Татьяна Молчанова - Дело о таинственном наследстве
Он зажег лампу под светло-зеленым абажуром, разложил на полки шкафа вещи из саквояжа, умылся, обтерев лицо видно что парадным, в красных вышитых петухах, полотенцем и спустился к ужину.
– Я должен извиниться за столь неожиданную мою просьбу, – произнес он, кланяясь Васиным родителям и придвигая себе стул. – И приношу эти извинения. Стесню вас ненадолго. В любом случае спасибо вам за приют, стол и… Василия. Он настоящий друг, и я успел оценить его преданность госпоже Красковой и готовность помочь мне.
Васин отец покраснел от удовольствия, а мать принялась хлопотать над целым запеченным в честь гостя поросенком с огромным яблоком во рту.
Поросенок был восхитителен, домашнее вино тоже. Васины родители с увлечением и охотой рассказывали графу о своем маленьком хозяйстве, так что вечер прошел вполне душевно, хотя граф и волновался за Наташу, оставленную без его присмотра. И уже тосковал по ней…
– Окна лучше на ночь закрыть, – напутствовал графа Вася, провожая того ко сну, – сейчас ветер, а ветки длинные, будут прямо в окнах шуметь. Если что понадобится – я поставил колокольчик – звоните или просто в стенку стукните – там моя комната, воду мама вам поставила, одеял предостаточно – не замерзнете.
– Все хорошо, Василий, не беспокойся более, я неприхотлив. Приходилось и на голой земле, и на камнях ночевать. Лишь бы сон шел, что-то мне тревожно за Наташу.
– Мне тоже, – вздохнул Василий. – Хотя тревожиться вроде не с чего. Обещала больше никаких вылазок без нас не делать. Да и что сейчас остается. Только ждать. Следующий ход не наш. А уж как будет разыгрываться эта партия, один Господь знает. – И Вася мелко перекрестился. – Ну покойной вам ночи, а ежели не будет спаться – стучите.
– Спасибо, Василий, тебе тоже покойной ночи.
Вошедши в комнату, Саша, не раздеваясь, прилег на кровать. Ветер был и вправду сильный, тонкие ветки били и царапали окно, будто пытались проникнуть в комнату и дотянуться до постели. Хотелось курить, но граф не знал, удобно ли это в маленьком Васином доме. Он закинул руку под голову, прикрыл глаза и, слушая мятущиеся ветки, думал о Наташе. Скоро, совсем скоро они будут вместе. Вместе просыпаться, пить чай, ездить в гости. Она будет ждать его, когда он будет далеко, а он будет тосковать по ней. Как странно воображать все это… Сон, это все какой-то сон, но пусть лучше будет так. Ему хорошо в этом сне. И запрокинутое Наташино лицо, которое он целовал в коляске, не в силах сдержаться, чтобы делать это хоть на чуть не так страстно, чтобы не пугать ее этой страстью. Но Наташа отвечала ему так, что там и не было страха, только доверчивость, только ответная страстность. Как странно приходит в жизнь то, что ты ждешь годами и уже привык к этому ожиданию, почти забыл его. Верно, то, что если есть в человеке сильное, истинное, честное, не преданное самими перед собой стремление, то рано или поздно Господом это видится и дается. И это хорошо. Господи, как это хорошо. Потому что он ведь почти предал себя, почти уверил, что будет ходить по миру с пустотой в душе, и свыкнется с этой пустотой, и перестанет замечать ее вовсе, и станет другим.
Ветер будто утихал, перед глазами графа поплыли картины пустыни, тонкие прозрачные облака опускались на нее, ветер шелестел все тише и тише, и Саша погрузился в сон.
Спал граф хорошо. И проснулся довольно-таки поздно. Василий успел уже проскакать к Наталье и вернуться с составленным ею списком необходимой для предприятия экипировки.
В отличие от графа, Наташа спала отвратительно, хотя и уговаривала себя, что это очень важно – выспаться, так как следующей ночью, может быть, вообще отдохнуть не удастся. На третьем лепестке ромашки накануне она сделала еще одну запись: «Копия карты, где стоит крест на месте нахождения сокровищ». Само слово «сокровище» ее смущало. Все как-то хотелось по-другому назвать это нечто, хранящееся в доме Феофаны. Томясь бессонницей, она несколько раз за ночь проверяла подготовленный список. Ерзала на сморщившейся простыне, два раза меняла ночную рубашку. Пыталась прочувствовать торжественность и интересность предстоящего мероприятия и не могла. Опять же сильно за это на себя досадовала. Ведь как обычно пишут в приключенческих книжках: что прекрасный отважный герой, блистающий силой ума и ловкостью тела, землю роет от нетерпения сразиться со своим кровным врагом и получить за это полцарства… Да… Хотя – то книжки, а то два трупа, можно сказать, живьем. Наконец ей надоели все эти терзания, и она, смирившись с тем, что спать сегодня не будет вовсе, мгновенно от этого смирения и уснула.
Проснулась тоже поздно от Лизиного шипения на Васю, который комьями бросаемой земли успел уже соорудить возле Наташиного окна целую клумбу.
* * *Граф развернул Наташин список, чувствуя, что ему хочется понюхать и поцеловать этот листочек бумажки, хранящий надписи, сделанные его Наташей… Но Васино присутствие порыв остановило.
В списке значилось:
1. Темная одежда, мягкая обувь
2. 2 фонаря, которые не дымят и чтоб гасить было удобно.
3. Карта с крестиком
4. Веревка
5. Смазать замки перед.
– Перед чем? – спросил граф, посмотрев на Васю.
Тот объяснил новичку:
– Перед тем как сторожить садиться, чтобы ничего не скрипнуло, не спугнуло.
– Понятно!
6. Снотворное Дуняше, чтоб не мешала.
– А какое снотворное?
– Ну это Наталья сама возьмет. Думаю, травки какие-нибудь…
– Хорошо…
7. Что-нибудь стреляющее.
– Это правильно. У меня пистолет есть, надо бы и тебе, Василий, что-нибудь…
А Вася уже доставал из кармана какое-то хитроумное приспособление, похожее на распылитель для туалетной воды. Так оно и оказалось, только вместо насадки, откуда эта самая вода распылялась, торчала раскладывающаяся металлическая трубка. В стеклянном флаконе темнела какая-то жидкость. Граф с интересом протянул руку. Василий аккуратненько еле капнул на нее из устройства.
– Осторожно! – крикнул он, но предупреждение опоздало: Саша уже поднес руку к носу и задумчиво ее понюхал.
Тотчас глаза его заслезились, в носу невыносимо зачесалось, рот наполнился горького вкуса слюной. Он кинулся к рукомойнику, одновременно чихая, отплевываясь и заливаясь слезами. Вася стоял очень гордый, силясь не смеяться.
Вода быстро избавила Орлова от мук, и он, протирая лицо полотенцем, с уважением пожал Васе руку:
– Не знаю, молодой человек, что у вас там, но изобретение сверхнужное. Только смотрите сами себе в лицо не брызните. Так, что у нас дальше?
8. Свисток сильный.
Подожди, Вася, дай угадаю. Это, если помощь понадобится, так?
– Верно!
– То есть мы сначала Дуняшу снотворным напоим, а потом свистеть будем, чтобы ее разбудить? – явно смеялся все понимающий граф.
– Дуняшу и со свистком-то разбудить нелегко! А если серьезно, то свисток хороший, морской, – за версту птицы с деревьев падать будут, хотите послушать?
– Ох нет, увольте. Вам же не нужен оглохший и ослепший помощник в команде? Так, пункт последний…
9. Валерьяновые капли.
– А это зачем? – улыбнулся Саша. – Котов спаивать, чтоб не мяукали?
– Барышня всегда их в список вставляет, – теперь уже Вася смеялся, ему все больше нравился граф. – Барышня всегда думает, что будет так волноваться, что они ей непременно понадобятся, хотя на моей памяти еще ни разу ими не воспользовалась…
– Ну, если что, мы все их примем, – граф еще раз внимательно изучил список. – Вроде все предусмотрено, все отмечено, а там уже на месте сообразим. Ну что, Василий, сколько у нас времени?
– С Натальей договорились, как темнеть начнет, к дому подходить, она там уже под каким-нибудь предлогом с Дуняшей чаевничать будет.
– Значит, времени много. Ну что ж, вперед, на сборы!
* * *Наташа с сомнением смотрела на разрумянившуюся Дуняшу, допивающую уже третью чашку чая. «Да! – думалось ей. – Наверное, мелисса в таком количестве была лишней… Еще глоток, и мне придется или тащить ее, или оставить здесь, укрыв половичком…»
Дуняша, видимо почувствовав малопривлекательную перспективу сна под половичком, широко зевнула, прикрыв для вежливости рот, и пробормотала:
– Вы уж меня, барышня, простите, совсем сморило. С вашего разрешения, я бы спать отправилась… Только вот двери-то как?
– Конечно-конечно, – встрепенулась Наташа. – Иди, Дуняша, и не волнуйся! Если можно, я еще здесь посижу, вот альбомы тетушкины посмотрю, а как соберусь, уж тебя на минутку разбужу, ты и закроешь!
Дуняша от чрезмерной дозы намешанных Наташей трав, соображала плохо, поэтому лишь кивком согласилась на эту весьма странную просьбу барышни. Бормоча то ли благодарности, то ли жалобы, она, пошатываясь, удалилась.
«Как бы ее сон на лестнице не сморил, споткнется еще об нее в темноте!» – всерьез обеспокоилась Наталья и на всякий случай выглянула из столовой. Однако и коридор, и лестница были уже пусты.
