Джон Робертс - Королевский гамбит

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась она. — Ты несешь чушь.

Я достал амулет с изображением верблюжьей головы и, держа его на ленточке, протянул его ей.

— Так это была ты, Клавдия. Сначала я подозревал твоего братца. Потом Помпея с Крассом. Но как выяснилось, убийство Парамеда из Антиохии — твоя работа. Кроме того, ты приказала убрать Синистра и Сергия Павла. Все они жили в моем районе.

Лицо ее побелело, а губы задрожали. Но не от страха, который, как мне кажется, она была не способна испытывать, а от ярости.

— Я тебе еще не все сказала…

Она решительно заставила себя замолчать на половине фразы.

— Вот что я тебе скажу, Клавдия. Есть определенные правила, которые нужно соблюдать, чтобы успешно осуществить тайный заговор, — продолжал я. — Первое: никогда не оставляй письменных улик. Второе: никогда не поручай подчиненным от них избавляться. Они обязательно что-нибудь утаят, дабы потом можно было подвергнуть тебя шантажу.

Взяв себя в руки, она произнесла:

— У тебя против меня ничего нет. Все, что ты говоришь, ничего не значит.

— Но я так не думаю. Я могу привести тебя в суд, предъявить этот маленький амулет судьям и убедить их, что убийство совершила ты. Кроме того, мне известно, что ты виновна в государственной измене. Хотя, как меня уверил специалист по этим вопросам, доказать это практически невозможно. Во всяком случае, пока. Поэтому ты, возможно, избежишь участи быть сброшенной с Тарпейской скалы. Учитывая твое благородное происхождение и влияние твоей семьи, а также то, что нынешний и один из будущих консулов являются участниками заговора наряду с тобой, вероятно, тебе удастся отделаться более легким наказанием, скажем, изгнанием из страны. В любом случае, Рим для тебя, Клавдия, будет закрыт навсегда. И тогда придет конец твоей игре.

— У тебя ничего против меня нет, — повторила она, как видно исчерпав запас красноречия.

— Самое удивительное заключается в том, что я, вероятно, никогда бы не стал изучать эту вещицу. Забрав ее из дома покойного Парамеда, скорее всего, даже не взглянул бы на нее. Что примечательного может быть в бронзовом амулете? А заинтересовался я им только потому, что ты выкрала его из моей комнаты, предварительно ударив меня чем-то по голове. Нельзя упускать случай совершить лишнее убийство, Клавдия. Ибо тот, кого ты пощадила, может стать игроком в великой игре.

Я держал амулет перед глазами, наблюдая за тем, как он вертится на ленточке.

— Подарок в память о взаимном гостеприимстве. Старая добрая традиция? Несколько дней назад я сам получил подобный знак от одного почтенного воина старого закала. Мне думается, что почтенными в наше время остались лишь старомодные люди. Нынешние времена, к нашему стыду, стали слишком безнравственными, о чем не устает мне повторять отец. Этот амулет говорит о том, что вы с Парамедом из Антиохии заключили соглашение о взаимном гостеприимстве. Скажи, Клавдия, где ты с ним встретилась и обменялась подарками?

— На Делосе, — ответила она. — Как будто это имеет какое-то значение. У тебя не только нет против меня никаких доказательств, но ты даже не сможешь живым покинуть этот дом. Я повстречалась с ним на рынке рабов. Мне наскучил Рим, и мой старший брат, Аппий, направлялся морем в Азию, чтобы присоединиться к Лукуллу. Я уговорила его взять меня с собой: хотелось увидеть греческие острова. Я была много наслышана об огромном пиратском невольничьем рынке на Делосе и мечтала на него взглянуть. Поэтому, когда мы проплывали мимо него, я попросила высадить меня на берег, чтобы, посетив остров, вернуться домой.

— Посещение рынка рабов как осмотр достопримечательностей! — не удержался, чтобы не съязвить, я. — Да, весьма своеобразные у тебя вкусы, Клавдия.

Она вновь пожала плечами.

— Каждый ищет себе развлечение по собственному желанию. Словом, там я повстречала Парамеда. Я сразу поняла, что благодаря его частным связям он может мне очень пригодиться. Мы обменялись с ним знаками гостеприимства, и через несколько месяцев он прибыл в Рим в роли купца, торгующего маслом и вином.

— Но для того чтобы вести дела в Риме, ему нужен был городской патрон, обладающий собственностью, — добавил в свою очередь я. — Поскольку патрициям запрещено принимать участие в торговле, ты направила его к Сергию Павлу. И какую роль во всем этом сыграл покойный Павел? Признаюсь, что эту загадку раскусить мне оказалось не по зубам.

— Бедняга Деций. Выходит, даже твоя логика не все может постичь. Я организовала так, что Павел стал патроном Парамеда. Он был безумно богат и имел сотни клиентов. Поэтому я подумала, что Парамед его не слишком заинтересует. Мне пришлось вручить ему несколько щедрых подарков и сказать, что он окажет мне большую честь, если сделает это одолжение. Разумеется, ему надо было вести себя осмотрительно и никогда не допускать и намека на то, что имя Парамеда неким образом связано с фамилией Клавдиев. Его деятельность в качестве посредника пиратов была почти легальной, однако в некоторые дела нам не следовало соваться. Павел был падок на лесть, а я ему в этом подыгрывала. — Эти слова она произнесла с откровенным отвращением. — Каким бы могуществом и богатством ни обладали такие люди, как Сергий, им всегда льстит внимание патрициев.

— Бедный Сергий, — горестно произнес я. — Он стал еще одной фишкой, сбитой в вашей игре.

— Он — никто, — сказала она. — Обычный вольноотпущенник.

— Значит, это ты свела Красса с Парамедом, когда нужно было разрушить сделку Спартака с пиратами? — спросил я.

— Да, и ты, полагаю, мне должен быть за это благодарен, коль возомнил себя таким патриотом.

— Замысли он взять Рим, он вполне мог бы это сделать, — сказали. — Фракийский негодяй со своими приспешниками всего лишь собирались удрать. Я бы не стал из-за этого слишком горевать. В Италии и без них хватает рабов.

— Ты слишком мягкосердечен, Деций.

— Верно. И думаю, никогда не смог бы стать хорошим игроком. Ну и когда события стали развиваться вразрез с твоим замыслом, Клавдия? Поначалу Парамед был для тебя человеком полезным. Что же произошло? Он начал тебя шантажировать? Так обычно делают сообщники заговорщиков.

— Да. Он дал понять, что Митридат мог бы вознаградить его более щедро за предоставление ему некоторых сведений о нашей сделке. Он почему-то полагал, что Красс богаче Митридата, и поэтому рассчитывал на лучшее предложение.

— Поэтому, как только Тигран появился в Риме, вы Парамеда убрали.

— Именно так.

— И поручили это сделать Синистру. Насколько я понимаю, поджог был отвлекающим маневром?

— Отчасти. — Она посмотрела на меня с некоторым интересом. — У тебя неплохо работает голова, Деций. Жаль, что ты отказался играть вместе с нами. Мой брат и все остальные такие твердолобые и совершенно ничего не видят дальше собственного носа. За исключением Гортала. Да, чтобы отвлечь внимание римлян от убийства, мы организовали пожар: ведь он производит на наших граждан более удручающее впечатление, чем любое другое преступление. В конце концов, для них Парамед был обыкновенным чужестранцем, о котором на следующий день все и думать забудут. Кроме того, тот хранил у себя в доме кое-какие нежелательные для нас документы. Словом, огонь уничтожил все улики.

— Это преступление сразу вывело меня на Синистра. Вы приобрели его не вполне законным путем. Однако документы, найденные в архиве, навели меня на мысль о том, что в вашем заговоре участвовал Гортал.

— Синистр для меня был дешевым наемным убийцей. Я старалась держаться подальше от всего, что касалось его покупки и последовавшего за ней освобождения от рабства. Мне приходилось прибегать к его услугам всего несколько раз. Причем зачастую я делала это для Публия. На этого раба можно было положиться. Он был слишком глуп, чтобы замыслить предательство.

— Однако чтобы начисто исключить таковое, ты все же решила его уничтожить. И для этого прибегла к услугам некоего азиатского мальчишки. Между прочим, я не прочь взглянуть на твоего предприимчивого юнца.

Клавдия улыбнулась, но думаю, что на этот раз ее улыбка была напускной.

— Да, в конечном счете Синистр стал нам не нужен. Таких, как он, сейчас хоть пруд пруди. Да и приобретать их теперь стало гораздо проще, чем раньше. В таком тонком деле, как наше, нельзя оставлять никаких следов. Я не сразу узнала, что Синистр по глупости своей забыл прихватить из дома Парамеда подаренный мной амулет.

— Выходит, не таким уж безупречным убийцей был этот Синистр, — заключил я.

— Это уж точно. К тому времени, когда мы узнали о его оплошности, уже рассвело, и у дома Парамеда дежурила стража. А потом там появился и ты.

— И к вашему разочарованию, прихватил с собой амулет. Я должен тебя благодарить, Клавдия, за то, что, похищая его, ты не убила меня. Хотя, должно быть, не в твоем стиле оставлять кого-то в живых.