Средневековые убийцы - Обитель теней
Чосеру не хотелось возвращаться в жилище мертвеца. Вовсе ни к чему было снова смотреть на разинутый рот Саймона. Не хотелось ему и выходить в переднюю дверь, как делают обычные посетители. Вместо того он прошел вдоль рядка плоских стеблей порея и чахлой капусты и свернул по тропинке на восток, оставив монастырь за спиной. Его охватило желание выбраться отсюда. Он уже жалел, что сюда забрался. Покой и тишина, ха! Две — нет, три подозрительные смерти за несколько часов. В воздухе словно витали мрачные, зловещие предчувствия.
За домами тянулась плоская равнина, с несколькими разбросанными деревцами и совсем уж развалившейся халупой. Был час прилива, и река, казалось, вот-вот выплеснется из берегов. Джеффри задумался, кому это сотни лет назад пришло в голову основать здесь клюнийскую обитель? И почему? Ради пустынности места? Или ради близости к реке? Или из-за огромности неба, долженствовавшего вдохновлять благочестивые размышления?
Навстречу ему по берегу реки шли двое. Шли рука об руку. Молодая парочка, подумалось ему сначала, однако, приблизившись, он узнал миссис Мортон и Уилла. Мать вела мальчика за руку. Должно быть, они ходили рыбачить, потому что на плече у парня был шест с привязанной сетью. Мать несла в свободной руке ведро, верно, с уловом или подобранными на берегу находками. Скажем, моллюски и улитки. В воздухе разносилось немелодичное мычание. Парень пел.
Они еще не заметили Джеффри Чосера, и тот отступил с тропы, скрывшись за пригорком. Сердце у него сжалось при мысли, что ждет их дома. Ему захотелось предупредить их, но страх второй раз за день оказаться вестником горя — и более сильный страх быть заподозренным в убийстве (разве не он первый оказался на месте преступления?) — остановили его. Если у него оставалось еще подозрение, что жена могла избавиться от мужа, задушив его валиком, увиденное заставило окончательно отказаться от этой мысли. Мать с сыном в полном неведении возвращались с рыбалки. Ни одна женщина не способна, убив мужа, отправиться с сыном на прогулку, не так ли? Ему прежде казалось, что миссис Мортон слишком резка со своим Уиллом, но вот она ведет мальчика за руку, и он поет.
Джеффри почувствовал себя виноватым, что заподозрил ее. А с чувством вины пришла злость. Он твердо решил добраться до сути происходящего в обители Бермондси. Он обязан этим женщине, за несколько часов лишившейся мужа и деверя. Джеффри торопливо зашагал обратно к монастырю. Он выжмет правду из этого болтуна, который, похоже, знает больше, чем говорит.
— У тебя есть последняя возможность рассказать мне все, что тебе известно, Осберт. После этого я обращусь к правосудию.
Чосер говорил скорее с жалостью, чем с угрозой. Он уже намекнул на свое положение при дворе и дал понять, что располагает властью привлечь Осберта к ответу. Он даже неопределенно махнул рукой в сторону дальнего берега, где возвышалась Белая башня замка, словно мог в любую минуту доставить туда Осберта. Конечно, ничего он не мог, но до чего же полезными порой оказываются связи с дворцом Савой!
Они вдвоем сидели в каморке у ворот. Незастекленная оконная прорезь ничуть не освежала застоявшийся здесь кислый дух. Здесь жил Осберт, что доказывали не только вонь, но и тюфяк в углу и сундучок в другом — в нем, несомненно, хранились пара запасных рубах и штаны. Потому что помощник привратника в духовном учреждении должен иметь приличный вид. Конечно, никто не доверил бы Осберту прием важных посетителей. Их встречал бы брат Филип, тот, что накануне приветствовал Чосера. Но Осберт годился на то, чтобы впускать — или отгонять — сброд, стекающийся к дверям большой обители.
Теперь Чосер пытался внушить Осберту страх божий — или хотя бы страх перед законом и королевским судом. Кажется, прием сработал. Джеффри пока ни слова не сказал о последней смерти — смерти Саймона Мортона.
— Давай, говори, приятель. Твоя история о том, как Саймон мечтал разделаться с братом — чистый вздор, ведь верно? Ничего такого не было.
— Я только сказал то, что думал.
— Скорее то, что хотел бы думать. А правда в том, что ты сам подумывал о миссис Мортон. Рассказывал, как застал ее с братом мужа…
— Я правда их застал, сэр. Видел их, видел, как они играли в гвоздь и клеши.
— И сказал ей, что видел, так? По твоим словам, она тебя заметила. Ты, пожалуй сказал ей, что если она не… даст тебе, чего тебе хотелось, ты ее выдашь.
Упорное молчание Осберта подсказало Чосеру, что он вышел на верный след. Он поспешил утвердить свое преимущество:
— И что она ответила?
— Она засмеялась мне в лицо. Никто по эту сторону от Грейвсенда не смеется так гнусно, как она, сэр. Засмеялась и сказала, что мне никто не поверит.
— И вот, чтобы свести счеты с миссис Мортон или просто со злости, ты и распространял измышления, будто ее муж кого-то подговорил убить брата. А для ровного счета добавил, что она сама могла это сделать.
— Инсинуации, сэр? Не понимаю этого слова.
— Но мою мысль ты понял. Ты выдумал заговор на пустом месте.
— Вовсе не на пустом, сэр! Признаюсь, насчет Саймона Мортона я выдумал. Он и мухи не обидит. Но в обители нечисто.
— А где чисто? Ты говори толком.
— Спроси брата Майкла.
— Келаря?
— Его самого. Он-то знает, что происходит. А я только и знаю, что несколько дней назад я сидел здесь и услышал разговор братьев Мортонов, которые выходили из ворот. Они ругались. Не из-за миссис Мортон, а из-за чего-то, что нашли, пока работали. Они остановились как раз у меня под окном. А я лежал в постели и все слышал.
— Что же они нашли?
— Исписанный пергамент. И еще что-то ценное. Из их разговора нельзя было понять что. Вроде как брошь или кольцо.
Даже в душной каморке Осберта Чосера пробрал озноб. Кольцо? Не то ли, что лежит у него в кармане?
— Что толку каменщику в пергаменте? Они и прочитать его не сумели бы.
— Не сумели, сэр. Но они знали, что там что-то важное, потому что на нем была печать, и старая.
— Так из-за чего они спорили?
— Спорили, что делать с находками, которые раскопали.
— Раскопали? Ты уверен?
— Они работали в каком-то погребе. Не могли сговориться, оставить то, что нашли, себе или отдать кому из монахов. Один говорил: может, получим награду. По-моему, голос был Джона.
— А при чем тут брат Майкл?
— Это лучше его самого спросить.
— Вот, значит, зачем ты утром оказался в его комнате? Хотел посмотреть, нельзя ли из него что-нибудь выжать?
Осберт пожал плечами.
— Со мной он не стал говорить, но такому джентльмену, как ты, ответит. Я только знаю, что видел, как брат Майкл говорил с Джоном и Саймоном Мортонами. Видел, как они вечерком беседовали в тихом уединенном местечке.
— В тихом и уединенном…
— Как могила. На кладбище это и было.
Осберт мотнул головой в сторону кладбища, где находили покой миряне — за главными воротами.
— Ты их выслеживал.
— Может же человек пойти вечерком прогуляться и кое-что увидеть. Глаза-то не виноваты, что видят!
— Что же увидели твои глаза?
— Видели, как денежки перешли от монаха к каменщикам. Он им кошелек дал. «А за что? — спросил я себя. — Если хочешь узнать больше, спроси брата Майкла».
Оказалось, что брат Майкл совсем не прочь рассказать Джеффри о тайной сделке с братьями Мортон. Как видно, келарь счел, что безопаснее признаться, чем скрытничать, особенно после того, как Джеффри поведал ему о смерти Саймона Мортона. Он представил дело так, будто тот скончался от болезни, а не от руки убийцы. И намекнул также, что до него дошли слухи о делах Майкла с покойными каменщиками. Услышав о новой смерти, брат Майкл перекрестился и минуту сидел молча. Когда же Чосер предъявил кольцо, полученное от Уилла, Майкл со вздохом откинулся на стуле и кивнул. Он протянул руку к кольцу на ладони Чосера. Оно было далеко не так роскошно, как кольца, украшавшие его пальцы, однако монах долго рассматривал золотую вещицу.
— Где ты его взял?
— Я полагаю, оно из того склепа, что под нами.
— Скорее всего. Оно такое же старое, как завещание.
Джеффри ждал. Он счел, что если брат Майкл решился заговорить, то и торопить его ни к чему. Келарь держал кольцо двумя пальцами и заглядывал в него, как в замочную скважину.
— Скорее всего, оно тоже принадлежало брату Джеймсу.
— Брату Джеймсу? Я такого не встречал, но имя кажется знакомым.
— Да и я тоже его не встречал, мастер Чосер, ведь брат Джеймс уже больше двух веков как мертв. И тогда же похоронен в том самом склепе. Я понятия не имел, что он там, когда распоряжался поправить кладку. Каменщики, когда стали разбирать нишу в стене, нашли кости. Кости и череп, и клочки монашеского облачения, и, надо думать, это кольцо, которого я прежде не видел. Верно, братья Мортоны его утаили. Теперь уж не важно. И останки тоже ничего не значат. Такие находки случаются в старых монастырях. Они веками пролежали там непотревоженными. Я велел замуровать кости и клочки одежды в стене. Важнее оказалось завещание, найденное вместе с костями. По печати и подписи мы поняли, что оно принадлежало брату Джеймсу.
