Амурная примета - Евгений Евгеньевич Сухов
Удобно раскинувшись на стуле, она рассказывала:
– Мы очень славно проводили с ним время, и он многому меня научил… – здесь она кокетливо хихикнула так, что сердце больного отца страдальчески сжалось: выслушивать подобные откровения любимой дочери едва хватало сил. – А потом он уехал за границу, – с обидой в голосе завершила свой рассказ о негоцианте Эмилия. – Обещался взять меня с собой в Париж, да обманул…
Гипнолог попытался войти в ее подсознание, попытался изменить порочное мышление, поломать сложившийся неверный стереотип, скорректировать ее поведение и направить его по правильному пути, но добиться нужного эффекта ему так и не удалось: где-то в подсознании находился блок, который никак не удавалось преодолеть, а именно он всецело определял ее поведение. Так окончился неудавшийся гипнотический сеанс. Лечение не состоялось. Не желая больше знать о своей дочери скверное и отчаявшись вытравить в ней порочность с помощью гипнотических сеансов, Адольф Бланк решил занять ее каким-либо делом. Воспользовавшись своими связями, он пристроил ее на двухгодичные педагогические женские курсы при «Обществе воспитательниц и учительниц». После окончания курсов Эмилия должна была стать учительницей начальных классов школ и училищ. А это постоянная занятость и большая ответственность. Лучшего «лекарства» от скверных поступков для непутевой дочери и не придумать. Однако Эмилия становиться учительницей малых детишек не собиралась и вскоре забросила учебу. А чтобы не выслушивать упреки и занудные наставления вконец расстроенного папеньки, ушла из дома, прихватив двести рублей – все деньги, что имелись в доме.
Поступив разумно, а главное, экономно, Эмилия Бланк сняла небольшую квартиру в деревянном двухэтажном доме на Божедомке, неподалеку от Мещанской полицейской части, и стала весело и бездумно проводить дни в компании молодых повес, сытно и хмельно прожигающих свою жизнь. Парочка мимолетных необременительных интрижек, случившихся у нее в это время, особой радости не принесли и вскоре стерлись из памяти за ненадобностью.
А потом в ее жизни появился граф Белецкий…
Ему было тридцать четыре года. Красавец, сердцеед и, по слухам, обожатель прехорошеньких женщин, он не мог обойти своим вниманием привлекательную и молоденькую Эмилию Бланк, приобретшую к тому времени значительный любовный опыт.
Однажды, очутившись в одной компании, граф остановил свой острый взгляд на миленькой прехорошенькой девушке, весело хохотавшей над довольно скабрезной шуткой.
– Чья эта смазливая барышня? – поинтересовался граф у своего приятеля, указав на Эмилию.
Тот ответил, что барышню зовут Эмилия Бланк, в прошлом она была подружкой Кости Полторацкого, а ныне – приятельница Андрюши Сенявина.
– Кокотка? – уже с большим интересом глянул Белецкий на Эмилию.
– Пожалуй, так, – чуть подумав, согласился с определением графа его приятель.
Представившись Эмилии, граф, не особенно долго раздумывая, почти прямым текстом предложил ей стать его содержанкой. Эмилия не наградила Белецкого пощечиной, не фыркнула презрительно и лишь поинтересовалась, какое месячное содержание положит ей граф.
– Двести рублей в месяц, – ответил Белецкий и, заметив, что по лицу Эмилии пробежала тень, тут же поправился: – Прошу прощения, оговорился… триста!
Поначалу он приходил к Эмилии два раза в неделю. Потом три. С началом осени девятьсот третьего года граф Белецкий начал посещать шикарную квартиру Эмилии Бланк, что он снял для нее в доме Ильиной в Большом Спасском переулке, едва ли не ежедневно.
О любви речь не шла, тут было другое. Скорее всего, он испытывал к ней сладострастие, которое все более нарастало и в последние месяцы охватило графа всецело. Не вдаваясь в подробности, следует признать, что юная Эмилия умела доставить удовольствие мужчине и не чуралась самых искусных приемов обольщения. Любовные кульбиты проделывались с большим удовольствием, с непременной улыбкой, что всегда так заводило графа… Словом, лучшей любовницы он не встречал, несмотря на свой немалый донжуанский список. Однако в их отношениях имелось одно мелкотравчатое «но»: граф Белецкий был женат. Его супруга Екатерина Романовна, урожденная княжна Голицына, также была хороша и лишена каких бы то ни было изъянов, однако ей граф предпочитал Эмилию Бланк. Отчего, черт побери, так зачастую происходит, когда то, что наличествует под рукой, ценится менее того, что пребывает в отдалении? А оттого, что достаточно протянуть руку, чтобы забрать его, и не нужно прилагать каких-то особых усилия для обладания. А в отдалении – чужое, часто запретное, ну, а ягода с чужого огорода всегда слаще.
В один из ненастных октябрьских дней вместо графа на квартиру Эмилии Бланк заявилась графиня со своим лакеем или кучером, статью похожим на всемирно известного силача Георга Луриха. Екатерина Романовна остановила на Эмилии свирепый взгляд. Будь на ее месте кисейная и нежная барышня, то наверняка бы грохнулась от страха в обморок. Однако Эмилия взгляд графини спокойно выдержала, что привело наследницу Гедиминовичей в неописуемую ярость.
– Она еще и смотрит на меня, шалава эдакая! – ядовито прошипела графиня. – Гришка, забери у этой шлюхи все деньги и украшения, а ее саму вышвырни из комнаты!
Огромный – на две головы выше Эмилии – и могучий, как медведь, слуга подступил к ней вплотную и мирно проговорил:
– Вы бы уж сняли с себя ожерелья, барышня, да вот колечки на вас еще с зелеными камушками… Уж больно мне не хочется силу применять. Ну а как снимете, можете топать себе восвояси, никто вас трогать не станет.
Сняв с себя бриллиантовое колье и сдернув с длинных тонких пальцев кольца с изумрудами, Эмилия швырнула их на пол и, подхватив шкатулку с секретера, шагнула к выходу.
– Вы бы оставили шкатулочку-то, – преградил путь слуга графини.
– Это мое, – воспротивилась Эмилия, – все это было у меня до встречи с графом!
Голицына подступила к Эмилии вплотную. Богато одетые, одного роста, они выглядели родными сестрами.
– Забери у этой дряни шкатулку, – прошипела Екатерина Романовна, – пока я ей все кудлы не вырвала!
Бросив шкатулку в угол, Эмилия быстрым шагом вышла из квартиры.
После произошедшего инцидента Эмилия Адольфовна была вынуждена вернуться в свою квартирку на Божедомке, которая в сравнении с шикарными апартаментами в Большом Спасском переулке казалась теперь жалкой каморкой. Беда была еще и в том, что Екатерина Романовна отобрала у Эмилии
