Макс Коллинз - Двойник
Я ответил, что не знаю.
– Ничего особенного, – сказал он, отпивая бурбон из стакана. – Просто одна пуля. Вам ясно? Вы знаете, что это значит?
Это был смертный приговор.
Я сказал:
– Может, Нитти желает поговорить с вами по этому поводу?
– Он вам это сказал?
– Не впрямую. Но заметил, что было бы неплохо вернуться в Чикаго. У него есть для вас работа.
– Понимаю. Тогда мне непонятно, почему он послал вас? Я не могу вернуться, если он мне не дал никаких гарантий.
Моран очень внимательно посмотрел на меня.
– Если только вы не... Нет, вы не похожи на убийцу. Хотя внешний вид иногда бывает обманчив. Например, детское выражение лица джентльмена, подходящего к...
Я повернулся и увидел, что к нам с сияющей улыбкой на лице шел Нельсон. Он плюхнулся рядом со мной в кабинке.
– Я сделал парочку звонков, – сказал он мне. – Лоуренс, с тобой все в порядке. Нельсон протянул мне руку.
– Ты ведь не будешь злиться на меня за то, что я хамил там, в доме?
– Нет, – пожав ему руку, ответил я.
– Хорошо.
Он глянул на Морана.
– Я разговаривал с некоторыми вашими парнями в Чикаго. Например, со Слимом Греем.
– Его еще зовут Расселом Гибсоном. Я прекрасно его знаю. Как поживает Слим? – спросил Моран.
– Он сказал, что Фрэнк Нитти хочет, чтобы ты вернулся в Чикаго.
– Народ в аду желает холодненькой водички, – ответил Моран и залпом допил бурбон.
– Может, вам лучше сказать об этом им самим, – заметил Нельсон.
– Ты меня не испугаешь, мальчишка!
Нельсон улыбнулся ему. Его веко дергалось.
–Хорошо, заканчивайте пить, пора возвращаться домой.
– Я вернусь, когда мне захочется. У меня есть свой автомобиль.
– Хорошо. Можете ехать сами, но кончайте пить!
Лицо Морана побагровело. Он привстал, наклонился над столом и замахал стаканом. Он почти кричал:
– Не пытайся запугать меня, «Детское личико»! На кого ты «наезжаешь»? Ты думаешь, что я боюсь тебя или кого-то из вашей шайки?
Он протянул вперед руку вверх ладонью и слегка сжал ее.
– Вот вы где у меня... Все, все! В моих руках! В кулаке!
Пышная блондиночка за стойкой бара выглядела испуганной, а ее отец Курт стоял рядом с ней, спокойно поглядывая в нашу сторону.
Моран снова сел.
– Только одно мое слово, «Детское личико», и все пропало. Понял? Все пропало!
Нельсон наклонился вперед и похлопал Морана по руке. Веко по-прежнему дергалось. Нельсон пытался успокоить дока, а тот мрачно уставился на свой стакан.
– Тихо, тихо, Док. Вам не следует так говорить о своих друзьях. Мы же все на вашей стороне. Правда, Джимми?
Я кивнул.
– Ты – хороший парень, Док. Просто сейчас ты немного перебрал. Сможешь сам вести машину, или, может, кто-то из нас отвезет тебя?
– Я сам могу это сделать.
– Хорошо, возвращайся на ферму, когда захочешь.
– Я поеду сейчас.
– Хорошо, пошли.
– Я сам буду вести машину.
– Как скажешь.
Доктор встал и медленно стал выходить из кабинки, мы пошли за ним на улицу. Уже стемнело.
Нельсон ему улыбнулся, пока мы шли к «Аубурну».
– Не забывайте, – сказал Моран, шагая нетвердой походкой и грозя трясущимся пальцем, – я знаю, где лежат тела и дела. Знаю, знаю, где лежат тела...
31
Когда мы вернулись на ферму, а это было почти перед заходом солнца, все ужинали на кухне. Стол был покрыт клеенкой и весь заставлен тарелками и чашками с различной пищей. Тут были жареные цыплята, картофельное пюре, подливка-соус, вареная кукуруза в початках, домашний сыр, салат из свежей капусты, белый хлеб, кувшин с молоком, огромные куски свежего масла. А также кексы размером с блюдечко. В комнате приятно и аппетитно пахло. За столом сидели враги правопорядка и их шлюхи, все с аппетитом поглощали пищу.
– Садитесь, – пригласила нас Мамочка, как только мы вошли в комнату. Мамочка была в маленьком для нее ситцевом переднике и очень суетилась. Она подкладывала пищу, продолжала жарить цыплят. Словом, дирижировала этим чертовым представлением.
– Берите, пока все горячее!
Ее слова были похожи на заголовок в газете.
Моран, Нельсон и я сели за длинный стол, за которым оставалось еще место для Луизы, или Лулу.
За столом я увидел несколько незнакомых мне людей, но никто не стал представлять нас друг другу. Я постарался забыть о том, что примерно часа полтора назад на этом столе лежал труп с синим лицом. Я был голоден, а еда так чудесно пахла. Что и говорить? Мамочка Баркер была отличной кулинаркой.
За трапезой я понял, кто эти незнакомые мне люди за столом. Высокий неуклюжий мужчина в комбинезоне, видимо, владелец фермы Верле Джиллис. На его обветренном лице голубые глаза напоминали отполированные камешки. Рядом с ним сидела женщина помоложе и более плотная, чем он, с грустными темными глазами и темными волосами, собранными в пучок. Это была его жена Милдред. Рядом с ней сидели два мальчика – восьми и десяти лет с лицами ангелочков и такими же грустными глазами, как у матери. Воспитанные мальчики тихо перешептывались друг с другом.
– Мистер Джиллис, я вам весьма признателен за гостеприимство, – сказал я, расправляясь с грудкой цыпленка.
– Рады вас видеть, мистер Лоуренс. Между прочим, здесь все для вас бесплатно.
– Вы так добры, спасибо.
– Просто напомните о нас в Чикаго.
– Обязательно сделаю это, с большим удовольствием.
Верле наклонился к жене и что-то ей шепнул. Она кивнула, а потом сказала:
– Миссис Баркер, я хочу вас поблагодарить за то, что вы приготовили ужин.
– Мне доставило это большое удовольствие, – ответила ей Мамочка. Она уже сидела за общим столом. Док Моран был очень задумчив и только ковырял свою еду.
Мамочка продолжала:
– Простите меня, я распоряжалась в вашей кухне, пока вас здесь не было. Решила, что уже поздно, и мне нужно начинать готовить.
Милдред заявила, что она «рада» этому. Но я понял, что ей это вовсе не понравилось.
Мамочка добавила:
– Надеюсь, пока я буду здесь, вы мне разрешите готовить. Мне так приятно баловать моих мальчиков.
Фред, сидевший рядом, проговорил с полным пюре ртом: «Мамочка, нам так приятно отведать твоей вкусной пищи».
Все по очереди высказали Мамочке что-то приятное, забыв, что тем самым обижают Милдред. Мне так показалось, во всяком случае. Хотя подружка Фреда Пола, сидящая со своим стаканом виски в руках, видимо, была рада Фреду больше, чем вкусной и обильной пище.
Я, впервые сидя в этой ярко освещенной кухне, разглядел лица женщин. Им всем, привлекательным от природы, было немногим больше двадцати, но жесткое выражение усталых лиц старило их лет на десять.
Среди них выделялась Хелен Нельсон. У нее было гладкое молодое лицо. Казалось, что она никогда и ни о чем не волновалась.
Она и ее муж флиртовали друг с другом и все время хихикали, вели себя, как молодожены. Позже я узнал, что они давно женаты и у них двое детей.
На другом конце стола напротив Мамочки сидел худой мужчина в очках с зачесанными назад волосами. У него были узкие губы и серые мертвые глаза. Минут через пятнадцать после ужина он вдруг решил сам представиться.
– Я – Карпис, – сказал он. Я уже догадался об этом.
– Меня все называют Олд Крипи, – добавил он, – не знаю почему.
Он улыбнулся, и эта жуткая улыбка меня потрясла. Так улыбается гадкий ребенок, обрывая крылья жука. В этот момент он как раз отрывал крылышко цыпленка.
– Или О. К., – добавил Нельсон.
– Или О. К., – согласился Карпис. – Я откликаюсь на это имя.
Я кивнул ему.
– Рад встретиться с вами, Карпис. Он показал мне засаленную руку.
– Мы пожмем руки позже. Ваше имя – Лоуренс?
– Правильно.
– Из Чикаго?
– Сейчас да, оттуда.
– Вы для кого-то работаете?
– Да.
– Раньше я имел дела с чикагскими Бойз.
– Вот как.
–Мне не нравится Чикаго. Простой парень из Канзаса, вроде меня, предпочитает открытые пространства. Мне нравится бежать через поле или двор, по пыльной дороге через пересохшее русло реки. В Чикаго кругом асфальт и машины, большие дома. Кому это нужно?
Я проглотил пюре с соусом.
– Согласен с вами. Здесь так хорошо. Мне бы тоже хотелось пожить за городом.
Карпис кивнул головой. Очки и прилизанные волосы делали его похожим на учителя математики. Но в его улыбке сквозила какая-то угроза.
– Мне кажется, что и компания здесь получше. Мы работаем, чтобы жить, не то что ваши приятели хулиганы, – сказал Карпис, продолжая жевать цыпленка.
Я не понял, что он хотел сказать, но выяснять у него ничего не стал.
Мамочка обратилась ко всем:
– Кому-то нужно подняться наверх и притащить сюда Луизу, ей следует поесть.
Долорес, сидевшая рядом с Карписом, заметила:
– Мамочка, мне кажется, что не следует делать это. Она в шоке, рыдает и не может остановиться. Не надо ее трогать...
Мамочка покачала головой, глядя на оставшуюся еду на столе.
