Курт Ауст - Судный день
– К сожалению? – удивленно переспросил Реджинальд, знавший, какое отвращение я питаю к войнам и военным действиям.
– Да, – ответил я, не вдаваясь в подробности. Когда речь идет о событиях случившихся, хода истории уже не изменить. В особенности старику, который зиму проводит, забившись под пуховое одеяло. Но если б только! Мечтать ведь не возбраняется…
Поднявшись, князь Реджинальд виновато проговорил:
– Понимаю, что мы отклонились от повествования, но я просто вспомнил ту старую ссору и хотел убедиться, что речь идет именно о том герцоге, которого знал батюшка.
Он пододвинул стул поближе к столу и вновь углубился в чтение.
Уклонились от темы? Я прикрыл глаза. Если бы Реджинальд только знал, насколько близко он подошел к самой сути дела!
Глава 25
Мария лежала на кушетке в нашей комнате, куда мы отправили ее, чтобы она из своей каморки не услышала, как мы беседуем со всеми остальными. Девушка листала одну из профессорских книг, рассматривая гравюры, изображающие скелет и черепа.
– Какой чертовщиной вы тут занимаетесь?! – спросила она, отрывая изумленный взгляд от жутких картинок.
– Там показано, как устроено человеческое тело, – объяснил я, – профессору важно это знать для врачевания.
Явно успокоенная таким объяснением, она спустилась вслед за мной по лестнице. Перед дверью в харчевню она дотронулась до моей руки и шепнула:
– Не забудь – в полночь в прачечной!
Я смущенно кивнул, но у меня достало сообразительности уточнить:
– Если мы к тому времени закончим. Если нет – приду позже.
Она понимающе кивнула, и мы зашли в харчевню.
– Мария, ты когда-нибудь разговаривала с графом? – начал Томас.
– Да, потому что в еде у графа имелись особые пристрастия.
– Вчера вечером госпожа фон Хамборк намекнула, что граф очень грубо обошелся с тобой и Бигги. Как это произошло? Что он сказал?
Мария непонимающе посмотрела на него:
– Бигги? Что это такое?
– Нищенка. Женщину, которая просидела несколько дней у вас на кухне, зовут Бигги. Это та, что дала тебе лекарство от зубной боли.
Услышав в голосе Томаса насмешливые нотки, Мария покраснела, но не смутилась – в ее глазах засверкали гнев и злость.
– Эта ведьма нас сглазила! Хозяйка мало того, что слегла, так еще и стала совсем несносной – прежде я такой ее никогда не видела! И стоило ведьме лишь появиться на пороге, как граф умер. Чего же дальше ждать? Священник грозится, что наступит конец света! И все это – оттого, что здесь объявилась эта ведьма!
– С таким же успехом ведьмой можно назвать тебя или меня, – попытался успокоить ее Томас, однако его слова лишь сильнее разозлили девушку.
– Профессор и меня считает ведьмой?! – прошипела она, брызгая слюной и сверкая глазами.
В ответ Томас Буберг улыбнулся и постарался успокоить ее:
– Да нет же. Я знаю, что ты – никакая не ведьма. И знаю я это потому, что ведьм просто-напросто не существует. Поэтому ни ты, ни Бигги не можете оказаться ведьмами.
– Вот уж не знаю… – пробормотала Мария, похоже, успокаиваясь. Томас пристально смотрел на нее.
– Где ты находилась в тот вечер, когда графа убили?
– Профессор что же, считает, что это я сотворила? – Она недоверчиво оглядела тучную фигуру профессора. Пытаясь смягчить свои вопросы, тот прямо-таки лучился спокойствием и доброжелательностью. Но, похоже, Марию ему провести не удалось.
– Нет, Мария, я так не думаю. Ты добрая девушка, а в одном я твердо уверен: убийца графа – человек злой, не только перед Богом, но и перед людьми. – Томас на секунду умолк, чтобы до девушки дошел смысл его слов. – Я должен отыскать этого человека, пока он не совершил еще большее зло, и рассчитываю на твою помощь, Мария.
– Чем же я помогу, когда я ничего интересного не видела? – недовольно возразила девушка.
– Постарайся точнее отвечать на мои вопросы. Это мне поможет.
Мария немного помолчала, а потом кивнула, словно говоря – “ладно уж, спрашивай”.
– Итак, Мария, где ты находилась в тот вечер, когда графа убили? – повторил Томас.
– На кухне, как обычно. Готовила ужин. Варила суп – вы, профессор, и ваш… – она взглянула на меня и робко улыбнулась, – …помощник его сами потом ели.
– Кто еще находился в этот момент в харчевне? И где была Бигги – сидела возле дровяного короба?
– Да, там она и сидела, – ответила Мария с неприкрытой неприязнью, – а еще в харчевне были плотник Густаф с пастором.
– Ты точно знаешь, что они там были, или это твое предположение? Подумай – это очень важно!
Девушка вытаращила глаза:
– Вы подозреваете кого-то из них?
Томас кашлянул, стараясь скрыть свое недовольство, и пояснил:
– Когда графа убили, здесь, на постоялом дворе, находилось семь человек. Альберт убить не мог, это нам известно наверняка, а если снять подозрение с тебя, Мария, то остается пятеро: Бигги, плотник, пастор и хозяин с хозяйкой. Один из них убийца – к сожалению, в этом сомневаться не приходится.
Мария задумалась и принялась беспокойно теребить рукав чересчур открытого платья.
– Думаю, Бигги весь вечер просидела у дровяного короба, – продолжал профессор, – ты постоянно находилась на кухне – можешь это подтвердить?
Глаза у девушки блеснули, она помолчала и призналась:
– Не то чтобы я совсем никуда не выходила… Я облилась водой и ходила переодеться. А пока меня не было, она могла отлучиться и вернуться на место.
– Тебя долго не было?
– Не знаю… я только переодевалась… – Она беспомощно посмотрела на часы – их непрерывное тиканье словно укоряло ее за то, что она так и не научилась определять время. А потом лицо у нее вдруг просветлело: – Это заняло как раз столько времени, сколько у профессора занимает выпить чашку кофе! Вот столько меня и не было!
Томас вновь кашлянул, но на этот раз стараясь скрыть улыбку. Он настолько отработал некоторые привычки, что по ним действительно можно было определять время.
– А священник с плотником все это время сидели здесь, в харчевне?
Она уже собиралась было ответить, как вдруг задумалась:
– Ну… даже и не знаю… Меня же тут не было, – робко призналась она, – может, и они тоже уходили… – девушка вдруг оживилась, – ну точно, пастор отлучался, и Густаф тоже, а потом они вернулись! Помню, как пастор прошел и уселся в угол, на свое обычное место, а Густаф сидел возле камина.
– А как граф вел себя по отношению к хозяйке?
Девушка хитро улыбнулась, но быстро прикрыла ладонью улыбку. Я вдруг подумал, что она чересчур часто прикрывает рот рукой, а разговаривая, вообще не отнимает ладони от лица. И улыбается так, что зубов не видно. Лишь красивые красные губы. Удивительно, почему я этого раньше не заметил. Но улыбка у нее все равно красивая, этого не отнять… Когда она улыбается, на щеках у нее появляются очаровательные ямочки и еще…
Кто-то пнул меня по ноге, я очнулся и, виновато посмотрев на Томаса, приготовился записывать.
– Он вел себя…обходительно. Очень обходительно.
– И как на это отвечала хозяйка?
– Краснела и часто пряталась в комнате.
– А хозяин?
– Тоже краснел…
– И?..
– Ничего не делал. Когда хозяйка уходила, то хозяин лишь улыбался графу и говорил о чем-нибудь постороннем.
– Он никогда не сердился?
– Хозяин казался сердитым… или несчастным, но ничего не говорил. Наверное, не желал ссориться с графом. – Мария досадливо взглянула на Томаса. – Однажды граф погладил хозяина по голове и назвал… назвал его щеночком. Граф был нехорошим человеком. – В глазах у девушки блеснули вдруг слезы, и она быстро опустила голову. Я вспомнил кое-что, пришедшее мне на ум, когда мы обыскивали графскую комнату, и написал Томасу пару слов на листе бумаге, где записывал показания.
– Кажется, он и с Марией скверно обошелся, – сказал профессор, – что именно он сказал тебе?
Мария плотно сжала губы и враждебно посмотрела на Томаса. Больше говорить она не хотела.
Легонько стукнув Томаса по ноге, я пододвинул к нему листок бумаги. Мария молчала, погруженная в собственные мрачные размышления.
Бросив быстрый взгляд на бумагу, Томас кивнул и спросил:
– Когда ты в последний раз прибиралась в комнате графа?
Мария удивилась – подобного вопроса она не ожидала.
– Граф не разрешал мне у него убираться. Он в первый же вечер сказал хозяину, что не хочет, чтобы к нему в комнату заходили – будь то я или Альберт. А если понадобится прибраться, то он, мол, и сам справится.
– Граф, который сам прибирается! И что ты подумала?
– Я подумала… ничего особенного. Постояльцы здесь часто бывают странные. Гели бы профессор только знал… – Мария посмотрела на Томаса с надеждой, что расспросы закончились.
Томас кивнул мне.
Я собирался проводить Марию в комнату, но девушка сказала, что ей нужно в прачечную – до завтра нужно перестирать все белье, поэтому в прачечной она пробудет довольно долго. Сказав это, Мария многозначительно посмотрела на меня и исчезла в сумраке ночи. Я прикрыл за ней дверь.
