Дж. Лэнкфорд - Украденный Христос
– Думаю, лучше нам остановиться. Здесь и так все донельзя запутано…
– Наверное, ты права.
– Пойдем в дом, пока кто-нибудь нас не заметил.
Они повернулись, и тут Сэм, все еще обнимая Франческу за плечи, увидел бегущую по веранде Мэгги. Кара за предательство последовала быстро.
– Вот черт! – Он отпустил Франческу и метнулся к двери. Лезть на веранду было высоковато, поэтому он подбежал к парадному входу и сунул ключ в скважину – чтобы тотчас понять, что она заперта на засов.– Мэгги, впусти меня!
Никто не ответил.
Франческа, запыхавшись, взбежала по крупным камням, обрамляющим тропинку.
– Сейчас я открою.
– Не выйдет. Мэгги заперлась на щеколду.
– Как она посмела от меня запираться?
– Там теперь ее комната, забыла?
– Вот идиоты! Она тут отдувается за всех, а мы…
– Мэгги, впусти меня! – крикнул Сэм.
– Попробуем лучше поднять Феликса.
Как по заказу, дверь распахнулась, и перед ними возник доктор Росси.
– Что за шум? Почему Мэгги плачет?
Они прошли внутрь, и Франческа тяжело привалилась к стене.
– Ответ тебе вряд ли понравится, Фликс.
– С чего бы? Ее кто-то обидел?
– Похоже на то.
– Так что здесь случилось?
Сэм замолк в нерешительности, и Франческа, краснея, ответила:
– Она видела, как мы целовались.
В направлении Сэмова лица метнулось что-то темное. Не успел он опомниться, как кулак Феликса со всего маху угодил ему в нос.
Феликс бросился на него снова, а Франческа завизжала – видимо, пытаясь заступиться.
– Прекрати, Феликс! Не надо!
Тут появилась и Мэгги. Правда, сейчас она отнюдь не спешила их разнимать. Девушка смотрела, как на Сэма сыпятся все новые удары – в грудь, в челюсть, в живот… Что ж, поделом. Он даже не пытался отбиваться, только ставил блоки. Тискал хозяйскую сестру – получи по заслугам.
В конце концов Мэгги не выдержала.
– Держи своего брата, а я оттащу Сэма,– сказала она Франческе.
Та бросилась Феликсу под ноги и обхватила его за колени. Как и предполагалось, он опустил руки и посмотрел на сестру.
– Встань, Франческа.
– Прекрати драку – тогда встану.
Тут Мэгги шмыгнула ей за спину, схватила Сэма за локоть и поволокла в уборную. Сэм понимал: извиняться сейчас – себе дороже. Поэтому он сел на закрытый унитаз и потупился, а когда Мэгги отвесила ему пару затрещин, не проронил ни слова. Затем послышался шум воды в раковине.
Сэм сидел, не поднимая головы, пока Мэгги не велела. Она намочила салфетку и отмыла его разбитый нос, пока он вытирал слезы у нее со щеки.
– Не обращай внимания. Это я по тебе плачу, Сэм Даффи.
– Мэгги,– прошептал он,– давай уберемся отсюда! Ради Бога, ради меня, брось эту затею!
– Именно ради Бога я здесь, Сэм, – тихо проговорила она. Он стиснул ее в объятиях.
– Знаешь, что сказала Франческа – там, в лесу?
– Нет! И что же такого сказала мисс Росси?
– Что я люблю тебя, Мэгги.
Она выскользнула из его рук.
Глава 36
Вечер пятницы. Клиффс-Лэндинг
Имплантация откладывалась. Росси сновали по смотровой, точно призраки, а Мэгги лежала на родильном столе. У нее опять подскочило давление. Оно было слишком высоким, даже учитывая недавний нервный срыв.
Бластоцисты освобождались от оболочек, готовясь к внедрению в матку, и медлить было нельзя. Мэгги опорожнила мочевой пузырь и снова выпила воды, готовясь к установке катетера. Однако прежде, чем начинать, Феликсу следовало убедиться, что ее давление пошло на спад. Оно и раньше то поднималось, то опускалось, но в пределах нормы. Как врач, он готов был заявить, что диета и перемены в образе жизни подействовали благотворно. Так почему же сейчас, после часа лежания пластом, тонометр Мэгги показывал сто сорок пять на сто два?
Убить мало этого Сэма Даффи!
Угораздило его из всех дней выбрать именно этот! Теперь стой и гадай: только ли в эмоциях дело или он, Феликс, ошибся с диагнозом? Если Мэгги гипертоник, опыт нельзя продолжать без риска для ее жизни.
Как так вышло, что этот накал страстей случился без его ведома? Сговорились они, что ли, или он, сидя в лаборатории, совершенно оглох и ослеп? Кто кого домогался и избегал? Кто кого любит или не любит? То, что вывалила на него Франческа, казалось невероятным. Его родная сестра… Надо же такому случиться!
Один Сэм был как на ладони. Феликс сразу заподозрил, что с ним что-то неладно. Теперь-то он понял, в чем дело: этот кобель пытался – ни много ни мало – залезть в постель к каждой женщине в доме.
Чем только он их привлекал? Невообразимо!.. И все-таки от одного его прикосновения Мэгги делалась сама не своя, а ее давление взлетало до небес.
– Как там у вас? Что так долго? – взывал Сэм по ту сторону двери.
– Заткнись и дай работать! – прикрикнул на него Феликс.
Франческа подошла к нему на цыпочках и спросила:
– Ну как, ей уже лучше?
– Нет, не лучше! Лучше пойди и попытайся ее успокоить, Франческа.
– Я же говорила, – зашептала сестра. – Она меня и близко не подпустит! Я пробовала, можешь мне поверить!
Феликс покосился на нее. Все эти годы он не замечал ее распущенного нрава, и вот чем это обернулось! Дело его жизни вот-вот будет загублено. Он больше не мог сдерживаться.
– Тогда окажи милость – заткни Сэма! Переспи с ним – глядишь, поможет. Ты ведь этого хочешь!
– А что? – ответила она. – Все равно у меня никого нет. Только узнал?
Феликс уставился на сестру, не веря ушам. У нее всегда было полно ухажеров. Одиночкой был он, а не она. Впрочем, ему было не до разбирательств.
– Да. По-моему, наоборот… Впрочем, если тебе не нравится такая жизнь, надо было менять ее самой!
Франческа сделала каменное лицо.
– Ты меня очень обяжешь, если попытаешься снова поговорить с Мэгги. Она женщина вменяемая. Подбодри ее, Франческа, потому что я в полной растерянности.
– Феликс, я здесь.
Они обернулись. Мэгги, в халате, бахилах и шапочке, стояла на пороге и протягивала руку с напульсником-тонометром.
– Сто тридцать девять на восемьдесят семь, – прочел Феликс.– Уже лучше.
Надежда еще оставалась.
Мэгги улыбнулась.
– Что, так и будем стоять, ждать, пока четыре зародыша зря погибнут?
Франческа тронула ее за руку.
– Я не хотела делать тебе больно. По правде сказать, я даже опомниться не успела.
Мэгги поглядела испытующе.
– Не извиняйся, Франческа. Вы люди взрослые, свободные – вам и решать. Бери его себе, если хочешь. Я бы с ним все равно не пошла.
– Мэгги, ты не так поняла! Это вышло случайно!
Феликсу даже не верилось, что они всерьез делят Сэма
Даффи.
– Ты готова, Мэгги? Я – да.
– Я готова с тех пор, как вызвалась в матери. За этим я и приехала.– Она еще раз взглянула на Франческу.– Остальное не важно.
Мэгги прошла к акушерскому креслу, Франческа встала рядом, сложив руки и прислонившись к стене.
Сердце Феликса было готово выпрыгнуть из груди. В лаборатории он надел перчатки и, открыв инкубатор, извлек бластоцисты. Под микроскопом было заметно, как последняя из них освобождалась от плотной прозрачной оболочки под названием zona pellucida. Феликс смотрел на них не нарадуясь. Это были уже не трехдневные зародышевые комочки; они задействовали собственные гены и прошли важную веху на пути развития – превратились из рыхлой клеточной массы в пузырьки с жидкостной полостью и двумя типами клеток. Вскоре внешний одноклеточный слой сформирует плаценту, а внутренняя масса – утолщение одного из полюсов бластоцисты, то есть даст начало тканям плода.
Перед ним стоял трудный выбор: вживить ли все зародыши, рискуя получить близнецовые клоны, или оставить один?
Вероятность того, что он уцелеет, удручающе невысока, но в первом случае ему пришлось бы потом избавляться от дублей, а значит, убить будущие клоны Христа. Поднимется ли у него рука совершить такое? Он еще никогда не делал абортов. Придется решать. Взгляд Феликса упал на распятие у Мэгги над кроватью.
Он все же рискнет и оставит один эмбрион.
Феликс тщательно изучил все четыре бластоцисты, ранжируя их по качеству. Сейчас они – просто комочки живой материи, не способные двигаться, ощущать, жить самостоятельно. Жизнь в перспективе. Феликс отобрал пару менее фрагментированных зародышей и переключился на два оставшихся. Так который? Клетки правого были расположены немного неравномерно, поэтому он разделил бластоцисты еще раз и выбрал более совершенную.
Феликс вгляделся в шарик, парящий в питательной жидкости. Подумать только: Его ДНК пережила столетия, чтобы оплодотворить яйцеклетку и вновь ожить. Сможет ли крошечный сгусток развиться и стать новым Христом? Да и должен ли?
Феликс зажмурился и прошептал слова « Anima Christi»:
Душа Христова, освяти меня.Тело Христово, спаси меня.Кровь Христова, напои меня.Вода ребра Христова, омой меня,Страсти Христовы, укрепите меня.О благий Иисусе, услыши меня:В язвах Твоих сокрой меня.Не дай мне отлучиться от Тебя.От лукавого защити меня.В час смерти моей призови меня,И повели мне прийти к Тебе,Дабы со святыми Твоими восхвалять ТебяВо веки веков. Аминь.
Он открыл глаза, твердя себе, что время не ждет. Бластоциста перекочевала в стерильный катетер. Его Феликс положил на поднос и отправился в смотровую.
