь увидишь.
— Вторая загадка заключается в этих строках:
К острову Жирап дорога.Где несметно чудищ разных.Ты найди в ногах у бесаОткровенье слов последних.
— А третья такова:
Дальше ты пройди колонны,В лабиринт вступи и семяПосади, и пред глазамиПрорастет цветок прекрасный.
Было очевидно, что Сальетти, влюбленному в Вейнель, ее слова слаще меда.
— Что ж, вот загадки, которые мы должны разгадать, чтобы найти секрет мудрецов, но как нам понять, что они означают?
— Начнем с начала, — сказала Вейнель. — Мой отец всегда говорил, что это лучший способ разгадывать тайны.
— Первое, что нужно выяснить, — местонахождение опечатанной комнаты, в которой время есть жизнь и смерть, — проговорил Сальетти.
— А для этого мы должны следовать указаниям знаков, — добавила Вейнель.
— Кажется, я знаю, где находится опечатанная комната, — сказал Гримпоу. — Я думал об этом, возвращаясь сюда, и вот что надумал. Знак — Уроборос, другого нет. Это змея, кусающая себя за хвост. И если мы будем придерживаться этого знака, то… — Он сделал паузу, ожидая, что Вейнель или Сальетти закончат фразу.
Они оба задумались, и Вейнель догадалась первой.
— Круг! Знак Уробороса вычерчивает круг от головы до хвоста, который кусает змея.
Сальетти восхищенно посмотрел на девушку.
— Опечатанная комната находится в одном из замков Круга! — заключил Гримпоу, и все порадовались этому выводу, однако на лице Сальетти отразилось сомнение.
Гримпоу вздрогнул и проснулся, весь в поту. Перед глазами все еще стояли кошмарные картины сумбурного сна. Ему приснился кошмар, он видел кровоточащее тело Сальетти среди сотен трупов. Гримпоу стоял рядом, и на его глазах инквизитор Бульвар Гостель выхватил камень из его рук, а он нисколько не противился. Доминиканский монах залился смехом и велел солдатам отвести его к палачам. Потом он увидел себя, привязанного к дыбе, и собственный крик ужаса заставил юношу проснуться.
В коридоре послышался глухой стук — это стучали деревянные каблуки Хунна. Гримпоу вскочил, отодвинул задвижку и увидел, что Сальетти тоже выглядывает в коридор из комнаты Вейнель.
— Что не так, Хунн? — спросил Сальетти хозяина постоялого двора, который определенно выглядел встревоженным, даже напуганным.
— Вам нужно немедленно уезжать из Страсбурга! Инквизитор Бульвар Гостель уже в городе вместе с ищейками барона. Они задержали нескольких каменщиков и кое-кого из алхимиков, обвинив в том, что они могли дать вам приют.
— Мне следовало убить этого доминиканца, когда он был у меня в руках, — процедил Сальетти сквозь зубы.
— Я спущусь во двор, приготовлю лошадей, — сказал Гримпоу, одеваясь прямо в дверях комнаты.
— Вы не сможете уехать верхом. У мостов солдаты проверяют всех, кто входит и выходит из ворот. Я запрягу ваших лошадей в мою повозку, а вас спрячу в бочках из погреба.
— Если выберемся из города, то сразу поскачем к замкам Круга, — сказал Сальетти.
— Замкам Круга? Хочешь сбежать от костра, чтобы попасть в настоящий ад? Осада уже началась, я слышал, что барон де Вокко, толком не оправившись от ран, возглавил войско вместе с Вальдигором Ростволем. Им удалось захватить три замка на западе, а рыцари Гульфа, защищавшие их, укрылись в крепости герцога.
— Попробуем пройти через восточное ущелье. Если мы отправимся в путь прямо сейчас, то до наступления ночи уже будем там, — настаивал Сальетти.
Хунн подготовил повозку, запряг в нее лошадей своих гостей и одну свою, а на повозку взгромоздил шесть бочек: три были с вином, а еще три — с потайным дном, настолько просторные, что внутри мог спрятаться сидящий на корточках человек. Потом Гримпоу и Сальетти помогли Вейнель забраться в одну из бочек и следом залезли сами, ощущая себя заживо погребенными. Хунн закрыл бочки крышками, промазав как следует жиром, чтобы казалось, что они закупорены, залез на облучок, стегнул лошадей и выехал с постоялого двора.
