Антон Чиж - Пять капель смерти

— Как жаль! Он так хотел вас повидать.

— В другой раз обязательно. — Вера Павловна стала искать что-то в ридикюле. — Кстати, дорогая, у меня для вас еще один набор пряностей…

— Ну что вы, не стоит. Ванзаров не любит специй.

— Да-да, минуточку… — не слушая подругу, пробормотала Холодова.

— Он сам это подтвердит…

Холодова слишком поздно заметила рядом со столиком плотного господина.

— Позвольте представиться: Ванзаров Родион Георгиевич, — сказал он. — Давно хотел вас встретить, Вера Павловна. У меня к вам есть несколько вопросов.

Она кивнула в знак приветствия.

— Очень приятно, господин Ванзаров, такой сюрприз. — Пальцы нащупали в ридикюле рукоятку, боек взведен.

— Хотите еще побегать?

— Конечно! — ответила дама и выхватила браунинг.

Ствол целился в переносицу. Чтобы свалить наверняка.

Джуранский среагировал быстрее.

Мгновенная сила «прямого левого» у чемпиона кавалерийского полка по боксу была такова, что дама так и отлетела с выставленной рукой, не успев шевельнуть пальцем. И все равно ротмистр закрыл собой Софью Петровну. Геройство оказалось излишним. Противник валялся на полу без движений.

Зажав рот ладошкой, Софья Петровна выбежала из кафе, опережая испуганных посетителей.

— Мечислав Николаевич, вы ж ее прибили, — ласково сказал Ванзаров.

Подняв с пола обмякшее тело, Джуранский посадил его на стул и поднял выпавшее из руки красавицы оружие:

— Ничего, пойдет на пользу.

Барышня пребывала в глубоком обмороке. Руки висели плетьми, голова упала набок. Ванзаров откинув вуаль. С губы текла густая слюна. При падении она ударилась головой, содрав кусочек кожи на виске. Но это не портило ее красоты.

— Какой логике угадать, что скрывается за таким чудом… — сказал Ванзаров. — Поверить невозможно, если бы не видели, как она перебила агентов.

— У нее большой опыт. Еще в декабре стреляла на лекции профессора.

— Вот именно. И зачем ей тогда…

— О чем вы, Родион Георгиевич?

— Нет, ничего… Грузите в пролетку и ридикюль не забудьте. А я пока с лихачом ее побеседую. Узнаю, откуда вез.

Маленький Джуранский перебросил через плечо обмякшее тело, как полотенце.

— Второй день подряд приходится носить на руках симпатичных женщин, — сказал он. — Вот и кулаки мои сыску пригодились.

И тут случилось редкое чудо: Железный Ротмистр улыбнулся.

Пока Джуранский приводил барышню в чувство легкими шлепками и нашатырем, Ванзаров осмотрел ридикюль. Ни флакончика с волшебным напитком, ни баночки с мышьяком. Среди женских мелочей нашлись запасная обойма к пистолету и открытая пачка сотенных купюр с печатью Сибирского торгового банка на бумажной ленте.

Он рассмотрел маленький браунинг. Пистолет был предназначен для защиты дам, обладал небольшой дальностью, но с близкого расстояния мог свалить любого. Ванзаров погладил полированный ствол. Он был неравнодушен к браунингам. В его сейфе хранился FN-Browning M1903, или, как чаще называли эту модель, Browning № 2. В Бельгии для русской полиции была закуплена небольшая партия таких пистолетов, и ему удалось получить для себя один. Наганы образца 1895 года, стоявшие на вооружении Департамента полиции, Ванзаров не уважал.

Девица мотнула головой и посмотрела на Джуранского сощурившись, словно пытаясь понять, кто перед ней. Она застонала и попыталась поднести руки к вискам. Наручники помешали.

— А, кандалы… — сказала она. — Поздравляю, Ванзаров.

— Бить женщин — верх неприличия, но вы не оставили выбора. Подать воды?

— От вас ничего не возьму. От ищеек охранки — лучше смерть, чем помощь.

Джуранский угрожающе засопел.

— Мы не охранка, а сыскная полиция, и вы это отлично знаете, — сказал Ванзаров. — Так что, сударыня… Кстати, как вас называть: Вера Павловна Холодова, или Елена Медоварова, или Ника Карловна Полонская? Или Ласка, как назвали вас филеры? А может, агент Охранного отделения Шмель?

Ротмистр уставился на своего начальника, но сейчас Ванзарову было не до него.

— Как вижу, вы много знаете, — сказала она.

— Даже больше, чем вы можете представить, — согласился Ванзаров. — Так как вас величать?

— Раз все одно погибать, — красавица пожала плечами, — так лучше под своим именем. Меня зовут пани Ядвига Зелиньска. Я полька и горжусь этим. Ни о чем не жалею, ни в чем не буду раскаиваться. Все, что сделала, я сделала ради одной великой цели — свободы моей несчастной, униженной родины. Жалею только об одном: не успела нанести смертельную рану вашей империи.

На виске ее горела ссадина, волосы сбились в комок, под глазами выступили глубокие черные круги, но в порыве Зелиньска казалась удивительно прекрасной. Ротмистр невольно поправил галстук и пригладил волосы.

— Раз мы познакомились, пани Зелиньска, может, поговорим?

— Я ничего вам не скажу, — ответила она.

— Охотно верю, да и Мечислав Николаевич в этом не сомневается. Рассказывать вам придется полковнику Герасимову и его подручным. Они не будут церемониться. Мы же всего лишь побеседуем при вашем любезном согласии. Без всякого протокола, заметьте.

— Не интересует.

— А если я сделаю выгодное предложение?

Она усмехнулась:

— Выгодное? Мне? Билет до Варшавы?

— Лучше. Я не стану раскрывать начальнику Особого отдела полиции, кто на самом деле прятался под кличкой Совка и кто подкинул чужой снимок убитому офицеру Жбачинскому. Что избавит вас от общения с его подручными. Я даже не стану спрашивать, зачем вам понадобилась эта двойная игра. Годится?

— Вы принимаете меня за кого-то другого, — отвечает Ядвига. — То есть пекельна помилка, прошу пана[26].

— Тогда расскажите, как убили Ивана Наливайного, Надежду Толоконкину и мистера Санже. Расстрел агентов в банке мы наблюдали. Что же касается доведения до скоропостижной кончины Эдуарда Севиера…

— Я не убивала их.

— Кого именно?

— Ивана, Надю, да и Джулиана тоже, а этого Севиера вовсе не знаю. — Она застонала.

— Ротмистр, принесите воды и капли. У Власкова наверняка имеются. И, пожалуйста, быстрее!

Джуранский выскочил рысью.

— Благодарю вас… — еле слышно сказала Зелиньска.

Ванзаров пересел поближе к ней:

— Как понимаю, пани Ядвига, если не вы это сделали, то остается госпожа Лёхина, или, точнее Раса Гедеминас Адамкуте.

— Раса в арестантской?

— К сожалению, нет. Вчера госпожа Адамкуте погибла. В этом кабинете.

— Ее били?

— Она захотела этого избежать. Воспользовалась оружием, которое вы ей предоставили. Выстрел прямо в сердце. Она не мучилась. Никто не успел даже пальцем пошевелить. Мне очень жаль. Поверьте.

Зелиньска закрыла глаза.

— Каждый должен платить за свободу свою цену. Раса заплатила свою. Иван был сумасшедшим, заносчивым, эгоистичным, но увлеченным существом. А Надя просто глупая, доверчивая дурочка. Джулиан — добродушный балбес, любитель денег, жизни и женщин. Убить их — большой грех.

— Намекаете, что Адамкуте смогла?

— Сами сказали: некому, кроме нее.

— Как вы узнали о смерти Наливайного?

— Утром 1 января приехала к Окунёву и застала его в состоянии глубочайшей тоски… — Зелиньска говорила медленно, смотря перед собой. — Он сказал, что Иван погиб, нашли на льду мертвым. К нему уже приходила полиция, он не представляет, как это могло случиться.

— А про смерть Надежды Толоконкиной?

— Раса сказала.

— Неужели? А мне кажется, что вы забежали в участок, закрыв лицо платком. Как будто знали, что с ней случилось. Искали ее? Или подозревали?

Ядвига промолчала.

Вошел Джуранский с наполненным стаканом. Она схватила и выпила большими глотками. Отдышавшись, сказала:

— Думайте что хотите… Мне хватает собственных грехов, за чужие отвечать не желаю. Было так: рано утром Раса с безумными глазами врывается в номер, который я снимала в «Сан-Ремо», заявляет, что Надежду засунули в сугроб и заморозили до смерти. Она сама видела мертвое тело в полицейском участке.

— И что же?

— Откуда она могла знать, что Надю именно засунули? Проговорилась…

— У вас большие способности к логике. Что же она сделал с Наливайным?

— Наверняка отвела на лед, там и покончила. Утопила.

— Как Раса справилась с господином Санже, он все-таки боксер?

— Вот уж не знаю… Опоила его чем-нибудь…

— Возможно. А где снимала квартиру?

— Не знаю, где-то на Васильевском.

— Разве не она снимала апартаменты в «Сан-Ремо»?

— Нет, я…

— Вам все ясно, Мечислав Николаевич? — спросил Ванзаров. — Вот как, оказывается, все раскрылось. Мы держали убийцу в руках. Теперь она навсегда ушла от возмездия. Что ты будешь делать, перехитрила сыскную полицию барышня…