Рита Мональди - Imprimatur
Тут я покраснел и попытался перевести разговор на другую тему.
– Если вы не хотите спать, я могу с вами немного посидеть. Мне тоже что-то не спится, – солгал я, в надежде вызнать у него что-нибудь, могущее пригодиться Мелани.
– Я не прочь. Если бы ты еще почистил мое платье, пока я стану мыться…
Он встал, разделся и направился к лохани, где стал отмываться от грязи. Подойдя к постели, чтобы забрать его вещи и щетку, приготовленные им для меня, я увидел записную книжку со странными знаками. А рядом, на полке, стояли старинные фолианты, на корешках которых были названия: Myrotecium, Protolume chimico echeggiante, Antilucerna fisica oroscopante. [115]
– Вы интересуетесь алхимией и предсказаниями? – спросил я, немало пораженный непонятными названиями.
– Вовсе нет, – резко обернувшись, отвечал Стилоне. – Видишь ли, эти книги написаны стихами, и я заглядываю в них, чтобы почерпнуть немного вдохновения. Тебе ведь известно, что я поэт?
– О да, – прикинулся я простодушным дурачком и принялся чистить одежду. – Да и кроме того, астрология запрещена.
– А вот и нет, – обиженно возразил он. – Запрещено лишь составление гороскопов.
Чтобы не огорчать его еще больше, я сделал вид, что впервые слышу обо всем этом. И тогда он менторским тоном повторил мне все то, что я и без него уже знал от Атто.
– Лет пятьдесят назад папа Урбан VIII весь свой гнев обрушил на предсказателей человеческих судеб, хотя предыдущие тридцать лет отношение к ним было сносным. Их слава даже росла у охочих до благоприятных прогнозов кардиналов, государей, прелатов. Тогда это было как гром среди ясного неба, и сегодня еще те, кто читает судьбы по звездам, подвергаются серьезной опасности.
– Жаль, а как было бы хорошо узнать, что уготовано нам судьбой в ходе того переплета, в который мы угодили: то ли нас переведут в лечебницу, то ли мы выйдем из «Оруженосца» живыми и невредимыми.
Я нарочно провоцировал Стилоне, но где уж ему было об этом догадаться.
– Как знать, может статься, с помощью астролога мы поняли бы, стал ли господин де Муре жертвой чумы или был отравлен, как предполагает Кристофано, – пошел я еще дальше. – И в случае чего защитились бы от убийцы.
– Нечего и думать. Более любого другого смертного оружия яд избегает бдительного ока небесных светил. Никакой попытке разгадать и предвидеть не расстроить его планов. Если б мне приспичило кого убить, я бы выбрал яд.
Я побледнел. Оправдывались мои подозрения.
Астрологи и яд. И тут я вспомнил о том разговоре, что затеяли наши постояльцы у трупа бедного г-на де Муре в первый день карантина. Уже тогда прозвучало, что мастеров в приготовлении отравы следует искать именно среди астрологов и парфюмеров. «Стилоне Приазо, – с содроганием подумал я, – газетчик и астролог в одном лице, и аббат Мелани раскусил его».
– А вы в этом уверены? Приходилось ли вам слышать об отравлениях, не предсказанных по звездам? – лицемерно выспрашивал я.
– Есть один пример: аббат Моранди. Пожалуй, это самый знаменитый случай.
– А кем он был, этот аббат Моранди? – со все большим нетерпением расспрашивал я.
– Монахом. А еще величайшим из римских астрологов.
– Монах-астролог? Возможно ли это?
– Скажу тебе больше. В конце прошлого века епископ Лука Гаурико официально состоял астрологом при дворе четырех пап, ни больше ни меньше. Золотое было времечко! Увы, утраченное навсегда, – вздохнул он.
Он все больше втягивался в разговор.
– После истории с отцом Моранди? – подлил я масла в огонь.
– Вот-вот. Надобно тебе знать, отец Орацио Моранди, настоятель монастыря Санта-Прасседе, владел, тому уж шестьдесят лет, лучшей астрологической библиотекой в Риме, для астрологов той поры она была просто путеводной звездой. Состоял он и в переписке с блистательными умами Рима, Милана, Флоренции, Неаполя и других городов Италии, и не только Италии. Многие писатели и ученые спрашивали его мнения относительно звезд. Бедняга Галилей был даже его гостем во время своего пребывания в Риме. В те времена, – продолжал Стилоне, – аббату Моранди едва перевалило за пятьдесят, он был речист, всегда в добром расположении духа, довольно высокий, с окладистой бородой каштанового цвета и начинающими седеть волосами. Тогда еще к астрологии относились терпимо. Были законы, запрещающие предсказания по звездам, но на них не обращали внимания. По поводу Моранди ходили кое-какие нелицеприятные слухи: будто бы он занимается выпуском астрологических изданий, пользуясь своими многочисленными связями вне Рима. И впрямь, в околопапских кругах имели хождение многочисленные анонимные брошюрки, напечатанные вдали от столицы и содержащие тайные сведения о жизни при дворе. По общему мнению, собирал и распространял эти злоязычные суждения Моранди, чей интерес к политическим и придворным интригам был общеизвестен. Но доказать это никому не удавалось. И не только потому, что было не просто установить, кто автор этих печатных изданий, но и потому, что к газетчикам и редакторам, невзирая на различные запреты, отношение было сносное. Редко когда удавалось напасть на след авторов памфлетов. В остальном, учитывая характер сообщений, содержащихся в этих летучих изданиях, было очевидно, что источники находились в самых утонченных кругах, это были секретари – княжеские, герцогские и кардинальские, но в еще большей степени сами их хозяева.
Слава Орацио Моранди достигла высшей точки, когда (шел 1630 год) аббат счел своевременным заявить, основываясь на астрологических расчетах, что папа Урбан VIII Барберини до конца года уйдет из жизни. Перед тем как распространить это пророчество, аббат сверил свои данные с данными других астрологов: результаты совпали.
В этом хоре предсказателей по-своему пел только один – отец Рафаэлло Висконти, преподаватель математики в Риме. Согласно его расчетам, выходило: если папа будет избегать опасностей, он умрет не прежде тринадцати лет, то есть в 1643 или 1644 году. Но мнение профессора не убедило его собратьев, которые все как один стояли на неминуемой и скорой кончине папы Барберини. Предсказание настоятеля Санта-Прасседе распространилось в Риме и других столицах со скоростью молнии. Как астролог он пользовался такой известностью, что некоторые испанские кардиналы поспешили в Рим, чтобы принять участие в конклаве который, согласно общему мнению, должен был незамедлительно собраться. Слухи долетели и до Франции, и кардиналу Ришелье пришлось просить римский двор принять срочные меры и положить конец столь неловкой ситуации.
И вот слух этот достиг ушей самой заинтересованной персоны. Святому отцу не доставило никакого удовольствия узнать, да еще таким образом, что грядет его последний час. Тринадцатого июля он велел затеять судебный процесс против Моранди и его сообщников. Два дня спустя Моранди был препровожден в тюрьму Тор ди Нона, а его дом и библиотека после обыска опечатаны.
И вот что интересно. Само собой разумеется, были найдены астрологические трактаты, но ни печатных изданий, ни астрологических предсказаний как таковых – единственных доказательств злоумышлении аббата, найдено не было. Моранди и его приспешники все предусмотрели. Папе было нанесено еще одно оскорбление, он стал посмешищем всей Европы. – Стилоне Приазо ухмыльнулся.
– А что дальше? – поторапливал я его, горя желанием услышать конец этой истории и надеясь получить хоть какую-то зацепку для наших с Мелани поисков.
– Тогда на сцену вышел его адвокат. Кто способен предать и разорить самого осторожного и умнейшего из людей, как ты думаешь, мой мальчик? Его адвокат. Так было всегда, и не вижу причины, почему это должно измениться. – В голосе Приазо появился сарказм. – Прославленный мэтр Теодоро Амеден, адвокат монастыря Санта-Прасседе переметнулся на сторону папы. Несколько дней спустя после задержания Моранди он заглянул в книжную лавку Луны на площади Паскино и с самым простодушным видом поведал нескольким находящимся там людям, что во время обыска ничего не нашли по той простой причине, что монахи проникли в кабинет аббата через потайной ход, попасть в который можно было, сломав перегородку (он в деталях описал, какую именно), и через него вынесли все труды, которые могли погубить их настоятеля. Часть трудов сожгли, часть перепрятали. Все эти подробности, добавил адвокат, якобы были ему переданы слугой Моранди. Перепугав присутствующих подобной безрассудной манерой проявлять свою осведомленность, Амеден преспокойно вернулся домой. Разумеется, новость тут же достигла ушей судьи, тот послал задержать дюжину монахов Санта-Прасседе и вызвал Амедена. Эта змея подколодная, – с яростью в голосе рассказывал Стилоне, – имел дьявольскую смелость подтвердить в ходе разбирательства, что принародно раскрыл тайну разобранной перегородки. Вот что он сказал. – Тут Стилоне загнусавил, желая передать манеру говорить Амедена: – «Два дня спустя после заключения под стражу аббата Моранди его слуга Алессандро явился ко мне и рассказал, что монахи вынесли часть бумаг из кабинета и сожгли их. С радостным выражением лица он заверил меня, что судье ничего не найти, поскольку все сгорело». Это был конец. Вскоре вся братия дала признательные показания. Моранди также сознался, что составил гороскоп папы и занимался изданием астрологических книг. На допросе он выдал друзей и соратников, а те, в свою очередь, выдали других. В общем, многие угодили в эту ловушку.
