Гибель Сатурна - АНОНИМYС
Волин и Иришка вышли из машины и быстро двинулись ко входу. Молча миновали портье, поднялись на второй этаж. Волин посмотрел на часы.
– Может быть, дождемся Пеллегрини? – шепотом спросила Иришка. – Два пистолета лучше одного.
Из-за двери раздался негромкий хлопок. Волин поморщился, как от зубной боли, и, выбив ногою дверь, бросился внутрь.
Номер люкс распростерся перед ними обширный, как волейбольная площадка. Обстановка была выдержана в кремовых тонах. Не только диваны, кресла, пуфики и громадный письменный стол, но и телевизор с холодильником и даже кондиционер имели в себе нечто благородное, розовато-желтое. Даже покрывало на огромной кровати, на которой в полном составе мог бы разместиться небольшой сиротский приют, и то было выдержано в том же кремовом тоне.
Но, как легко догадаться, Волину было не до того, чтобы разглядывать обстановку. Прямо на него смотрело дуло пистолета, который держал в руке человек с зализанными черными волосами и в неуклюжих очках, больше всего на свете похожий на рядового клерка. В левой руке у клерка был пузатый чемоданчик, за его спиной возле окна распростерся господин в сером костюме. Господин не шевелился, ничего не говорил и даже, кажется, не дышал, из чего ясно можно было сделать вывод, что хлопок был не хлопком, а выстрелом, и выстрел этот направлен был в серого господина. Крови, впрочем, видно не было.
– Добрый день, синьор Тоцци, – вежливо проговорил старший следователь по-французски.
– Руки вверх, – ровным голосом отвечал собеседник, держа Волина на прицеле.
Волин поморщился: видно было, что ему неприятна грубость собеседника.
– Я бы не советовал слишком уж размахивать оружием, – сказал старший следователь. – Как вы уже, конечно, заметили, я зашел к вам с голыми руками. Однако рядом со мной стоит мадемуазель Белью, и она, в отличие от меня, вооружена.
Это было правдой лишь отчасти. Иришка стояла не рядом, а выбрала удобную для стрельбы позицию за Волиным и чуть сбоку. Таким образом, чтобы обезвредить ее, Тоцци пришлось бы сначала уложить Волина, и только потом начать стрельбу по Иришке. За это время она вполне могла бы расстрелять врага из своего собственного пистолета.
– Это все только милые фантазии, – осклабился Тоцци. – Разница между пистолетом этой симпатичной барышни и моим состоит в том, что ее пистолет – травматический, а мой заряжен боевыми патронами.
– Вы явно недооцениваете травматические пистолеты, – начал было Волин. – Если, например, с близкого расстояния выстрелить из него в глаз…
Но тут Тоцци перебил его, заявив, что если Волин не прекратит свою болтовню, то он, Тоцци, как раз и выстрелит ему в глаз, а то и куда похуже. Если они сейчас же не уберутся с дороги, он убьет сначала сурового русского полицейского, а потом, как ни грустно, и очаровательную французскую мадемуазель. Если же они пропустят его, никто не пострадает. Кроме тех, кто уже пострадал – и он покосился в сторону, где неподвижно лежал человек в сером.
– Но для начала, – сказал Тоцци, со значением глядя на Иришку, – для начала я все-таки попрошу вас положить ваш пугач на пол. Так сказать, во избежание ненужных эксцессов…
– Неужели вы думаете… – снова заговорил Волин, но опять был перебит самым невежливым образом.
– Считаю до трех, – сказал Тоцци. – Терять мне, как вы понимаете, нечего. Итак, раз…
По остановившимся выпуклым глазам его, похожим на глаза какого-то морского чудовища, Волин понял, что тот выстрелит, не задумываясь.
– Хорошо, – сказал он. – Она положит.
Он повернул голову к Иришке и ободряюще улыбнулся.
– Милая, положи пистолет на пол…
Внезапно в глазах Иришки загорелся какой-то странный огонь.
– Нет, – протянула она, – не положу.
– Ты с ума сошла? – удивился Волин. – Бросай пистолет, он же нас застрелит.
Мадемуазель ажан упрямо тряхнула головой: нет и нет! Если она бросит пистолет, они останутся совсем без защиты. Тоцци сможет пристрелить их в любой момент.
– Он и так может пристрелить нас в любой момент! – зашипел Волин.
Говорили они по-русски, и Тоцци, конечно, не понимал, что именно они говорят. Однако было совершенно ясно, что барышня не торопится расстаться с оружием. По бесстрастному лицу итальянца пробежала судорога, он сжал свой пистолет сильнее.
– Раз, – сказал он решительно. – Два…
– Три, – ухмыльнулась Иришка.
По исказившемуся лицу Тоцци стало ясно, что сейчас грянет выстрел. Однако за миг до этого посыпались разбитые стекла, и в комнату из окна с грохотом ввалился какой-то крупный объект. Судя по силе удара, это было что-то вроде ракеты «земля-воздух». Впрочем, так могло показаться только на первый взгляд. На второй же взгляд с несомненностью становилось ясно, что это вовсе не ракета, а молодой человек атлетического сложения.
Тоцци повернул пистолет в сторону новоприбывшего, но опоздал буквально на полсекунды. От удара его швырнуло в стену с такой силой, что он буквально впечатался в нее. Любого другого такой удар расплющил бы в лепешку, однако Тоцци даже устоял на ногах. Глаза его полыхнули холодным огнем, он поднял свой пистолет, направляя его на невесть откуда взявшегося врага. Однако тот шагнул в сторону и вперед и мгновенным движением скрестил предплечья так, что осью их соединения стала рука Тоцци с пистолетом. Раздался тошнотворный хруст ломаемых костей, Тоцци взвыл от боли и повалился на пол.
Враг встал над ним на одно колено и занес руку для удара.
– Стой, – крикнула Иришка. – Маттео, остановись!
Волин не успел и глазом моргнуть, а она уже стояла рядом с Гуттузо и держала его на мушке своего травматического пистолета, который так и не отдала Тоцци.
– Нет! – крикнул Волин отчаянно. – Иришка, назад!
Но было поздно. Маттео стремительно отмахнулся рукой, и Иришка рухнула на пол. Бесполезный теперь пистолет отлетел под кровать. Маттео повернулся и навис над упавшей Иришкой.
– Стоять! – рявкнул Волин. – Маттео, стой! Никто не трогает тебя! Опасности нет! Не двигайся!
Но Гуттузо уже отводил кулак для последнего страшного удара. Волин, как тигр, прыгнул на него сзади. Маттео, не задумываясь, провел бросок, и Волин покатился по полу. Но через мгновение он уже стоял на ногах, глядя на врага с вызовом.
Маттео забыл о стонущем Тоцци, об Иришке, от жесточайшего толчка потерявшей сознание – теперь он глядел только на Волина.
– Ты не убьешь нас, – глухо проговорил Маттео, испепеляя противника безумным взглядом.
Он говорил по-итальянски, но Волин все понял.
– Спокойно, – отвечал он по-французски, – никто не хочет тебя убивать.
Но тот, кажется, не слышал
