Курт Ауст - Второй после Бога
Глава 36
Томас стоял у окна, то приподнимаясь на цыпочки, то снова опускаясь на всю ступню, и смотрел на дома в усадьбе Туфта. Я – в другом конце комнаты – смотрел на улицу, на упряжку быков, которые вспахивали землю через дорогу. Стебли, оставшиеся после уборки хлеба, вставали перед плугом, потом валились набок, открывая взору темную землю. Плуг был похож на тот, что сделал кузнец в Фалкенстене. По словам Сигварта, это был лучший плуг в мире. “Такого зрелища в Копенгагене не увидишь, – подумал я. – Там дома тесно жмутся друг к другу, а если между ними и возникает просвет, его тут же занимает садик или площадь, а не возделываемая земля, как здесь. По сравнению с Копенгагеном Тёнсберг был деревней. Зато, надо признаться, в нем не было и вони, присущей большим городам”. Я смотрел на город и предполагал, что, наверное, треть его площади занимают такие поля.
Не надо предполагать, часто говорил Томас. Это не научно. Надо не предполагать, а знать.
А что делает человек, если у него есть зашифрованный текст, который он хотел бы прочесть?
Если я правильно понял Томаса, существуют две возможности. Первая, и, наверно, самая важная, – понять, на чем основан шифр. Томас попытался это сделать, но неудачно, кроме того, он предупредил, что разгадывание шифра может потребовать много времени, даже очень много.
Но оставалась еще одна возможность. Томас мельком упомянул о ней. Независимо от того, является ли человек получателем или отправителем зашифрованного письма, он должен иметь ключ к этому шифру, чтобы зашифровать или расшифровать его. Другими словами, у Туфта должен быть где-то ключ к этому шифру.
Моя голова, как мельница, снова начала перемалывать тайну шифра, после того как Томас спрятал в карман похожий на змейку лоскут кожи. Я не осмеливался попросить, чтобы он показал его мне, потому что помощник судьи ходил между нами, сгорая от нетерпения. Не в его привычке было ловить преступников, стоя у окна и глядя в небо.
Если исходить из того, что Томас нашел в ящике стола новое зашифрованное письмо, то общим между Юстесеном и Туфтом была не только смерть от отравления, но и то, что оба, по всей видимости, получили зашифрованные сообщения. Зашифрованное сообщение Туфта было найдено у него в конторе. Разве не логично предположить, что и ключ к нему он тоже прятал у себя в конторе?
Я огляделся. Как, собственно, должен выглядеть такой ключ? Безусловно, он написан на бумаге, предположил я, проигнорировав на минуту слова Томаса о том, что надо не предполагать, а знать. В принципе он мог быть спрятан где угодно.
Я никогда не разговаривал с Туфтом, мы были почти не знакомы. Мне было только известно, что его считали педантичным и умным человеком, опытным торговцем, никогда не нарушавшим закон, что позволило ему занять должность инспектора по незаконной торговле. Вопрос заключался лишь в том, где именно в своей конторе такой человек мог спрятать ключ к тайному шифру, чтобы его не нашли слуги, писцы или служанки с их тряпками и швабрами.
Логично предположить, что он спрятал бы то, что похоже на ключ к шифру, как вещь, относящуюся к конторе, думал я. Словно это один из хранящихся тут документов.
Например, положил его в какую-нибудь книгу. Правильно, в счетоводную книгу! И… впрочем, нет, вовсе не обязательно, что Юстесен и Туфт пользовались одинаковыми ключами к шифрам. Ведь в доме у Юстесена не было ни одной книги. И вообще никаких бумаг.
Стоп! Бумага у него была! Шифр мог быть записан на обратной стороне изображения Девы Марии с младенцем! Это изображение было прибито над монетами на дне сундука. Мне тогда и в голову не пришло взглянуть на обратную сторону этого изображения. Я покосился на Томаса. А ему пришло?
Независимо от того, что там было у Юстесена, я мог начать искать ключ Туфта здесь и сейчас.
Спокойно, словно я делаю это только затем, чтобы чем-то занять руки, я подошел к шкафу и начал систематически пролистывать все счетоводные книги. Я тряс их, чтобы из них выпала, может быть, вложенная в них бумажка, смотрел, не приклеено ли что-нибудь с внутренней стороны переплета и не всунута ли в корешок свернутая трубочкой бумага. Но все было безрезультатно.
Однако, начав искать, я уже не мог остановиться. После счетоводных книг я тщательно осмотрел каждую коробку и каждый ящик. Все приподнимал и передвигал, в том числе и то, что я осмотрел во время своего первого прихода сюда, и даже то, что уже просмотрел Томас. Из-за того, что теперь я точно знал, что ищу, я вдруг перестал доверять собственным глазам и тому, что раньше видел, или не увидел, Томас. В конце концов, я даже осмотрел снизу ящики письменного стола и стулья. Но добился только того, что брови помощника судьи удивленно поднялись, и он начал следить за каждым моим движением. В раздражении я прекратил поиски и снова подошел к окну – на моих глазах плуг погрузили на телегу и увезли.
Может, бумага – это слишком просто? Что еще общего было у этих двух отравленных людей, на чем они могли бы записать ключ к шифру?
– Гм-м… – проворчал Томас, и я поднял на него глаза. Видно, он слишком часто вертел пуговицу на своем жилете, она висела на одной нитке, ее следовало пришить покрепче. Кто, интересно, может это сделать, пока я служу у нунция, с горечью подумал я. Я знал, что Томас скорее будет ходить с оторванной пуговицей, чем сам возьмет в руки иголку с ниткой. Сядет с бокалом вина, будет глядеть на пуговицу и на жилет и философствовать об их принадлежности друг другу или об отсутствии таковой. – Гм-м… – повторил он, не спуская с нас глаз. – Думаю, я знаю, как это произошло.
Бокал вина… бокал.
Помощник судьи в дверях разговаривал с писцом Туфта. Теперь он подошел поближе, чтобы послушать, что скажет Томас.
– Разрешите мне сначала задать один вопрос, – сказал я и подошел к писцу. – Сколько бокалов обычно стоит здесь на полке? – Я встал так, чтобы он не мог видеть шкафа.
Писец посмотрел на помощника судьи, потом на меня и сказал:
– Шесть.
– Вы в этом уверены?
Он кивнул головой.
– Да.
– Спасибо. Я хотел узнать только это.
Томас взглянул на четыре бокала, что стояли на полке.
– Тогда у меня почти нет сомнений… – Он кивнул писцу. – Спасибо вам за помощь. – Писец поклонился и ушел.
– Я думаю, – сказал Томас, – что нунций дей Конти посетил Туфта, чтобы тот помог ему создать здесь тайную Католическую Церковь точно так же, как он посетил Юстесена во Фредрикстаде. Удалось ли ему уговорить Туфта или нет, нам неизвестно, но после того, как нунций ушел от торговца, к нему пришел еще один гость, а именно убийца. Они с Туфтом выпили по бокалу вина, и гость отравил хозяина, который вскоре почувствовал недомогание. Господин Хорттен, который задумался о посещении Туфта нунцием и о том, что тот мог сделать с Туфтом, вернулся обратно и пришел в принципе вовремя, чтобы предотвратить убийство. Но убийца, должно быть, услышал его шаги или еще как-то обнаружил, что Хорттен идет сюда, и ударил Туфта по голове первым, что подвернулось под руку, подождал, когда Хорттен войдет в дверь, ударил его, и Хорттен потерял сознание. Туфт лежал на полу тоже без сознания и вскоре умер от действия яда. Убийца забрал с собой бокалы и спокойно ушел.
Томас взглянул на помощника судьи и спросил:
– У вас есть возражения против такого изложения событий?
Помощник судьи долго стоял и слушал, но, очевидно, не нашел никаких изъянов в версии Томаса, и отрицательно покачал головой.
– Прекрасно! – Томас сложил руки. – Так кто же в таком случае убийца?
Мы молчали. Однако Томас и не ждал, что мы ответим на его вопрос, он опустил глаза и нерешительно продолжал:
– Думаю, можно сузить круг… думаю, что убийца… – Неожиданно он обратился ко мне: – Кто знал, что из Фредрикстада вы поедете сюда?
– Никто. Только нунций и я. Мы с ним говорили об этом, когда ездили в Тросвик, нунций попросил меня назвать несколько мест, ему понравилось название Тёнсберг, и он сказал, что хочет увидеть этот город.
– Это было сказано случайно? – спросил помощник судьи.
– Гм… да, так, по крайней мере, это выглядело, хотя теперь, я думаю, он ждал, что я назову Тёнсберг.
– Конечно, ждал, – сухо заметил Томас. – Его план был составлен заранее. Фредрикстад и Тёнсберг известны Католической Церкви как города, где наиболее упорно держатся за старую веру. – Он глянул на меня. – А юнкер Стиг и его слуга знали, куда вы направитесь?
– Когда они уезжали из Фредрикстада, они этого еще не знали. Не знаю, когда именно нунций сказал им об этом, думаю, я тогда был еще во Фредрикстаде.
– И кто же этот убийца? – нетерпеливо спросил помощник судьи.
– А убийца – кто-то из тех, кто ехал с нунцием, – ответил Томас.
Глава 37
– Герберт! – воскликнул я.
– Женщина! – сказал помощник судьи. Я рассказал ему о тех, кто ехал с нами, о том, как мы с ними встретились и потом вместе проехали большую часть пути до Тёнсберга. – Отравление ядом – это женский способ убивать неугодных. Мужчины не так трусливы.
