Евгений Сухов - Русский вор
— Вот только грамотку бы соответствующую заполучить.
— Грамотка тебе будет, но только попозже, когда в цари выбьюсь. А вы, Валерий Михеевич, будете французским маркизом. Не возражаете против такого назначения?
— Как же можно!
— Вот и отлично. Сегодня же навестите мистера Барнета и проведите переговоры с его секундантами относительно предстоящей дуэли. Можете подтвердить мои слова, что право оружия остается за ним. Я проучу этого прохвоста! Впрочем, сначала вы вновь предложите ему написать опровержение.
— Не беспокойтесь, поручик, — заверил Христофоров, проникшись моментом, — не оплошаем, сделаем все, как нужно.
— Вам приходилось бывать секундантом?
— И не однажды. Так что кое-какой опыт у меня имеется. Насколько я понимаю, дело не терпит, так что позвольте откланяться и нанести визит этому прохвосту.
— С богом, господа! — Варнаховский поднялся, чтобы проводить гостей до порога.
* * *Последующие два часа Леонид пребывал в приятном волнительном возбуждении. Он не принадлежал к тем людям, что перед каждой дуэлью отписывают духовную, а всегда рассчитывал на благоприятный исход дела. По собственному опыту поручик знал, что возбуждение тотчас уляжется, как только он отправится к месту предстоящей дуэли, сделавшись холодным, как кусок льда. А сейчас он решил побыть в обществе Элиз, которая даже не подозревала о предстоящей драме; был невероятно легок, остроумен, много шутил и доставил любимой женщине немало развеселых минут. Так что прогулка по вечерней Софии явно удалась.
Христофоров с Евдокимом вернулись около девяти часов вечера. Выглядели они понурыми.
— Барнет согласился написать опровержение? — спросил Варнаховский, встречая вошедших в гостиной.
— Отказался.
Леонид лишь пожал плечами.
— Что ж, меня это нисколько не удивляет. Мерзавец, он и есть мерзавец. И какое же оружие выбрал этот негодяй? — спросил он с неподдельным интересом.
— Он отказался драться на дуэли.
— Что?! — не сумел скрыть своего изумления Варнаховский. — Он испугался? Теперь его не примет ни один приличный дом.
Христофоров перевел взгляд на Евдокима, стоявшего сумрачным. Когда господа вели беседу, он предпочитал не встревать. Единственное, что мог себе позволить старый казак, так это широко улыбнуться.
— Тут совсем другое. Барнет сказал, что не может драться на дуэли, поскольку подобный поступок противоречит законам его страны.
— Ах, вот оно что, — отозвался Варнаховский, едва сдерживая клокотавший в груди гнев. — Он не хочет давать опровержения и в то же время не желает драться на дуэли… Ловко придумал! Ладно, я найду способ, чтобы его наказать. Где он может быть?
— Я тут уже поинтересовался… Что-то мне подсказывало, что вы захотите с ним повидаться.
— Еще бы! — Губы Варнаховского гневно дрогнули. — Я просто сгораю от предвкушения нашей встречи.
— Обычно в это время он находится в ресторане «Люксембург». Там великолепная кухня и отменный бильярд. По вечерам в заведении собирается вся местная пресса.
— Что же они там делают?
— Кто во что горазд, — пожал плечами Христофоров. — Наиболее азартные режутся в карты, подавляющее большинство пьет ракию, некоторые катают шары.
— Чего же мы стоим, господа? Выходим! Уж очень мне хочется поговорить с ним по душам…
* * *Снаружи ресторан «Люксембург» больше напоминал обыкновенный магазин с большими витринами, где вместо предполагаемой одежды выставляли вешалки. Лишь вглядевшись, можно было понять, что в действительности это был гардероб. Бильярдный зал располагался на втором этаже здания, откуда раздавались ритмичные звонкие удары, чередовавшиеся с восторженными выкриками. Так восторгаться можно лишь в одном случае — когда игра идет на интерес.
— Ваше благородие, так, может, мне того… на облучке посидеть? — отчего-то оробел Евдоким.
— Уж не испугался ли ты, казак?
— Как-то мне в ваши господские дела не с руки соваться…
— Нет, братец, — возражал Варнаховский, — придется тебе все же со мной идти, как-никак теперь ты князь…
— Да какой же я князь! — в отчаянии махнул казак. — Все мое имущество — вот эти вороные лошадки, а уж ежели помрут, так и не соображу, что делать-то!
— Ничего, как болгарским царем стану, я тебе землицы подле Софии отпишу за преданную службу. Целый табун купишь! А уж там и оженишься на какой-нибудь герцогине…
— Скажете вы тоже, ваше благородие, — широко заулыбался казак, показав прокуренные зубы. Разговор доставлял ему удовольствие.
— Видно, мне надо будет всерьез за тебя взяться. А то так и помрешь бобылем… Кнут давай!
Протянув плеть, Евдоким подивился:
— А кнут-то вам зачем, ваше благородие?
— Он мне вместо трости, — заверил Варнаховский.
— Ну, коли так…
Прошли в ресторан. Навстречу вошедшим ступил огромного роста метрдотель в черном идеально отглаженном фраке.
— Желаете отобедать, господа? — лучезарно улыбаясь, спросил он, поправляя тонкий галстук. — У нас великолепная кухня!
— Мы по делу… Нам бы хотелось повидаться с господином Барнетом. Где его можно найти? — любезно поинтересовался Варнаховский, покручивая в руке хлыст.
— Он находится в бильярдной, на втором этаже. Как всегда… Вас проводить?
— Ничего, спасибо за хлопоты. Мы доберемся, — заверил Леонид, быстрым шагом устремившись прямо на стук бильярдных шаров.
Поднявшись по широкой лестнице, устланной широкой зеленой ковровой дорожкой, он подошел к бильярдному столу, подле которого, опершись рукой на стол, возвышался Барнет.
Учтиво поклонившись, Варнаховский сказал:
— Мистер Барнет, секунданты сказали мне, что вы отказываетесь напечатать опровержение, коего я потребовал.
— Совершенно верно, князь, у нас с вами был разговор по этому поводу. Я не хочу повторяться.
— Мне казалось, что вы еще подумаете.
— Вы ошиблись. Не намерен! Подобному бреду просто нет места в моей газете, — холодно отвечал главный редактор.
— Ах, вот как… И, насколько я понимаю, вы отказываетесь принять мой вызов на дуэль?
Главный редактор мелко рассмеялся, явно издеваясь:
— Разумеется, не собираюсь! По английским законам дуэли строго запрещены, а дуэлянты приравниваются к убийцам. Мне бы не хотелось провести остаток дней в замке Тауэр.
— Стало быть, вы отказываетесь дать мне какое-либо из требуемых удовлетворений?
— Несомненно, князь, — усмехнулся главный редактор, — извините, запамятовал, как вас звать… Впрочем, я не обязан помнить имя каждого проходимца.
Едва он произнес последние слова, как хлыст Варнаховского врезался ему в лицо, раздирая кожу. Следующий удар пришелся по голове и спине.
— Это тебе за все, надменный англичанин! Научись сначала разговаривать с людьми! Вот тебе, получай еще!.. — «Великий князь» продолжал стегать главного редактора под изумленные взгляды собравшихся. — Ты не хотел принимать моего вызова, так теперь я наношу тебе самое гнусное оскорбление, какое только можно придумать!
— Господа, господа! Прошу вас угомониться! — завопил невесть откуда появившийся метрдотель с вытаращенными от ужаса глазами.
Швырнув кнут в угол, Варнаховский, увлекая за собой секундантов, быстро спустился по парадной лестнице.
— Лихо вы его отделали, ваше благородие! — в восторге проговорил Евдоким, едва успевая за Варнаховским. — И все по мордасам да по мордасам! Любо-дорого глазеть!
Прошли в фойе, миновали толпу, перепуганно расступившуюся, и оказались на улице.
— Весьма любопытно, что же напишут завтра местные газетенки, — сказал Варнаховский, улыбнувшись каким-то своим мыслям.
— Погорячились вы, ваше высочество, можно было как-то поделикатнее, что ли… — осуждающе покачал головой Валерий Михеевич.
— Должен же я был как-то защитить свою честь… Ну, чего встал? — повернулся Леонид к Евдокиму. — Подавай лошадей, не пешком же нам топать!
Глава 29
Подходящая кандидатура
— Голубчик, Александр Петрович, что же это такое получается? — недоуменно вскинул брови государь Александр Третий. — Сейчас все газеты Европы только о том и пишут, что великий князь Николай Константинович намеревается занять болгарский стол, и в этом деле все видят инициативу русского царя! Неужели им не известно, что Николя отстранен от царствующего дома и находится в ссылке, в Ташкенте, под надзором полиции? И к августейшей фамилии не имеет более никакого отношения!
Подобный разговор был неизбежен, для Уварова это было очевидно. Другое дело, что он никак не ожидал его столь скоро. Не прошло даже двух недель, как Леонид Варнаховский объявился в Софии, выдавая себя за опального великого князя Николая Константиновича, а во дворах Европы о нем только и говорят. Вот что значит удачно подобранная кандидатура!
