Валентин Лавров - Граф Соколов — гений сыска
— И что же это было? — У Мари от волнения чуть подрагивала нижняя губка.
— Этот же вопрос ранним утром Бернар задал хозяевам. Они непонимающе взглянули на него: “Знать не можем, месье"! Это, должно быть, наш кот, вон в углу сидит. Он, шалопут, по ночам по дому шастает!” Бернар, не распутав дела, отправился в Париж — по железной дороге.
Вещий сон
Ночной поезд и выматывающие треволнения последних дней располагали к крепкому сну. Но сон был тяжелым, кошмарным. Бернару казалось, что он вновь оказался в верхней комнатушке постоялого двора “Свидание друзей” и какой-то мужчина, молодой, с длинными “черными усами, спит на ларе”. Бернар тут же вспомнил, что видел это лицо на фотографиях, переданных в полицию для опознания, — это пропавший негоциант. Внезапно распахнулась скрытая дверца в темном углу. Осторожно ступая босыми ногами, вошел гориллообразный хозяин. В его руке блестел длинный, остро отточенный нож. Сзади по-крысиному тихо двигалась хозяйка, держа в руках неяркий фонарь. Хозяин приблизился к спящему, поднял для удара нож. Вдруг спящий пробудился и резво вскочил на своем ложе. На его груди желтовато блеснула мадонна на толстой золотой цепочке. Хозяин хотел левой рукой толкнуть спящего, но невольно задел цепочку, отчего та разорвалась. И он с жуткой силой всадил нож в грудь негоцианта. Тот дико вытаращил глаза, захрипел, вспыхнул пламенем и под звуки мяукающего воя провалился куда-то вниз, под пол.
— Какой ужас! — Мари даже перекрестилась. — И этот сон что-то означал?
Соколов вполне серьезно продолжал:
— Бернар, как он мне рассказывал, проснулся весь в мокром поту, в висках стучала кров. Кругом царила ночь, и поезд с каждым мгновением приближался к Парижу.
— Так что же случилось дальше?
— Бернар вернулся на службу — ни с чем. Имя негоцианта было помещено в печальный список без вести пропавших, а дело закрыто.
Пропавший маэстро
Прошло несколько месяцев, и Бернар в одной из газет прочитал:
“Знаменитый художник Паоло Рэнэ на прошлой неделе отправился с друзьями на юг Франции в Приморские Альпы. Здесь он был намерен сделать несколько набросков с натуры. На другое утро по прибытии Рэнэ отправился к одному из ущелий, привлеченный его первобытной дикостью, чтобы писать его. Но далее случилось нечто непонятное. Художник не вернулся ни к обеду, ни к ужину. Бросились искать его, сообщили в полицию. Какой-то пейзанин, погонщик мулов, показал, что видел человека в холщовом картузе недалеко от постоялого двора "Свидание друзей”. Именно такой картуз носил Рэнэ. Хозяин, опрошенный следователем, заявил, что художник действительно приходил к нему перед обедом, заказал вино, выпил, расплатился и ушел в сторону ущелья. Знаменитого художника больше не видели — ни живого, ни мертвого. Общественность требует от полиции распутать этот таинственный клубок ”.
— И Бернар вспомнил свой сон? — Мари еще плотней прижалась к Соколову.
— Да, Бернар взял с собой нескольких бравых сыщиков, отправился на вокзал, и ближайшим поездом они поехали на юг Франции. Уже ранним утром они прибыли на место, разбудили следователя, который вел дело об исчезновении Рэнэ, и Бернар задал вопрос: «Вы допрашивали хозяев постоялого двора “Свидание друзей”?» — “Разумеется, но эти люди невиновны, как агнцы. Более того: они, зная, что у меня нет ордера на обыск, по своей охоте провели меня по всему дому, чтобы я убедился в их невиновности”. — “Прекрасно! Но сделайте это для меня, оформите у прокурора ордер на обыск. И будьте уверены, что эти херувимы враз превратятся в исчадие ада”.
— Бернар так поверил своему сну?
— Да, Мари, и он не пожалел об этом. Представь себе картину: сыщики врываются на постоялый двор. Бернар машет револьвером и кричит в лицо хозяев: “Руки вверх, убийцы! Куда трупы спрятали?” Хозяева поначалу опешили, но постепенно начали приходить в себя, заявляют: “Господа полицейские, это с вашей стороны ошибка и попрание нашего французского достоинства. Мы вынуждены будем жаловаться”. Тогда Бернар хитрым взглядом зыркнул на хозяина и строго говорит: “Зачем же ты, душегубец, золотую цепочку с мадонной на свою волосатую шею нацепил, коли она тебе, прохвосту, не принадлежит?” Хозяин задрожал, но отвечает: “Ваша, месье, неправда: это еще мой покойный папаша мне завещал”.
Бернар как рявкнет: “Не лги, сукин сын! В полицейском участке дожидаются разъяренные родственники негоцианта и художника, сейчас мадонна будет опознана, а тебя они разорвут на части. Снимай цепь! Ну вот, конечно, повреждение. А дело было так: когда негоциант уснул, ты со своей женой потихоньку вошел в верхнюю комнату. В руках у тебя был длинный нож с узким клинком, а жена шла за тобой с маленьким фонарем.
Негоциант приподнялся на ларе, ты дернул за цепочку и порвал ее. Кто спаял рваное звено?” Хозяин постоялого двора криво усмехнулся: “В Ниццу ездил! Но откуда вы все знаете?” — “Куда трупы дел?” — “Негоцианта мы пытались сжечь в дальнем углу двора, но оказалось, что тело очень плохо горит, только дыма много и жареным мясом на всю округу воняет. Мы костер по этой причине затушили, а полуобжаренный труп зарыли в подвале нашего дома. Туда же закопали и этого, в холщовой кепке. Но, умоляю, скажите, откуда вы узнали всю картину... события? Словно, господин полицейский, Сами присутствовали при делах этих!”
Бернар буркнул: “Во сне увидал”.
Убийца ему не поверил. Он отправился в подвал — показывать, где трупы жертв лежат.
Мари тяжело вздохнула, словно освобождаясь от оцепенения:
— Чем же вся эта жуткая история закончилась?
Соколов просто ответил, словно речь шла о самом обыденном:
— Справедливым возмездием: убийцу положили на машину доктора Гильотена.
Через часа полтора супруги Соколовы вернулись в свою гостиницу.
Экспресс
На другое утро, прогуливаясь по Приморскому бульвару Ниццы, Соколов вдруг ласково заглянул в глаза супруги:
— Мари, ты удивишься, но я страшно соскучился по дому, по кривым московским улочкам, по борщу из трактира Егорова, по забавному Буне с его непристойным попугаем...
— И конечно, по Коле Жеребцову, по Сандуновским баням и по разбойникам, которых надо ловить! — весело, по-девичьи непринужденно расхохоталась Мари.
Соколов, преодолев некоторую нерешительность, для него несвойственную, вдруг признался:
— У меня, Мари, — ты только не удивляйся! — ощущение, что московским сыщикам предстоит решать какую-то небывалую задачу. И я должен быть там!
— Что, фантазии, Аполлинарий Николаевич? Вещий сон Бернара?
— Скорее, это предчувствие. И я ему верю.
— В любом случае сегодня же на вокзал! Мне тоже скучно здесь, — слукавила Мари, желая угодить мужу.
...В тот же вечер экспресс понес Соколовых к Белокаменной.
Дела будничные
Едва появившись в Москве, Соколов сразу же понесся в сыскную полицию. Дворник Абросим, подметавший тротуар, отставив метлу и сдернув с лысой головы картуз, улыбнулся беззубым ртом:
— Здравия желаю, ваше превосходительство!
Дежурный, сидя в приемной и не слыхав приближения Соколова, чьи шаги скрыл толстый ковер, до глянцевого блеска натирал бархоткой сапоги. Увидав Соколова, вскочил, вытянулся во фрунт и широко улыбнулся:
— Со счастливым прибытием, Аполлинарий Николаевич! Прикажете чай заварить? Самовар как раз шумит...
— Не надо! Дай сводки происшествий.
Соколов бегло просматривал сводки за три минувших недели.
«24 августа в три часа пополудни в универсальном магазине на Петровке "Мюр и Мерилиз” в отделении "Золото и серебро” посетитель попросил показать ему золотой перстень с двумя бриллиантами и одним изумрудом, всего стоимостью 217рублей. Получив оный, посетитель бросился бежать и попытался смешаться с толпою, но возле выходных дверей на Петровку, как раз напротив отделения "Галантерея” был схвачен посетителями и передан в руки полиции. Похитителем оказался прибывший из Ревеля мещанин, восемнадцатилетний Илья Захаров Зак».
И далее:
“25 августу у квартировавшей на Шуйском подворье вдовы майора Мессаревой была украдена шкатулка с деньгами 1767 рублей и ломбардным билетом в 492 рубля 12 копеек серебром. Сотрудник городского сыска Жеребцов, сообразив обстоятельства дела, открыл, что подозрение падает на приходившего к госпоже Мессаревой родственника ее купеческого сына Алексея Иванова Зуева. Благодаря принятым Жеребцовым мерам та шкатулка с означенными деньгами и билетом была найдена у воспитанника Воспитательного дома Дмитриева, которому передал ее, шкатулку, Зуев. Последний был доведен убеждениями Жеребцова до полного сознания в краже. Более того, под этим воздействием указанный Зуев признался в том, что в прошлом году на второй день Рождества похитил из храма Татианы Мученицы при университете, что на углу Никитской и Моховой, большой образ Николая Чудотворца из киота в массивном серебряном окладе и продал неизвестному господину купеческого вида в Охотном ряду... ”
