Валентина Андреева - Ложь напрокат
– Не возражаете?
– Пожалуйста, пожалуйста, – быстро проговорил он, не осмелившись возразить.
На следующей остановке автобус не остановился. Две женщины противно запротестовали. Зря, конечно. Думаю, они узнали о себе столько нового! И все это стало достоянием гласности. Самое невинное замечание призывало их, зараз, не быть неблагодарной скотиной. Им крупно повезло дважды: они все-таки влезли в автобус, и он по дороге не сломался.
Последняя остановка была конечной. Метрополитеном не пахло. Пахло новым микрорайоном и осенью. Совсем недалеко был какой-то лесопарк. Пассажиры из автобуса выпадали долго. Одни без потерь, других вообще можно было поздравить с приобретением. Пожилой мужчина настоятельно требовал оставить его в покое. К кому было обращено это требование, выяснилось позднее: на него вывалилась черноволосая красавица родом из Средней Азии. Она была пристегнута к его подтяжкам алюминиевым крючком, призванным освободить женские руки, переложив непомерную тяжесть покупок на любую горизонтальную перекладину подходящего размера. Немедленно отстегиваться она не собиралась, поскольку левая рука с сумкой находилась в автобусе. Возникла пробка. Пассажиры орали и требовали бросить сумку. Дама ругалась на двух языках сразу. У кого-то лопнуло терпение, в результате пробку вышибло. Разом вылетело три человека, сумка и чей-то мужской ботинок – наверное, разношенный. Все это скрыло под собой черноволосую красавицу. Дольше всего продержались подтяжки. На наших глазах они растянулись до невероятных размеров. Их обладатель уже готовился примоститься где-нибудь с краешку кучи-малы, но подтяжки отстегнулись, и он, как выпущенный из рогатки камень, врезался в толпу зевак. Это значительно погасило первоначальную скорость, и ему удалось лихо затормозить у палатки с шаурмой, сбив головой объявление: «Требуется продавец-шаурмист». Продолжения мы не видели. Лежавший на наших коленях мужчина воспользовался возможностью пошевелится и предпринял попытку встать. Наталья поинтересовалась, куда же все-таки делась станция метро. Ответ нас огорчил: она осталась позади – на той остановке, где в автобус загрузилась огромная толпа народа.
– Я не хочу быть приживалкой в чужом доме! – стонала Наташка на обратном пути. – Мне нравится моя кухня. Звони свекрови.
– Ты что, с кухней к ней собралась? – поразилась я.
– Очень остроумно! Никуда я не собралась. Без боя не сдамся.
Я вытащила из сумки мобильник, но она решительно меня остановила:
– Подожди! Не отвлекайся – опять проедем.
Несмотря на то что в автобусе ехало только шесть человек, сесть мы не рискнули: расслабимся и точно проедем. У метро вышли все пассажиры.
Прозвониться своей второй маме я не успела – помешал телефонный звонок. Я приготовилась огрызаться.
– Иринка, ты где? – Голос мужа звучал заискивающе. И это радовало.
На вопрос ответила чистую правду:
– Здесь.
– Тогда проверь наш домашний телефон, наверное, опять трубка плохо лежит… Видишь ли, мне придется немного задержаться, но часика через два буду. Картошечки оставь.
– Телефон проверю, картошки оставлю. Все?
– Ну что ты злишься?
– Домой надо вовремя приходить.
– Обязательно. Только я договорился подъехать к Листратову… – Связь прервалась.
Наташка смотрела на меня с уважением и легкой завистью:
– И что же мне никто не позвонит и не обрадует, что будет шляться неизвестно где до посинения?
– У меня-то как раз известно, – вздохнула я. – Димка к Листратову поехал. Кажется… следствие ведут знатоки.
– Ну и пусть ведут, – отмахнулась Наталья. – Упрутся лбом в стенку, как мы, и порядок – очередной висяк.
– А мы не уперлись! – запальчиво возразила я. – Боюсь только, Сергея я в ближайшие часы не отловлю. Он с Димкой едет к Листратову. И это лишний раз доказывает его невиновность… Наталья, – жалобно сквасилась я, – мне он очень нужен…
– Ну где ж я тебе его возьму, – растерялась Наташка. – Давай попозже ему позвоним. Или завтра утром.
Опять затрезвонил мобильник. Мы одновременно полезли в сумки. Для меня это оказалось лишним. Наташка осторожно ответила:
– Алло.
Дальше в ходе переговоров на ее лице отразилась целая гамма чувств, начиная с настороженности и кончая полным негодованием.
– Где-где… В общественном транспорте. Твои деньги жалею – бензин экономлю… Как, что там делаю? Еду, конечно… – Она оглянулась в сторону входа в метро и добавила: – Почти… Ну откуда я могу ехать? С работы, вестимо… Да! Пришлось выйти… В конце концов, у вас есть совесть?.. И хлеба нет? Пусть Алексей сбегает. Хватит надо мной измываться!.. Вот-вот, если ужина не будет, развернусь и уеду. – Наташка убрала мобильник и деловито спросила: – Ты действительно разобралась в случившемся?
– Не до конца. Но в основном картина преступления как на ладони. Наша задача отправить Сергея к Татьяне. Завтра! Отпроси его у шефа на полдня. Нам поговорить надо, а потом пусть себе едет. Вот обрадуется! Только… Я боюсь говорить ему правду. Ну что Танюшка жива. Как бы он от радости мне голову не оторвал.
– Не волнуйся. Я подстрахую. Всем не оторвет. Тем не менее хочу тебе сказать, что ни фига не понимаю…
– Давай оставим все объяснения на потом. Как жаль, что мы отправили Татьянин альбом со старыми фотографиями вместе с ней!
– Кто это тебе сказал? Я его у себя оставила. Думала, начнет смотреть, расстроится, что некому из родных поплакаться, и будет рыдать сама с собой. Я бы точно слезами облилась…
– Наталья, ты умнейшая из женщин! Двигаем домой! Я, кажется, опять опаздываю. Надо мобильник отключить – скажу, разрядился.
В общем коридоре пахло жареной картошечкой. Анастас Иванович являла пример образцовой жены. У Наташки затрепетали ноздри:
– Зря она с нами так. Мы к ней, как к родной, а она тебе свинью подложила. Приспичило же ей именно сегодня картошку жарить! Хочешь, помогу почистить?
Я прониклась чувством благодарности за заботу:
– Спасибо, друг! Но во мне зреет уверенность, что справлюсь сама.
– Успехов тебе. И возьми, наконец, свои вешенки. Если бы я их у Оксаны не прихватила, ты, считай, зря простояла в очереди. Только на них тот импозантный козел немного полежал. Ничего?
– Ничего. Все равно резать. Попозже забегай с альбомом.
Мы тепло простились, и подруга ушла.
Дома была тишина и покой. Алена спала. Сына не было. Я успела даже запечь мясо. Все-таки есть у меня чувство ответственности за семью. В восемь часов проснулась дочь:
– Давно пришла? Как цветочки?
– Какие цветочки? – удивилась я.
– А с выставки. Или вы с Натальей Николаевной все вытоптали? Папик сказал, вместе туда днем отправились.
– Ну почему же сразу «вытоптали»! Растут цветочки. Некоторые переросли в ягодки. По-моему, ты не в духе…
– В духе, в духе, – зевнула дочь. – Просто никак не проснусь. Докладываю: братика накормила, напоила. Он уехал объедать бабушку. А где ты была?
Я коротко рассказала, что была в гостях у новой знакомой и опекала по ее просьбе родственницу.
– Надеюсь, не из Тамбова?
Увидев, что я погрустнела, дочь переключилась на другую тему.
Часы показывали почти девять, а Димки все не было. Зато пришла Наталья с альбомом и выражением лица человека, перегревшегося на солнце. Причина выяснилась тут же. Закормленную подругу, принявшую на днях решение после восемнадцати ноль-ноль не есть, действительно ждал готовый ужин. Наташке следовало испытывать чувство благодарности. Муж и сын с готовностью лакеев стояли по обе стороны стола, за которым она сидела с полной тарелкой белков, жиров и углеводов, приправленных сплошным холестерином. Ждали проявления этого самого чувства.
– Сама напросилась, – признала свою вину подруга. – Мне бы приветствие с другого начать – с того, например, что жутко устала, кусок в горло не пойдет. А я сдуру, как только порог переступила, съехидничала: ужин, конечно, не готов? Если не возражаешь, пойдем в комнату, меня от запаха еды мутит.
Я не возражала – сочувствовала. В комнате Наталья тоже не находила себе места. Ее напугала «Книга о вкусной и здоровой пище», случайно выигранная Аленой в книжной лотерее. Кончилось тем, что подруга, оставив альбом с фотографиями на мое попечение, отправилась домой с намерением затаиться где-нибудь в уголке до утра.
Фотографии в альбоме были датированы и сопровождены краткими комментариями. Елизавета Семеновна до замужества была Калининой и отличалась явной любовью к шляпкам. Каждая была произведением искусства и удивительно шла ей. Почти на всех фотографиях Лиза смеялась. Сохранилось даже несколько детских фотографий. Стриженная под мальчика хорошенькая девочка крепко обнимает за шею своих родителей… Много было снимков студенческой поры.
Нужный мне снимок я нашла довольно быстро. Он запечатлел веселую компанию из пяти человек, хохочущую над последствиями неудачно открытой бутылки шампанского. В тысяча девятьсот тридцать девятом году Лиза гостила у Ларисы и ее родителей в Ленинграде. Не хотелось думать, что всех этих жизнерадостных людей уже нет в живых. Кроме Ларисы…
