Оливер Пётч - Дочь палача
Неожиданно лес закончился, и они очутились на вспаханном поле. Палач быстро сориентировался и побежал дальше вдоль кромки леса.
– На восток, добежим до дубов, и вправо! – крикнул он. – Мы почти на месте.
Они и в самом деле скоро пересекли дубовую рощу и наконец вышли к большой вырубке. Показались смутные очертания строений. Они добрались до стройки.
Симон, задыхаясь, остановился. В плаще у него застряли ветки, колючки и иголки. Шляпу он потерял где-то в еловых зарослях.
– В следующий раз, когда решите бегать по лесу, предупредите меня заранее, – просипел он. – Чтобы я оделся как подобает. Я полфлорина отдал за шляпу, а сапоги…
– Тсс, – палач зажал ему рот огромной ладонью. – Замолчи. Лучше присмотрись.
Он указал в сторону стройки. Там двигались туда-сюда мелкие светящиеся точки. Слышались обрывки разговоров.
– Мы тут не одни, – прошептал Куизль. – Я насчитал четыре или пять факелов. Готов поспорить, что наш приятель тоже среди них.
– Имеешь в виду того человека, за которым вы в тот раз гнались? – прошептала Магдалена.
Палач кивнул.
– Того самого, который едва не перерезал глотку твоему Симону. И которого все называют дьяволом. Но в этот раз мы его изловим… – Он поманил лекаря. – Факелы рассыпаны по всей площадке. Они что-то ищут.
– Но что? – спросил Симон.
Палач широко ухмыльнулся:
– Скоро выясним. – он поднял с земли тяжелый дубовый сук, обломал ветви и взвесил его в руке. – Мы достанем их поодиночке. Одного за другим.
– Мы?
– Ну а как же, – кивнул он. – Один я не справлюсь. Их слишком много. У тебя нож с собой?
Симон потянулся к поясу, и в лунном свете сверкнул кинжал.
– Хорошо, – пробормотал палач. – Магдалена, беги в город и поднимай Лехнера в замке. Скажи, что на стройке снова кто-то промышляет. Нам нужна помощь, и как можно скорее.
– Но… – его дочь попыталась воспротивиться.
– Никаких «но», иначе завтра же выдам за своего кузена. Беги же!
Магдалена надула губы и исчезла в темноте леса.
Палач подал Симону знак и, пригнувшись, двинулся по краю леса. Юноша поспешил за ним. Недалеко от леса рабочие сложили в кучу бревна, которые вдавались внутрь площадки. Пройдя пару сотен шагов, палач с лекарем спрятались за этой кучей и под ее укрытием стали пробираться ближе к недостроенному зданию. Теперь они точно разглядели пятерых мужчин, которые, похоже, что-то выискивали там с фонарями и факелами. Один сидел на булыжнике возле липы, двое прислонились к колодцу, еще двое разбрелись по площадке.
– Я все больше начинаю жалеть, что согласился морозить зад здесь в темноте! – крикнул один из них, скрывшийся в недостроенном здании. – Мы всю ночь уже рыщем тут. Вернемся лучше днем!
– Днем тут куча рабочих, дурак ты! – прошипел один из мужчин у колодца. – Или почему, ты думаешь, мы всю эту чертовщину ночью затеяли? Почему и в тот раз громили все в темноте? Будем искать дальше, а если торгаш соврал и здесь ничего нет, то я ему башку, как яйцо, разобью об этот вот колодец!
Симон насторожился. Что-то здесь спрятано.
Что?
Палач ткнул его в плечо.
– Мы не можем больше дожидаться стражников, – прошептал он. – Кто знает, сколько они здесь еще пробудут… Я спрячусь за боковой стеной и уложу одного. Ты останешься здесь. Когда увидишь, что кто-нибудь приближается ко мне, посвистишь как сойка. Умеешь?
Симон покачал головой.
– Черт, тогда свистнешь просто как умеешь. Они все равно не заметят.
Куизль огляделся еще раз, затем рванулся к стене и спрятался за ней. Его никто не заметил.
Послышался еще какой-то крик, уже дальше, так что Симон лишь с трудом смог его различить. Он видел, как палач крался, сгорбившись, вдоль стены, прямо к человеку в недостроенном здании. Тот бруском пытался сдвинуть каменную плиту. Когда Якобу оставалось сделать несколько шагов, он внезапно обернулся – что-то его насторожило. Палач бросился на землю. Симон зажмурился, а когда снова открыл глаза, то Куизль уже растворился во тьме.
Он хотел уже вздохнуть с облегчением, но услышал перед собой шум. Второй мужчина, который до сих пор бродил по площадке, оказался вдруг прямо перед ним. Он, похоже, переполошился не меньше Симона. Очевидно, мужчина в поисках тайника обошел штабель досок с другой стороны. Вот он завернул за угол и столкнулся нос к носу с лекарем.
– Что за…
Больше он сказать не успел, так как Симон схватил полено рядом с собой и наотмашь ударил мужчину в ребра. Тот отлетел в сторону. Не давая ему выпрямиться, Симон подскочил к нему и принялся охаживать кулаками. Лицо противника заросло бородой и было испещрено шрамами. Удары отскакивали от него, как от каменной глыбы. Внезапным движением он вдруг схватил лекаря, приподнял и отбросил в сторону, при этом успев врезать ему кулаком справа.
Удар пришелся Симону по голове, в глазах потемнело. Когда он пришел в себя, противник сидел у него на груди и обеими руками медленно сдавливал горло. Лицо его при этом скривилось в злобном оскале, показывая обломки гнилых зубов. Рыжие, бурые и черные клочья бороды напоминали убранное поле в октябре. Из носа на Симона капала кровь. Лекарь вдруг разглядел каждую мелочь так подробно, как никогда раньше. Тщетно пытаясь вдохнуть, он понимал, что ему приходит конец. В голове кружил вихрь мыслей и воспоминаний.
Нож… нужно достать… на поясе…
Симон стал нащупывать кинжал, в глазах снова потемнело. Наконец он сжал рукоять и, прежде чем окончательно потерять сознание, вытащил его и ударил противника. Он почувствовал, как клинок вошел во что-то мягкое.
Крик вернул Симона в действительность. Он откатился в сторону и стал глотать воздух. Бородатый лежал рядом с ним, схватившись за бедро. По штанам растекалась кровь. Симон попал ему в ногу, но было ясно, что рана несерьезная. Мужчина уже поднял глаза и ухмылялся. Он поднялся, готовый к новой атаке, сразу увидел на земле камень и наклонился за ним. Бородатый отвернулся лишь на мгновение, но и этого мига хватило: Симон бросился на него с ножом. Тот вскрикнул от изумления. Он рассчитывал, что тощий юнец попытается сбежать, и неожиданное нападение его ошеломило. Вот уже Симон уселся на широкой груди противника, сжимая нож в правой руке, занесенной для удара. Глаза мужчины наполнились ужасом, он приготовился закричать. Симон понимал, что нужно ударить немедленно – нельзя, чтобы другие услышали их. Он чувствовал рукоять ножа, ее твердое дерево. Ладонь вспотела. Мужчина под ним извивался, уставившись на своего убийцу.
Рука Симона налилась свинцом и потяжелела. Он… не мог ударить. Он никогда еще не убивал, и не мог себя пересилить.
– Засада! – заорал мужчина. – Я здесь, за брев…
Перед Симоном коротко просвистела дубина и ударила противника точно в лоб. От второго удара череп треснул, брызнула кровь и белая масса. Лицо превратилось в красное месиво. Сильным рывком Симона стащили с трупа.
– Чтоб тебя! Почему не прикончил его, пока он не заорал? Теперь они знают, где мы.
Палач отбросил окровавленную дубину и потащил Симона к бревнам. Лекарь не отвечал. Перед глазами, словно на картине, стояло лицо убитого.
Вскоре послышались голоса. Они приближались.
– Андрэ, это ты? Что там стряслось?
– Нужно уходить, – прошептал палач. – Их еще четверо, и они, видимо, неплохие солдаты. Такие знают толк в драке.
Он схватил полуживого Симона и потащил его к лесу. Там они зарылись в кусты и стали смотреть, что будет дальше.
Совсем скоро мужчины обнаружили труп. Оклики стали громче, кто-то закричал. Потом они рассредоточились. По свету факелов Симон понял, что противники все время держались по двое. Они шли вдоль кромки леса и светили в темноту. Один раз прошли всего в нескольких шагах от их укрытия, но было слишком темно и они не смогли заметить прятавшихся. В конце концов мужчины снова собрались возле трупа. Только Симон собрался перевести дух, как один из факелов снова стал приближаться к их убежищу. Мужчина подходил один, и по походке Симон понял, что он хромал.
Он остановился возле леса, перед кустом, где они прятались, и потянул носом воздух, как будто принюхиваясь. А потом заговорил.
– Я знаю, что это ты, палач, – прошипел хромой. – И я знаю, что ты прячешься где-то там. Можешь не сомневаться, я отомщу. Я отрежу тебе нос, уши и губы. Мучения, которые ты причиняешь на пытках, ничто по сравнению с тем, что придется вытерпеть тебе самому. Ты будешь умолять, чтобы я размозжил тебе голову, как ты сделал это с Андрэ.
Потом он резко развернулся и пошел прочь. Вскоре его поглотила тьма.
Лишь через некоторое время Симон осмелился задышать.
– Кто… кто это был? – спросил он.
Палач встал и отряхнул листья с плаща.
– Дьявол. И он нас обнаружил. Потому что кое-кто наложил в штаны!
Симон невольно отшатнулся. Он почувствовал, что боится человека перед собой не меньше, чем дьявола.
– Я… я не могу убивать, – прошептал он. – Я врач. Меня учили помогать людям, а не убивать их.
