Макс Коллинз - Двойник
– Мне казалось, что это было дело Босса Мак-Лифлина.
– Его и Морана.
– Но агенты ФБР получили Мак-Лифлина, не так ли? Подобно еще одному «отмывщику грязных денег» Джеймсу Пробаско, агенты ФБР повесили за ноги мелкого политика Мак-Лифлина в окне «Бэнкерс билдинг», чтобы подвергнуть его допросу третьей степени и получить нужное им признание. Он ничего не сказал, но ему все равно грозило пять лет в Ливенворте. Конечно, ему больше повезло, чем Пробаско, который повисел, повисел, да и грохнулся вниз на цементный двор здания «Рукери», пролетев при этом девятнадцать этажей. Нельсон продолжил:
– Да, федовцы схватили Мак-Лифлина, но он им ничего не сказал. И у Морана до сих пор остались связи для отмывания денег. Он любит нам повторять, что знает, где лежат покойнички.
– Понимаю.
– Останови здесь, – приказал Нельсон, показывая на парковку перед магазинчиком под названием «Хаббел».
Мы остановили «Аубурн», и Нельсон застегнул пиджак на все пуговицы, чтобы скрыть засунутый за пояс «кольт». Когда мы вошли в магазин, он улыбнулся и приподнял шляпу перед толстой фермершей с завитыми темно-русыми волосами, с которой была хорошенькая девочка со светлыми волосами. Толстая фермерша и ее девочка улыбнулись, и мамаша спросила:
– Вы – родственник Верле, не так ли?
– Да, мэм.
– Было бы неплохо, если бы прошел дождичек. Посевам он нужен.
– Конечно, мэм.
Мать и дочь отправились дальше, а мы прошлись по узкому магазинчику, стены и прилавки которого были выкрашены желтой краской. И чего здесь только не было – молотки, гвозди, удочки, всевозможные ножи. В глубине магазинчика располагался бар с тремя отдельными кабинками.
– Здесь Верле получает весточки, – сказал тихонько Нельсон.
– Интересное местечко. Нельсон усмехнулся.
– Скобяная лавка и бар, ничего себе сочетание!
– Лучше не придумаешь, если тебе нужен гвоздодер и глоток виски.
Моран сидел у стойки бара. Он склонился над бутылкой бурбона и высоким стаканом. Рядом за стойкой стояла грудастая, откормленная молоком и картофелем барменша лет двадцати пяти, с короткими и кудрявыми рыжеватыми волосами в белом переднике поверх платья в красную с белым клеточку. Она была такой домашней девушкой! Девушка протирала стойку бара тряпкой и, улыбаясь, слушала рассказы Морана. Он вел себя, как избалованный кумир дам. Одной рукой жестикулировал, другой держал стакан.
Мужчина лет пятидесяти обслуживал покупателей. У него были светлые волосы с залысинами, крепкие челюсти, на лице застыла гримаса отвращения.
– Вы не можете сделать так, чтобы ваш дружок держался подальше от моей дочери? – спросил он Нельсона.
– Извини, Курт. Не следует разрешать ей работать в баре, если тебе не нравится, что с ней заигрывают мужчины, – ответил ему Нельсон.
Курт, еле сдерживаясь, проворчал:
– Если она разведенная, значит, она шляется?
– Я разве что-то сказал по этому поводу? Для Верле что-нибудь есть?
– Ничего.
– Я могу воспользоваться телефоном? Курт кивнул, на его лице продолжало оставаться неприязненное выражение. Нельсон пошел за прилавок, кивнув головой в сторону Морана. Я все понял, подошел к его столику и сел рядом.
Моран повернулся и посмотрел на меня воспаленными глазами. На нем был темный костюм с темным же галстуком и жилетом. День был не слишком жарким, и в баре работали вентиляторы, поэтому он не потел и выглядел вполне достойно, правда, слегка в подпитии.
– Я знаком с вами, молодой человек?
– Я остановился у Джиллисов и попал на последний акт вашей операции.
Он поднял бровь, пытаясь вспомнить меня, потом мрачно кивнул, но я мог поклясться, что смерть Кэнди Уолкера ничего не значила для него. Он видел слишком много смертей среди гангстеров и бандитов, чтобы его могло что-то волновать. Ему приходилось работать в антисанитарных условиях, в подвалах, в номерах отелей. Он пытался лечить бандитов, которые могли обратиться к нему только из-за страха, что их резаные и огнестрельные ранения попадут в поле зрения полиции. Бандиты приводили к нему своих «влипших» девиц или проституток на аборты. Он делал бандитам пластические операции, чтобы изменить слишком знакомое для полиции лицо. Словом, делал все, что от него требовалось. Преступному миру нужны были Доки Мораны.
Он протянул мне руку.
– Джозеф П. Моран, доктор.
– Знаю. Я – Джимми Лоуренс.
Пожатие было крепкое, но рука тряслась. Может, от пьянства, страха или болезни Паркинсона.
Ягодный струдель с тряпкой начал двигаться вдоль прилавка, и Моран обратился к барменше:
– Не оставляйте меня, дорогуша! Нам нужно еще о многом поговорить!
Она улыбнулась задорной улыбкой на хорошеньком пухлом личике и сказала:
– Док, мы можем сделать это позже.
– Дорогуша, вы не правы. «Позже»... Иногда нам не представляется подобный шанс. Вам об этом мог бы рассказать мой бывший больной Кэнди Уолкер...
Она ничего не поняла, но на всякий случай хихикнула и пошла к стойке бара, где стоял тощий и, как видно, безработный джентльмен в комбинезоне, который, найдя где-то четвертак, пришел потратить его на выпивку.
Я предложил перейти в кабинку, и доктор Моран согласился, забрав с собой бутылку и стакан.
– Почему вы здесь, молодой человек? – спросил он, наливая себе бурбон, хотя его стакан был наполовину полным. – Вам нужно от кого-то скрываться? Слышали о моей практике? Не так дешево, но она того стоит, уверяю вас. Только не обращайте внимания на это печальное недоразумение с мистером Уолкером. Это один шанс на тысячу, так иногда случается. Редкий случай в медицине.
– Нет. Благодарю вас.
– Вам нужен хороший хирург, – сказал он, прищуриваясь, как бы желая получше рассмотреть меня. – Я прекрасно учился, и передо мной была великолепная карьера, но сейчас плыву по течению. Но это касается только меня, нас здесь интересует ваша история. Вы скрываетесь от властей? Ну что ж, вам некого будет бояться после моей операции у вас на лице. Я изменю ваш нос, в вас течет еврейская кровь, не так ли? Не волнуйтесь, мы его полностью переделаем. Скулы нужно приподнять. Если кожу натянуть посильнее, то даже такой молодой мужчина, как вы, полностью изменится.
– Доктор...
– Я могу изменить даже выражение ваших глаз. Могу поднять брови...
Они и так уже были подняты...
– ...Приподнять уголки рта. Ваша семья и ваши лучшие друзья, они вас никогда не узнают. Так, дайте я посмотрю ваши руки. Я помогу вам избавиться от этих чертовых линий на пальцах. Это будет легкая, почти безболезненная, маленькая операция...
– Доктор, у меня уже была пластическая операция. Он откинул голову назад. Потом полез во внутренний карман, достал очки в проволочной оправе и внимательно посмотрел на меня.
– Я бы сказал, что это потрясающая работа. Кто делал операцию?
– Не ваше дело.
Он хитро улыбнулся.
– Вы совершенно правильно ответили мне, если принять во внимание вашу работу. Но я и сам знаю, чьих рук эта операция. Послушайте, вы ничего не пьете, сейчас мы вам закажем.
– Дорогая, я прописываю выпивку этому молодому человеку.
Приятная пышечка-блондинка подошла к нам. Она была похожа на рекламу молодой мамочки, с которой лучше всего было делать малышей. Я заказал себе пиво.
– Здоровенькая девица, – заметил Док, наблюдая, как она уходит. Он просто облизывался, глядя на нее.
– У нее прекрасное строение костей под сбалансированной плотью. Да, это форма! Мне как раз требовалось отдохнуть за городом. Между прочим, что же вас привело сюда в компанию таких людей, как наш дружок «Детское личико» Нельсон? Мне хотелось бы добавить, что, глядя на морду этого паршивого хорька, не хочется употреблять такое прозвище.
– Доктор, я приехал сюда, чтобы повидать вас.
– Меня? Почему? Я, конечно, счастлив, мистер Лоуренс, но зачем вам понадобилось меня увидеть?
– Меня прислал Фрэнк Нитти.
Моран проглотил слюну, и кровь отлила у него от лица.
– Он хочет, чтобы вы приехали в Чикаго.
– Молодой человек, боюсь, что это невозможно.
– Почему?
– Потому что я сейчас нахожусь в... процессе переезда.
– Я слышал, что у вас хорошие связи.
– Вы также, наверное, слышали о моих делах с Боссом Мак-Лифлином?
– Весьма приблизительно.
– Он сказал, что мне следует избавиться от некоторых денег – я бы даже сказал «горячих» денег. Но избавляться постепенно и маленькими суммами, выдавая их моим патронам... Вы меня понимаете?
– Вы хотите сказать, что некоторым людям Нитти вы передавали «горячие» деньги?
– Вы выражаетесь неделикатно, но правильно. Небольшими частями. Мистер Мак-Лифлин считал, что так будет безопаснее. И теперь ему грозит исправительный срок за все его труды. Что же касается меня, ну... посланник от мистера Нитти передал мне конверт незадолго до того, как я покинул город. Мистер Лоуренс, вы знаете, что было в этом конверте?
