Дж. Джонс - Пустое зеркало
Но как бы там ни было, дважды в неделю в десять утра император Франц Иосиф откладывал все дела и направлялся беседовать с подданными. Выслушивал жалобы, принимал подарки, иногда целовал ребенка. Затем возвращался к чтению бумаг и подписанию документов. Такой распорядок сохранился и после недавней трагедии с его супругой. Это импонировало Вертену. Ему почти нравился этот человек, несмотря на диктаторские наклонности.
— Так что вы собираетесь ему сказать? — спросил он, повернувшись к Гроссу.
Криминалист ответил не сразу. Сначала повертел большими пальцами в одном направлении, затем в обратном.
— Я все думаю, думаю, Вертен. Франц Фердинанд посоветовал нам ударить быстро. А как это сделать? Если он сам отпадает, то кто же еще обладает такой властью, чтобы покуситься на жизнь жены и сына императора? — Гросс на несколько секунд замолк. — Тогда на перроне в Цюрихе мы, несомненно, видели Дункана. А потом привратник отеля, этот австриец…
— Планнер, — напомнил Вертен.
— Да. Он сказал, что у человека, бросившегося на помощь императрице, возможно, был шрам. Самое важное для нас — где именно находится этот шрам. Если на лице, то это был Дункан, а если на шее, то сержант Тод. Вы меня поняли?
— Да. — Вертен оживился. — Нужно уточнить у Планнера.
— Международный звонок не годится, — сказал криминалист. — Придется дать телеграмму.
Вертен кивнул:
— Согласен. Соединения нужно будет ждать несколько часов. Лучше по пути отсюда зайдем на почту. Ответ может прийти к вечеру.
Внезапно взгляд Гросса метнулся к дверям, где сидел молодой адъютант. Сейчас с ним разговаривал высокий, статный, совершенно седой мужчина в синем воинском мундире. Властные манеры выдавали сановника высшего ранга. Вертен узнал его сразу. Это был князь Грюненталь, правая рука императора, его главный советник уже много лет. Во время разговора с адъютантом князь время от времени поднимал глаза, оглядывая людей, ожидающих аудиенции. Его взгляд на несколько секунд задержался на Гроссе и Вертене и двинулся дальше. Затем он ушел.
Следом поднялся Гросс.
— Пойдемте, Вертен. Думаю, мы с этим поторопились.
Он зашагал прочь из гостиной, не удосужившись ничего объяснить адъютанту. Это пришлось сделать Вертену. Адвокат сказал, что у них возникло срочное дело и они просят извинения за беспокойство. Он догнал криминалиста, когда тот уже вышел из дверей Государственной канцелярии.
— В чем дело, Гросс?
— А в том, дорогой Вертен, — криминалист повернулся и посмотрел ему в лицо, — что я кое-что вспомнил. Поэтому встречу с императором придется отложить.
— Это из-за князя Грюненталя, да? Мне показалось, что он нас узнал.
Но Гросс, не слушая его, уже шагал под арку Швейцарского дворика. Лишь на подходе к стоянке фиакров он вновь обратил внимание на Вертена.
— Боже, друг мой, как я был глуп. Настолько увлекся высшими сферами, что совсем позабыл о несчастном герре Биндере. Его кто-то выбрал жертвенной овцой. Нам нужно узнать кто. Только после этого можно будет двигаться дальше.
В фиакре криминалист вновь погрузился в свои мысли и заговорил, только когда они сошли у здания торгового дома хирургического оборудования «Брайтштайн и сыновья».
— Давайте для начала посетим доктора, который лечил герра Биндера, — предложил он. — Это вон там.
По пути они зашли в почтовое отделение и отправили телеграмму в Женеву, Планнеру, в которой спрашивалось, где именно был шрам у того кучера. Ответить попросили как можно скорее.
Доктор Герхардт Тонау жил на верхнем этаже дома 14 на этой же улице. Пришлось позвонить трижды, прежде чем дверь открыла неприветливая женщина в синем платье с накрахмаленным белым передником. Узнав Гросса, она насупилась еще сильнее.
— Надеюсь, на этот раз вам нужна медицинская помощь, — пробурчала женщина, впуская их. — В конце концов, это приемная доктора, а не справочное бюро.
— Рад вас видеть снова, фрау Тонау. И не тревожьтесь, мы обязательно заплатим вашему супругу обычный гонорар, который он берет за консультацию. — Он вгляделся в пустую комнату перед кабинетом доктора. — Лишь бы очередь была не очень большая.
— Мы собирались обедать, — проворчала она, — но, думаю, доктор сможет вас принять, господа. Это будет стоить пятнадцать крон.
Вертен собирался возмутиться. Такой непомерный гонорар не осмеливались запрашивать даже лучшие врачи в центре. Но Гросс его остановил, похлопав по спине.
— Замечательно. Надеюсь, адвокат, такие расходы вам по плечу.
Вертен безропотно извлек кошелек и, отсчитав требуемую сумму, передал жене доктора, которая тут же сделала запись в большом гроссбухе. Вертен был уверен, что цифра в книге не превышала пяти крон.
Она захлопнула гроссбух.
— Проходите.
Гросс постучал в дверь кабинета и тут же вошел. Здесь противно пахло лекарствами. Доктор Тонау, тщедушный мужчина в пенсне, мыл в раковине в углу медицинские инструменты. Увидев вошедших, он прекратил занятие.
— Профессор Гросс, рад вас видеть снова.
Однако вид у него был совсем не радостный. Вертен подумал, этому доктору самому нужен доктор. Бледный, глаза покрасневшие.
— Садитесь, — предложил он с фальшивым радушием. — Я только что закончил утренний прием. Вы пришли для консультации? У вас какие-то жалобы?
Гросс сел на предложенное место, не удосужившись представить Вертена.
— Да, доктор Тонау, у меня есть жалоба, но совсем иного свойства. — Он помолчал, давая доктору время осмыслить сказанное. — Жалоба на вашу неискренность. Вы тогда сказали мне неправду.
Тонау испуганно прищурился.
— О чем вы, профессор?
— Только, пожалуйста, не прикидывайтесь. У меня сегодня к подобным представлениям не лежит душа. Кому вы рассказали о сифилисе Биндера?
— Кроме вас?
— Да.
— Никому. История болезни пациента — конфиденциальный документ. За кого вы меня принимаете?
— За несчастного человека, заурядного врача и мужа-подкаблучника. Вот за кого я вас принимаю, доктор Тонау. За человека, которого жена постоянно пилит за то, что он мало зарабатывает. За человека, которого такой пустяк, как конфиденциальность, не остановит.
Тонау некоторое время пытался хорохориться, надувал тощую впалую грудь, возмущаясь вздорными обвинениями Гросса и грозя адвокатом.
Вертен остановил его глупую суету, объявив, что он адвокат профессора Гросса. При этих словах Тонау обмяк в кресле как сдувшийся воздушный шарик.
— Только не рассказывайте…
Вертен думал, что доктор имеет виду совет по врачебной этике, но тот закончил фразу совсем иначе.
— …жене. Она не знает о моих делах с герром Брайтштайном. Ведь только так у меня могут появиться свободные деньги.
— Брайтштайн, вот оно что, — проговорил Гросс.
— Да. — Тонау зашмыгал носом. — Я лечу нескольких его служащих. И он предложил мне регулярную плату в обмен на сведения об их здоровье. Договор у нас был совершенно честный.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Гросс.
— В том смысле, — поспешил добавить Тонау, — что герр Брайтштайн хотел знать только, здоровы ли его служащие. Его очень заботит лицо торгового дома «Брайтштайн и сыновья». Так он мне это объяснил.
— Тогда зачем он держал сифилитика Биндера? — спросил Вертен.
Тонау повернулся к адвокату.
— Так я об этом и говорю. Герр Брайтштайн использовал эту информацию только в интересах своих служащих.
— Он вам так говорил? — спросил Гросс. — Или это ваши домыслы?
Тонау пожал плечами:
— Не помню. Но умоляю вас, господа, ничего не говорите моей жене.
— Вот это, доктор Тонау, я вам обещаю твердо, можете не беспокоиться. — Гросс внимательно на него посмотрел. — Итак, когда вы в первый раз сообщили ему о состоянии здоровья Биндера?
— Несколько месяцев назад. Наверное, в конце мая. Нужно посмотреть в книгу записей. Это было после первой консультации герра Биндера. Он пришел с жалобами на головокружение и потерю аппетита. Диагноз был для меня очевиден, но пришлось сделать анализы, чтобы убедиться. Когда я рассказал об этом герру Брайтштайну, он предупредил, что Биндер о своей болезни знать ничего не должен. Я прописал ему соль Эпсома, но на этой стадии она мало помогает.
— То есть Биндер не знал, что он сифилитик?
Тонау пожал плечами:
— Может, и знал, но не от меня.
— И как объяснил вам свое требование Брайтштайн? — спросил Гросс.
— Он сказал, что поскольку все равно уже сделать ничего нельзя, так пусть хотя бы этот несчастный не волнуется. Как я уже говорил, герр Брайтштайн…
— Да, да, мы знаем, — прервал его Гросс. — Он принимал близко к сердцу все беды своих служащих.
После этого они ушли. Ничего больше Тонау им рассказать не мог. К счастью, его супруга удалилась обедать, так что встречи с ней удалось избежать.
