Элизабет Редферн - Золото Ариеля

— Ничего, — сказала она, — чего он не делал бы раньше. Это как бы игра между нами. Подумать только, что перед тем как выйти замуж, я мечтала о любви, о детях…

Она снова рассмеялась, уже над самой собой.

— Ах, Нед. Тебе, знаешь ли, следует завести детей. Где-нибудь должен существовать человек, которого ты любишь.

— Когда-то такой человек был, наверное, — произнес он. — Но это было давно. Ошибка юности.

— Тебе, вероятно, лет двадцать пять — двадцать шесть, и ты считать себя сведущим в любви. Мне тридцать четыре. И мой муж бил меня в течение всего нашего супружества.

— Должен быть кто-то, к кому вы могли бы пойти. Ваши родственники, ваши друзья; кто-то, кто мог бы вам помочь.

— Что толку? Он найдет меня. И потом я уже говорила — я научилась придумывать себе собственные удовольствия. В порядке возмещения, если угодно…

Она взяла его за руку и посмотрела на шрамы от ожогов.

— Бедные руки. Я могла бы их вылечить.

— Сара, мне нужно идти.

Он высвободился и потянулся к двери у нее за спиной, но она преградила ему дорогу.

— Приходи повидаться со мной в Сент-Джеймский дворец, — сказала она. — Я еще что-нибудь узнаю для тебя, если ты обещаешь погубить моего мужа.

Он покачал головой.

— Как я смогу попасть во дворец? Даже если бы меня не вытолкали оттуда за то, что я шпион Нортхэмптона, это слишком опасно для вас.

Она быстро ответила:

— Приходи в сочельник. Там будет много посетителей — актеры, музыканты, мимы. Это единственная ночь в году, когда принц разрешает немного попраздновать. Да поможет нам бог. Если ты возьмешь лютню и как-то переоденешься, ты легко затеряешься среди остальных.

— Я постараюсь.

Он собрался уходить, но она быстро подошла к окну и выглянула на улицу.

— Пока что ты не можешь выйти из дома. Там Дункан, шталмейстер принца, со своей женой. У нее примерка в одно время со мной. Она пробудет здесь еще какое-то время.

Нед тихо выругался. Дункан, конечно, узнает его.

— В таком доме, — сказал он, — должен быть задний выход.

— Есть, но не из этой части дома. Отсюда только один выход — мимо Дункана и его людей.

Нед вернулся в комнату, стараясь держаться подальше от Сары Ловетт.

— Вам следовало предупредить меня об этом.

Она пожала плечами. На ее лице была улыбка.

— Я не могу оставаться здесь, — сказал он ровным голосом. — У меня дела. Надеюсь, что Дункан и другие меня не узнают.

Она встала перед дверью.

— Если ты попытаешься пройти мимо меня, я закричу. Я позову Дункана и скажу ему, что ты напал на меня.

Жалость, которую он испытывал к ней, исчезла. Она сняла с себя платок, волосы упали вниз, начала расстегивать корсаж. Нед сказал с невеселым видом:

— Если вы принудите меня, вряд ли это будет вам приятно.

— Будет, — тихо сказала она, придвигаясь к нему.

27

Для этого есть множество названий:

Для нас то будет «вранья голова»,

А для иных то «клюв», конечно, «враний»

Иль «дерева Гермесова зола»…

Когда Нед вышел из дома портнихи, не было видно ни Дункана, ни его сопровождающих. Он не знал, действительно ли Дункан был здесь, или Сара Ловетт солгала. Он вышел в дождь и ветер и глубоко вздохнул.

Разложение, унижение. Воистину чернота.

Он все еще чувствовал запах духов Сары Ловетт; слышал, как шелестели ее шелка, когда она двигалась под ним. Он предупредил ее, что сердит, и причинил ей боль, когда брал ее; но она не возражала. Она даже поощряла его. «Не с этого ли начались побои ее мужа», — подумал он.

Но все же она кое-что рассказала ему. Принц. «Время для возрождения…»

Он услышал шум, доносящийся из дома Мэтью, еще не подойдя к нему. Несмотря на дождь, брат устроил вечеринку, веселье выплеснулось на улицу. Пригласили нескольких девок из «Короны», они привели дружков, так что пронзительные голоса женщин соперничали со стуком кружек и шумом падающей мебели, потому что Тью и Дейви подрались из-за какого-то оскорбления, которое Дейви бросил по поводу кулинарных способностей повара, и тот в кои-то веки расслышал это.

Если Мэтью и ожидал краха, то он и его товарищи делали это со вкусом.

Нед замешался в толчею, расспрашивая о Льюке, потому что у него появились новые вопросы к лекарю.

— Его здесь нет, он в городе! — крикнул Дейви. — Ушел несколько часов назад с друзьями. Он может быть в «Трех гроздьях» или в «Черном быке». Ты присоединишься к нам?

— Наверное, попозже.

Нед снова вышел на улицу, размышляя, с какой таверны начать, и стоит ли вообще начинать, если Льюк пьет уже не один час. Потом он увидел Робина, бежавшего к нему со стороны пекарни. Худое лицо мальчика светилось от волнения.

— Нед, — сказал Робин. — Вы должны пойти посмотреть. На тигель.

Усталый Нед сказал:

— Это и вправду так необходимо? Прямо сию же минуту?

— Да, — сказал Робин; голос выдавал его нетерпение. — Пожалуйста. Прямо сейчас.

И Нед пошел за Робином по переулку к пекарне, мальчишка отпер дверь и подошел прямо к печке. Мерцание угля освещало взволнованное лицо мальчика, присевшего на корточки над тиглем, так что он весьма походил на ученика колдуна с лицом в саже, огромными темными глазами и заживающими обрубками на месте ушей. Ужасный химический запах наполнял воздух.

Робин повернулся к Неду, задыхаясь от волнения.

— Вчера жидкости грозила опасность высохнуть, так что я вспомнил, что сказано в вашем письме. Я делал выписки из него каждый раз, когда вы мне его показывали, так что я знал — нужно добавить немного активированной ртути.

Он поднял флягу.

— Активированной ртути? Я даже не знаю, что это такое. И как ее получить.

— А я знал! — Робин начал подпрыгивать на месте. — Я получил это от доктора Льюка. Видите?

Он откупорил сосуд и протянул его. Нед понюхал и тут же попятился.

— Это же моча.

— Правильно! Но не чья-нибудь — она должна принадлежать тому, кто родился под знаком Овна.

— Ясное дело.

— Я знал, что у доктора Льюка найдется хоть немного, — продолжал Робин, не смущаясь выражением лица Неда. — Он исследует мочу, чтобы определить болезнь пациентов.

— И чья же она? — с подозрением спросил Нед.

— Не знаю. — Робин пожал плечами. — Но поскольку знак, под которым родился его пациент, был знаком Овна, это не имеет значения! Я долил ее и снова подогрел тигель, а потом начал работать над совершенным разложением семени, как в вашем письме — письме доктора Ди!

Он закрыл глаза и процитировал:

— Затем брось местных птиц справедливости в тюрьму с чужим зверем — cinis et lixivium…

Нед вынул письмо и посмотрел сначала на него, потом на Робина.

— Ты все это знаешь наизусть.

— О да. Ну, почти каждое слово. Cinis et lixivium — это зольный щелок. А потом я добавил сурьмы…

Нед все еще смотрел в письмо.

— Да, вижу. Скрупулезную сурьму. Это что?

— Я не был уверен, но я знаю, что scrupuius означает четверть унции, так что такое количество я и добавил. Сурьмы, которую добыл у аптекаря. И смотрите!

Он оставил Неда держать письмо в руке и взял тигель. На дне его скопилось черное, как деготь, вещество.

— Вы, — благоговейно сказал он, — получили Ворона.

Нед запустил руку в волосы.

— Верно. И что именно мне с ним делать?

— Начинать работать над следующей стадией, цель которой — получить Cauda Pavonis. Хвост павлина. Дайте-ка мне еще раз посмотреть письмо…

Нед отдал письмо. Робин нетерпеливо пробежал пальцем сверху вниз.

— «Родится плодоносный Ворон, — прочел он вслух, — но который, мало-помалу расправляя крылья, начнет летать со своими драгоценными отпрысками…»

Робин поднял глаза от письма.

— Нам понадобятся еще стеклянные трубки. И ванна, чтобы тигель не остывал. И еще уголь, для горна. Мне, наверное, придется попросить у доктора Льюка еще активированной ртути.

Нед отобрал у него письмо.

— А вот здесь о твоей активированной ртути сказано еще кое-что. «Должно добавить активированной ртути на манер navicularius». Что означает в алхимии navicularius?

Робин опустил голову.

— Не знаю в точности. Но кажется, это как-то можно сделать.

— Я знаю, что navicularius по-латыни означает «капитан торгового судна». Робин, я спрашивал тебя об этом раньше. Но разве корабли или доки имеют какое-то отношение к алхимии?

— Нет, насколько я знаю, — сказал Робин, хмурясь. — Я ничего не знаю о кораблях. Я был на набережной всего один раз. И там меня чуть не убили.

Нед глубоко втянул в себя воздух и откинулся назад, глядя на Робина.

— Для обычного подмастерья ты вел довольно бурную жизнь. Как же эго случилось?

— Это было, когда мне пришлось пойти по поручению мастера Тобиаса. Я увидел что-то такое, чего не следовало видеть, у Биллингсгейта. Я заблудился, но потом понял, где нахожусь, потому что узнал церковь Всех Святых. Со стороны реки двигалась повозка с лошадьми, люди, которые сопровождали повозку, торопились, но им пришлось остановить лошадей, потому что парусина, которой она была покрыта, соскользнула. И я увидел жерло пушки, которое торчало оттуда и блестело, как новенькое. Час был поздний, и копыта у лошади были обмотаны. Я уверен, что они украли пушку в доках.