Италия. Архитектурные загадки - Михаил Юрьевич Жебрак
Итальянский полдник
олько не говори с ними о политике.– Они уехали, чтобы издали страстно любить правительство?
– Ты же всё понимаешь… – хозяйка подобрала рукав серебристого кимоно, и янтарный вал обрушился в кружку. Накануне, узнав, что Петр пьет листовой чай, Елена где-то раздобыла оправленный в металл стеклянный заварной чайник и несколько пачек разного чая. Может, нужны пиалы? Нет, спасибо, любая чашка подойдет…
В день приезда Петр прошелся по кухонным полкам. Обнаружил всех размеров гейзерные кофейники, турку, две машины для кофе – рожковую и капсульную, но чай в результате заваривал в кастрюльке для молока.
Словно последний устоявший в бою рыцарь посередине кипенной льняной скатерти высилась салфетка, подпоясанная витым старинным серебром. Товарищей смяли шеренги сыров и джемов. Опавший мешочек, взрезанный метким ударом, изливал на глянцевый лист белую кровь. Свежим перцем и клюквой алели шрамы рикотты. Ядра моцареллы сбросили к подножию пирамиды зелень маскировки – подноси и заряжай. А вот дальше ноздреватый жирного цвета в рассоле… «Поливать горгонзоллу брусникой меня научила итальянская графиня, попробуй». И по кругу брусками, листиками, дольками в бархатной шкурке и нагие на бесчисленных дощечках и тарелочках.
Антон демонстративно достал с полки картонную пачку, сыпанул в тарелку и залил молоком. В конце завтрака не удержался, подхватил пару кусков ближайшего твердого сыра. Елена к завтраку вышла в широком костюме, черный шелк простеган серебряными нитями, с просторными рукавами и поясом-бантом. «По аллее олуненной вы проходите морево»[9]… Моренговое колыхание и горьковатый тяжелый аромат духов навеяли, хотя Еленин наряд больше походил на кимоно, а не на королевское платье. Да и квартира совсем не из поэзы Северянина: седой качелящийся тюль моден был во времена Северянина, обстановка в миланской квартире, скорее, сродни хлестким стихам Вознесенского – современная мебель, стальные плафоны, авангардные принты на стенах.
После завтрака перешли в гостиную, и Петр показал Елене и Антону миниатюры «Бичевание Христа» и «Несение Креста» из Чудесного часослова. Они стояли первыми в загадке Витторио Спада. Танцевать надо от печки, первые картинки должна указывать на начало маршрута.
– Сколько они веников измочалили о Христа!
– Тоша! – укоризненно остановила сына Елена. – Пианиссимо…
– И вон под тем палачом уже использованная треххвостка валяется, – не унимался Антон.
Дивина заинтересовал костюм одного из мучителей. Он был в косматой шкуре, так изображают Иоанна Предтечу – в одежде из верблюжьего волоса. Почему? Ни одного бичевания с верблюжьей шерстью на участнике он до этого не встречал.
– Может быть, это намек на то, что все причастны к распятию Христа? Каждый человек несет на себе этот грех. Ведь Иоанн был казнен до проповеди и мучений Христа.
– Как обычно одевают палачей? – спросил Антон, тут же приблизил к губам телефон и скомандовал: «Избиение Христа».
– Художники всегда изображали современную им одежду. Так как это воины, то доспехи, бывшие тогда в ходу. Северные живописцы – из Германии, Нидерландов – давали больше современных деталей. Итальянцы, особенно в эпоху Возрождения, рисовали стилизованную одежду. Античную, в их понимании, – Дивин растянул на экране миниатюру. – Все остальные участники в живописных длинных хитонах и чалмах, это условный Восток. А кольчуги и шлемы, мне кажется, вполне актуальных моделей для Европы начала XV века.
Великолепный часослов герцога Беррийского, «Бичевание Христа»
Ничего похожего на колонну-пирамиду со сценами страстей на улицах Милана Елена и Антон вспомнить не смогли.
– Христа на картинке выводят из городских ворот, – подсказал Антон.
– А возле Миланских ворот и арок есть что-то похожее на пирамиду?
– Там всюду колонны, и барельефы, но пирамид не знаю, – Антон листал иллюстрации на экране.
– В церкви Сан-Феделе ангелы держали наклонные колонны. Тоша, помнишь? – Нет! – А я тебе показывала. Всегда ты… В храме симметричные капеллы: в одной ангелы обхватывают прямостоящие колонны, ничего необычного, а во второй такие же ангелы, колонны, только они наклонные. Капители наверху висят, а каменный цилиндр уехал. Словно ангелы их собираются устанавливать…
– Колонны падают, ангелочки и подхватили. Шутка архитектора. Кто там так плохо строил, Тибальди или Борромео? Не помнишь, мам? – поддел Антон.
Десять лет назад Дивин занимался с Антоном. Он тогда только придумал свои музейные детективы. Экскурсии превратились в расследования, а бессловесные слушатели – в сыщиков. Дивин решил, что интереснее вместо классического рассказ-показа придумать детектив про похищение картин Рафаэля, познакомить детей с завязкой сюжета и отправить одних отыскивать в залах отгадку тайны. Они и картины по-настоящему разглядят, и, главное, окажется, что в музее может быть интересно!
Антон ходил в первый класс, мальчиком был хватким, сообразительным, и вместе с парой одноклассников успешно распутал с десяток музейных загадок. На этой группе Дивин обкатывал квесты, через которые потом прошли сотни школьников. Отношения у них были вполне товарищеские. Дивину запомнилось, как в очереди перед музеем, пока играли в слова, Антон дергал его за рукав: «Петя, Петя, ну, дай же я скажу»… Заходили в музей и уже в вестибюле: «Петр Михайлович, в какой зал сегодня»… Сейчас Антону было шестнадцать, Дивина он чинно звал Петром и, похоже, немножко стеснялся, что тот помнил его маленьким.
Муж Елены стремительно разбогател во главе банка, и семья переехала в Италию. Елена приезжала в Москву с сыном и нашла Петра. Дивин повел их в музей, ну, а для чего ему звонили, но двенадцатилетний мальчик дичился, явно отвык от Петра и России, и даже на тротуар ступал с некоторой брезгливостью. В двенадцать лет так бывает, засыпанные химической солью мостовые и его раздражали, успокоил себя Дивин, не стал мучить Антона и все время общался с его мамой. Елена рассказывала о путешествиях по Европе, объясняла, почему выбрали для жизни Италию – климат, дизайнерское образование для мальчика, который неплохо рисует и моделирует, церемонное спасибо занятиям Дивина. Да и недвижимость дешевле, чем в Лондоне и Берлине. В конце объявила о предстоящем дне рождении Тоши – в Москву заехали настолько спонтанно, что и не звали никого.
Не позвонить с поздравлением после такого намека Дивину казалось неприлично, позвонив, скорее всего, услышал бы: если рядом, заходи. Значит нужно озаботиться подарком. Порадовать или удивить итальянского подростка Петр не рассчитывал, но есть беспроигрышный вариант. Дивин зашел в книжный и по пути в художественный отдел увидел трехтомник Честертона. Переводы и иллюстрации оказались классическими, и Дивин посчитал себя готовым к
