Сандра Лессманн - Королевский судья

— Мне казалось, я научил вас большему смирению, сын мой, — строго сказал он.

Голубые глаза бегло скользнули по нему без всякого выражения и тут же снова исчезли за тяжелыми веками.

— Почему вы так упрямы? Почему вы молчите? — предпринял еще одну попытку Иеремия и, не дождавшись ответа, продолжил: — Я знаю, что произошло между вами и сэром Джоном Дином. Рассказать? Выйдя из дома леди Сент-Клер, вы встретились с советником. Он спровоцировал вас, и вы потребовали удовлетворения. Началась драка, Дин ранил вас в руку, но вам удалось обезоружить его и уложить на землю. Так как он потерял сознание, вы оставили его лежать и направились домой. По пути вы столкнулись с ночным сторожем, который позже и навел на вас ищеек. Так что, как видите, мне известно, что вы не убивали Дина.

Бреандан удивленно повернулся к нему. Искра жизни вспыхнула в голубых глазах.

— Это так, я его не убивал.

— Должно быть, для вас было сильным потрясением узнать, что он мертв.

— Да.

— Но вы не были уверены, вы боялись, что, возможно, смертельным оказался именно ваш удар. Нет, могу вас успокоить. Сэра Джона Дина пронзили его собственной шпагой — сзади.

Бреандан в недоумении наморщил лоб:

— Но как же так получилось?

— Куда вы дели шпагу, сын мой?

— Выбив ее у Дина, я отшвырнул ее подальше.

— Значит, она валялась где-нибудь во дворе. Убийца увидел ее, поднял и пронзил Дина, лежавшего без сознания, в спину, — заключил Иеремия. — Бреандан, вы должны вспомнить. Не было ли поблизости кого-нибудь, кто мог быть свидетелем драки?

— Нет, — покачав головой, ответил ирландец.

— Подумайте! Это может спасти вам жизнь. Попытайтесь мысленно вернуться на то место и осмотрите улицу. Может, вы вспомните какое-нибудь движение, чью-нибудь тень, шум?..

Бреандан закрыл глаза и сосредоточился. Но затем снова покачал головой:

— Нет, я уверен, там никого не было.

Иеремия попытался не показать своего разочарования:

— Ну что ж, делать нечего. Придется мне поискать других свидетелей. Убийца был там. Кто-нибудь непременно его видел.

Бреандан смотрел сквозь решетку в окно, ничего не видя, и Иеремией овладело раздражение и отчаянное желание схватить его за плечи, как следует потрясти, вывести из необъяснимой спячки. Что с ним происходит? Куда девалась его воинственная гордость, его дикое упорство, сохранившие ему жизнь в утомительных военных походах, в жарких схватках и в мрачной Ньюгейтской тюрьме? Иеремия пытался понять, что происходит в душе Бреандана, но не мог. Неужели мимолетная ревность могла полностью лишить человека воли к жизни? Разве это не глупо, не нелепо, не лишено всякой логики? Но священник знал, что имеет дело с далекой от него проблемой, и поэтому ему трудно прочувствовать состояние человека, испытывающего более глубокие чувства. Он не любил признаваться в том, что его холодный рассудок, столь высоко ценимый судьей Трелонеем, для священника, которому доверено попечение о душах слабых, часто отчаявшихся людей, являлся прискорбным недостатком. Иеремия решил сделать еще одну попытку преодолеть барьер упорства, воздвигнутый молодым ирландцем.

— Почему вы не рассказали мне о том, что произошло, уже вчера утром, сын мой?

Бреандан вздрогнул, словно очнувшись от обморока. Цепи, спускавшиеся к рукам и ногам, зазвенели, от чего у обоих мурашки пошли по коже. Но ирландец не повернул головы к сидевшему рядом с ним Иеремии.

— Простите, патер, — только и сказал он.

— Что же мне вам прощать?

— Я разочаровал вас.

Вдруг иезуиту показалось, что он понял. Когда ирландец осенью прошлого года появился у них, Иеремия просил его обуздать свою вспыльчивость и не ввязываться в драки. И вот теперь Бреандан считал себя обманувшим ожидания своих благодетелей — не вполне несправедливо. Иеремия сначала действительно очень огорчился, но теперь, когда он знал, что случилось, огорчение превратилось в понимание.

— Мне кажется, человек даже большего самообладания, чем вы, при встрече со смертельным обидчиком не повел бы себя иначе, — мягко сказал он. — Какое несчастье, что советник оказался на Стрэнде именно в тот момент, когда вы возвращались домой... — Иеремия вдруг умолк. Несчастье? Несчастный случай?.. Случайность? Действительно ли это было случайностью? — Бреандан, вы всегда выходили из дома леди Сент-Клер в одно и то же время?

Ирландец в удивлении повернул голову:

— Да, всегда. Я доходил до ворот, как раз когда их отпирали, чтобы успеть в цирюльню мастера Риджуэя до прихода первых клиентов.

— Не знаю, имеет ли это значение, — воскликнул Иеремия, и голос его зазвенел от волнения, — но мне представляется странным, что такой почтенный бюргер, как советник Дин, в столь ранний час один оказался на Стрэнде. Что он там делал? Был у кого-нибудь в гостях? Почему его никто не сопровождал? А может быть, он знал, что встретит там вас? Так много вопросов и так мало ответов. Боюсь, мне предстоит еще как следует поработать, прежде чем я смогу разрешить эту загадку. Молитесь Богу, сын мой, и Пресвятой Деве, чтобы они помогли мне в расследовании.

В последующие дни священник свел свою душеспасительную деятельность к минимуму и каждую свободную минуту посвящал поискам свидетеля, который мог видеть убийцу советника. Конечно, начальник выговорит ему за небрежение обязанностями, так как души подопечных были все-таки важнее нужды одного человека, которому Бог, несомненно, не откажет в справедливости, если он ее заслужил. Но Иеремия был к этому готов. Он понимал, что жизнь невиновного зависит только от него, — и ненавидел эту мысль. Если он проиграет, Мак-Матуну повесят. И на сей раз сэр Орландо Трелоней его не спасет, даже если бы он мог это сделать, так как судья по-прежнему был уверен в виновности ирландца. Как ни была дорога ему справедливость, фантастическая версия о некоем третьем человеке выходила за пределы его ограниченного горизонта. Он начнет сомневаться, только получив неопровержимые доказательства. Однако предубеждение не мешало Трелонею из дружеских чувств помогать иезуиту в его расследовании и исполнять его просьбы.

Иеремия опросил слуг в домах вокруг злополучного двора, где было совершено преступление, поговорил с ночным сторожем и даже с лодочниками. Но никто в то утро не видел никакого подозрительного человека. Убийца оставался бесплотным, призрачной тенью, фантомом...

Приближалось следующее судебное заседание в Олд-Бейли, а у Иеремии не было ничего, что могло бы помочь обвиняемому. Ему оставалось лишь поменять тактику. Если он не мог найти свидетелей, нужно искать других подозреваемых. У кого еще, кроме Бреандана, мог быть мотив для убийства сэра Джона Дина? Члены семьи, друзья, какой-нибудь купец, с которым он вел дела? Для получения нужных ему сведений Иеремия воспользовался лучшим методом своего времени — расспросил слуг. Ни один дом не обходился без жадного лакея или горничной, за звонкую монету готовых выболтать самые сокровенные тайны своих хозяев. Скоро иезуит был довольно хорошо осведомлен о делах бывшего советника и торговца, но обнаружил только несколько случаев безобидного мошенничества и ничего, что могло бы объяснить убийство.

Наследником Дина стал его старший сын, но, поскольку юноша не особенно интересовался торговлей, Иеремия не мог себе представить, что убил он. Иезуит пришел в отчаяние. Ни у кого не было убедительного мотива убивать сэра Джона Дина, и тем не менее кто-то это сделал. Кто? И почему? Иеремия не знал. С тяжелым сердцем ему пришлось признать — он потерпел поражение.

— Как ваше расследование, патер? — с интересом осведомился сэр Орландо, когда Иеремия зашел к нему за три дня до заседания суда.

— Хуже, чем я рассчитывал, — сокрушенно признался тот. — Никто не видел убийцу ни до, ни после преступления. Я думаю, все было тщательно спланировано.

— Почему вы так решили? — спросил Трелоней, наливая гостю вина в один из новых, недавно купленных им венецианских бокалов. Судья не удивился тому, что иезуит даже не обратил на них внимания.

— Вас не удивляет, что сэр Джон Дин так рано очутился на Стрэнде? Его дом находится в Сити. А значит, он выехал из города до открытия ворот и за деньги уговорил ночного сторожа пропустить его. Вряд ли это была обычная утренняя прогулка.

— Может, он должен был с кем-то встретиться?

— Возможно. Но если так, он сделал из этого огромную тайну. Я говорил с его слугой, но он только сказал, что Дин рано выехал из дома, однако не знал ни куда тот направился, ни с кем хотел встретиться.

— И это вас беспокоит.

— Да, я уверен: в причине его раннего ухода кроется разгадка.

— И вы думаете, я могу помочь ее решить.

— По крайней мере я на это надеюсь. Это может знать вдова Дина. Но с незнакомым человеком, например, со мной, она вряд ли будет откровенна.