Купеческий сын и живые мертвецы - Алла Белолипецкая
И купеческий сын принял решение.
— Зина! — снова крикнул он. — Обходи меня сбоку, перебирайся на лестницу и спускайся!
— А как же ты?
— Живо, не спорь! Делай, что я говорю! — Иванушка не говорил ни с кем таким беспрекословным тоном ещё ни разу в своей жизни.
И всё равно — поповская дочка вздумала артачиться:
— Я тебя тут не брошу! Да ты и не удержишь на весу лестницу со мной вместе!
— А ты почем знаешь, удержу я или нет? Сказано тебе — лезь! — заорал Иванушка и повернул к Зине голову — всего на пару секунд, но и этого ему хватило, чтобы увидеть, как обида и исказила лицо девушки; и даже морда Эрика, который высовывал рыжую башку у Зины из-за пазухи, явственно приняла оскорблённое выражение.
Но всё же — его окрик возымел действие. Поповская дочка приставными шажками обошла Иванушку с левого бока. Подошва её единственной оставшейся туфли поехала было по каменному скату, но Зина тотчас её скинула, оставшись в одних чулках. Туфля скользнула по крыше, как лодка — по крутой волне, на миг зацепилась за невысокий поребрик, шедший по краю, и ухнула вниз. А Зина медленно (Слишком медленно, слишком!) перевернулась так, чтобы и ей лечь на крышу животом, свесила ноги и нашарила ступней верхнюю чугунную перекладину.
— Давай! — сквозь зубы выговорил Иванушка, когда Зина поймала его взгляд — её лицо было почти так же близко от него, как тогда, когда он её целовал. — Не мешкай!
Девушка ухватилась обеими руками за край крыши, ещё подалась вниз, покачнулась было — едва не упала, — но тут же и выровнялась: нащупала и второй ногой чугунную ступеньку, перенесла на неё свой вес.
Иванушке показалось, что его руки и плечи взорвались — такая их пронзила боль. Он испугался, что лестница сейчас утянет вниз его самого, и он рухнет на землю вместе с Зиной и со своим котом. А чугунная штуковина, в довершение всего, ещё и огреет их по спинам и по головам. Но — он всё-таки был гораздо тяжелее Зины. Да каменный поребрик вдоль ската крыши — в пару вершков высотой, — давал Иванушке хоть и небольшую, но опору.
Зина лезла вниз очень шустро, и лестница под её весом даже выдвинулась ещё немного. Но, увы, не настолько, чтобы существенно сократить расстояние до земли. Так что, когда девушка, перебирая руками, повисла на нижней ступеньке, между её необутыми ногами и землёй оставалось расстояние аршина в два. Эрик — тот даже и не стал дожидаться, пока девица Тихомирова примет какое-нибудь решение: выскользнул у Зины из-за пазухи прыгнул вниз. Только его пушистый хвост мелькнул в воздухе. И, надо думать, приземлился он мягко и удачно, потому как мгновенно сделал на земле разворот, вытянул шею и обратил к Зине запрокинутую морду. Иван Алтынов не мог как следует разглядеть кота в сумерках, однако готов был поклясться: рыжая морда Эрика выражала беспокойство и нетерпение.
— Зина, прыгай, не медли! — крикнул Иванушка.
Мало того, что жернова правиков и левиков сходились между собой, так ещё и те восставшие, которые не успели забрести внутрь алтыновского склепа, явно заметили Зину. И некоторые уже сменили направление своего движения — поволоклись в её сторону.
Впрочем, даже и не это беспокоило Иванушку более всего. Он начинал ощущать, что Зина была права, а сам он проявил самонадеянность и спесь, полагая, что удержит лестницу с нею вместе. Чугунная штуковина неотвратимо выскальзывала из его окровавленных ладоней. И купеческий сын понимал: ещё немного — и он либо выронит лестницу с Зиной вместе, либо сам упадёт с крыши, этой лестницей увлекаемый.
Но — Иван Алтынов ошибся. В действительности не случилось ни того, ни другого. Всё вышло куда хуже.
Зина наконец-то решилась: выпустила перекладину. И неловко шлепнулась на землю: приземлилась не на ноги, а на ту часть тела, что находится пониже спины. Иванушка ещё успел услышать, как поповская дочка издала короткий болезненный вскрик. А затем небо над погостом прочертила очередная молния, почти тотчас прогромыхал гром, и после этого Иванушка увидел картину, которая поразила его едва ли не больше, чем всё, представавшее его взору в этот немыслимый день.
По воздуху, чуть пониже каменной крыши алтыновского склепа, плыл бело-голубоватый шар, издававший тихое, но совершенно отчётливое потрескивание и шипение. Он испускал во все стороны какие-то длинные искры. И летел прямиком к чугунной лестнице в руках Ивана Алтынова.
В этот момент Иванушка ещё мог бы лестницу бросить — однако испугался, что она насмерть зашибет Зину. А втянуть чугунную раскоряку обратно на крышу он уже не сумел бы: руки его предательски ослабели, и все мышцы мелко подрагивали от изнеможения. Так что, когда шаровая молния врезалась в одну из чугунных перекладин, Иванушка по-прежнему держал лестницу обеими руками, на весу. Держал крепко.
Конец первой части
Часть вторая. ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ КУПЦА ПЕРВОЙ ГИЛЬДИИ. Глава 17. Всюду мрак
1
Зина Тихомирова ощутила где-то подле себя лёгкий сухой треск. И далеко не сразу уразумела: это трещат её собственные распрепавшиеся волосы. А короткие волоски около лба ещё и норовят встать дыбом. Однако всему этому поповская дочка не придала ровным счётом никакого значения. Всё её внимание поглотило зрелище: светящийся голубоватый шар, только что медленно плывший по воздуху, врезается в одну из чугунных ступенек раздвижной лестницы.
— Ванечка, бросай её! — как оглашенная завопила Зина.
Рыжий, только что притиравшийся к её ногам, огромным прыжком от неё отскочил. И тут же развернулся мордой к Зине, явно на случай какой-то её новой непредвиденной выходки. Шерсть кота не только трещала, но также испускала хорошо видимые в сумерках искры.
Однако Иван Алтынов, который уж наверняка должен был услышать Зинин вопль, никак на него не среагировал. Продолжил удерживать на весу чугунную лестницу, которая явственно задрожала в его руках после соударения с ней голубого шара. И Зина увидела: почти так же подрагивают, пытаясь встать дыбом, и рыжеватые вихры на голове купеческого сына.
Между шар распался на искры — медленно, будто нехотя.
