Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
Буквально несколько минут назад дежурный сообщил, что банда Рыжего совершила еще два преступления: в своем подъезде была изнасилована молодая женщина, возвращавшаяся домой с третьей смены, а двумя часами позже тремя неизвестными лицами был убит мастер производственного цеха с завода «Компрессор» гражданин Завьялов. С убитого сняли демисезонное пальто, меховую шапку и сапоги. Судя по ранам на голове, нанесенным тупым предметом, Завьялов пытался оказать преступникам сопротивление. Его убили выстрелом в затылок. Скорее всего, уже после того, как он потерял сознание. Свидетельница, случайно оказавшаяся на месте преступления, показала, что главным в преступной троице был высокий молодой человек с веснушками на переносице и под глазами. Не было сомнений, что это зверствует банда Рыжего, которую милиционеры разыскивали по всей Москве. Если раньше деятельность бандитов ограничивалась пределами Сокольников, то сейчас они забирались даже в центральные районы, где милиции традиционно было больше, нежели в других округах. А значит, они всерьез поверили в свою неуязвимость и будут и дальше терроризировать граждан.
Касриель Менделевич сидел за старинным столом, с внешней стороны которого просматривалась затертая резьба, в которой легко угадывался герб Российской империи. Столу было не менее полусотни лет, и поговаривали, что за ним сидел шеф московских жандармов. Его уже давно нет, не было и империи, которую он так охранял, а вот стол сохранился и даже перебрался в кабинет начальника уголовного розыска. Такой вот исторический казус.
Поверхность стола была покрыта толстым стеклом, под которым лежали документы, представлявшие для старшего майора определенный интерес. К столу была придвинута большая тумбочка, а на ней нестройным рядком, едва соприкасаясь боками, стояло три телефона, один из которых напрямую связывал с кабинетом товарища Берии.
За деревянным широким креслом с высокой спинкой стояли напольные часы очень тонкой работы, собранные из десятка ценных пород дерева. Наверняка доставшиеся от прежнего хозяина кабинета.
Старшему майору Рудину показалось, что вместе с приходом гостей остановились даже часы, обладавшие сильным металлическим боем. Касриель Менделевич невольно привстал, приветствуя вошедших. В какой-то момент он даже почувствовал некоторое облегчение. Вот оно и случилось. Более не нужно ни бояться, ни ждать – все, чем он жил в последние годы, оставалось в прошлом. Два его предшественника на должности начальника Московского уголовного розыска были осуждены и приговорены к расстрелу. Заслуг у них было не меньше, чем у него самого, а старший майор милиции Виктор Овчинников незадолго до своего ареста был награжден лично товарищем Сталиным в Кремле. Однако не помогло…
– Чем обязан, товарищи? – ровным голосом спросил Касриель Менделевич.
Вперед шагнул блондин с выпуклым лбом. Его лицо показалось старшему майору Рудину знакомым, вот только он никак не мог вспомнить, где же они встречались. Вытащив из кармана удостоверение, коренастый раскрыл его перед начальником МУРа и представился:
– Я майор Главного управления госбезопасности Захаров. Касриель Менделевич, вы должны проследовать с нами.
В его внешности не было ничего злодейского, даже наоборот, черты его лица были правильными и приятными. Небольшой нос по-мальчишески вздернут, а в голубых глазах безмятежность и непоколебимая уверенность в собственной правоте.
– И куда, позвольте полюбопытствовать, – не отрывая взгляда от иконописного лика гостя, спокойно поинтересовался старший майор Рудин.
– К товарищу Берии, он ждет вас.
– К чему такие хлопоты? – удивленно пожал плечами начальник уголовного розыска. – Мог бы позвонить кто-нибудь из секретариата, я бы и сам приехал. Для меня это несложно.
Майор сдержанно улыбнулся.
– Нарком посчитал, что так будет целесообразнее. – В голосе курносого прозвучали вежливые нотки. Посмотрев на часы, добавил: – У вас три минуты, чтобы собраться.
– Это слишком много. Мне только нужна шинель.
– Вы поедете с нами в машине, она у входа. Надеюсь, вас это не обременит?
– Ни в коей мере!
Сняв шинель с вешалки и взяв шапку с полки, старший майор вышел в приемную, где с побелевшим лицом стоял секретарь.
– Вот что, Михаил… Предупреди всех, что совещание откладывается.
– Есть, товарищ старший майор! И по какой причине? Будут спрашивать.
– Ничего объяснять не нужно. Хотя вот что… Можешь сказать, что меня срочно вызвали в наркомат и я скоро подойду. Пусть все остаются на своих местах и работают. – Не дожидаясь ответа, Рудин вышел из приемной.
Даже в позднее время здание МУРа было переполнено сотрудниками. В широких длинных коридорах гулко стучали двери, раздавался стук печатных машинок, слышались обрывки разговоров. Но в этот раз здание уголовного розыска предстало совершенно безмолвным, как если бы все сотрудники, сговорившись, решили сохранять тишину. Торжественности в ней не наблюдалось, скорее всего, она представлялась зловещей.
Касриель Менделевич в сопровождении трех человек дошел до лестницы, не встретив никого из сослуживцев. Вдруг в самом конце коридора широко распахнулась дверь и из комнаты, сжимая в руках кипу напечатанных бумаг, выскочила молодая машинистка, но, заметив идущих к ней навстречу людей в штатском, рассеянно и по-граждански произнесла: «Здрасте» – и тотчас вернулась обратно.
Шаги в опустевшем коридоре словно подчеркивали драматичность свершившегося, раздавались гулко и громко, потом как-то неожиданно затихли, когда подошвы сапог оказались на зеленом ковровом покрытии.
Вышли на улицу, где стояла черная «эмка».
– Товарищ старший майор, садитесь на заднее сиденье, – предложил лобастый. Ни в голосе, ни в поведении не ощущалось ничего враждебного. Обыкновенная учтивость, какую можно наблюдать у младшего по званию. А тут еще и биография, о которой они не могут не знать. Не у каждого такую встретишь.
Старший майор Рудин расположился между двумя крепкими сотрудниками, воспринявшими такое соседство крайне равнодушно: посматривали в окна и вообще были не склонны вести какие-то беседы.
Лобастый сел рядом с водителем и коротко распорядился:
– Трогай!
Автомобиль поехал в Павелецком направлении, что было неожиданно. Кроме своего личного кабинета, размещавшегося в Народном комиссариате, Лаврентий Берия любил приглашать для профилактической беседы сотрудников в Бутырскую тюрьму, где для него были обустроены целые апартаменты. После такого посещения производительность сотрудников едва ли не удваивалась. Каждый из руководителей подразделения воспринимал такое приглашение к беседе как некий намек на возможные осложнения в жизни. Люди, побывавшее в бутырском кабинете Берии, рассказывали, что он больше походил на номер гостиницы, нежели на
