Иван Любенко - Кровь на палубе
– Меняем галс! Марсовые на рее! Распустить паруса! Сигнальный – «Магнолии» и «Олифанту» идти наперерез! – скомандовал Капитон.
Три военных турецких судна – бриг, шлюп и шебека, стремясь не допустить нападения корсаров на торговые корабли, сами вышли навстречу. Перекрыв возможность прорыва, они выстроились в косую линию.
– Идут прямо на нас! – крикнул наблюдатель с салингов.
– Держать курс!
Расстояние катастрофически уменьшалось. Ветер уже доносил обрывки слов, летевших с вражеских палуб. Было видно, как османы суетились у пушек, и вскоре их носовые орудия разразились огнем. Не достигнув цели, неприятельские ядра лишь вспенивали белые гребни волн.
Капитон все медлил, а матросы с нетерпением ждали его приказа.
– Мы идем прямо в пасть к дьяволу! – не выдержал боцман.
– Стрелки по местам! – крикнул Русанов, и несколько человек у фальшборта изготовились к стрельбе.
Выждав, когда суда поравняются, он махнул рукой – послышались ружейные хлопки. Благодаря снайперской меткости корсаров орудийные расчеты врага были уничтожены почти полностью. Но несколько турецких ядер все-таки успели принести беду – двух моряков разорвало на части. Но картечь, выпущенная из вертлюжных пушек, покрыла палубу чужого корабля грудой убитых и раненых тел.
Стройным речитативом заговорила тяжелая артиллерия «Тюльпана». Первым же залпом была сбита грот-стеньга, обломилась фока-рей, за борт свалился бушприт. От турецкого брига отлетали куски древесины, а его паруса, пробитые во многих местах, висели безжизненными лохмотьями. Корабль, получивший несколько пробоин ниже ватерлинии, захлебывался и клевал носом. Корма задралась вверх, и судно, точно сухая ветка, с грохотом переломилось пополам. Турецкие матросы, пытаясь спастись, в панике прыгали вниз. Через минуту обломки еще недавно грозного брига поглотила морская пучина.
– Поворот оверштаг!
Развернувшись, шхуна зашла в корму второму противнику, занятому перестрелкой с «Магнолией». Галера с трудом противостояла 20-пушечному шлюпу.
С юта «Тюльпана» послышалось:
– Наводи! – а за ним короткое: – Пли!
Чудовищные взрывы потрясли зажатого в огненных клещах неприятеля. Османы, понимая, что пощады им не дождаться, дрались отчаянно, но недолго. Абордажная команда «Тюльпана» и «Магнолии», ведомая двумя капитанами, в два счета довершила то, что не успела сделать артиллерия. В считаные минуты все судно – от форштевня до ахтерштевня[26] – оказалось во власти атакующих. И лишь небольшая кучка раненых турецких моряков испуганно жалась у бака, смутно догадываясь об уготованной им участи.
Убедившись, что восстановить корабль невозможно, Русанов решил его потопить. Пленных загнали в пустой трюм и заперли. «Тюльпан» и «Магнолия» отошли на безопасное расстояние. На палубе остался один корсар. Он насыпал пороховую дорожку от юта до крюйт-камеры. Пересев в шлюпку, пират метнул на палубу зажженный факел. От страшного взрыва корабль приподнялся на волнах и быстро, всего за пару минут, ушел на дно.
Между тем капитан третьего «охранника» так усердно пытался уйти от «Олифанта», что не обратил внимания на белые буруны, пенившиеся прямо по курсу. На полном ходу он налетел на рифы. Шебека раскололась, будто грецкий орех. Рядом с ее обломками еще какое-то время плавали матросы капудан-паши.
Из корсарских кораблей больше всего пострадала «Магнолия». Досталось и Джону: раненный во время абордажной атаки в руку и шею англичанин потерял много крови. Превозмогая боль, он пытался шутить и улыбаться, но все чаще терял сознание и бледнел. Судовой врач, старый грек, поил его виноградной водкой и молил Господа не забирать душу отважного британца.
Отдав последние почести погибшим, вольные моряки возвращались назад. Они были совершенно уверены в том, что ускользнувшие от них четыре купеческих судна неизбежно попадут в сети, расставленные Ламбро Качиони у пролива Китира, – и не ошиблись.
Глава 30
Загадочные исчезновения
IЦеремонного вида господин во фраке вел за собой многочисленную группу туристов, то и дело промакивая носовым платком капельки пота, выступающие из-под старомодного цилиндра. Дамы, придерживавшие подолы платьев одной рукой и шляпки – другой, семенили по мостовой в сопровождении мужчин. Проводник остановился у смотровой площадки, откуда открывался удивительный вид на раскинувшуюся впереди долину с белыми аккуратными домиками, утопающими в зелени садов. Вдалеке виднелся длинный ряд ветряных мельниц да зубчатые стены средневековой крепости, выстроенной на трех старых утесах. То тут, то там высились широколиственные пальмы – вестники тропических стран.
– Находясь на перекрестке путей между Востоком и Западом, Родос пережил весьма богатую и бурную историю, – экскурсовод лениво и заученно выстреливал из себя слова. – Выходцы с Крита, греки-ахейцы и воинственные дорийцы с древних времен завоевывали остров. Позже он попал под влияние Афин, был подчинен Спарте, его захватывали персы, а затем он перешел под власть Македонии. Именно здесь был воздвигнут Колосс Родосский – одно из семи чудес света. – И вдруг мужчина преобразился, и в его глазах сверкнула та искра, которая зажигается у каждого грека, когда речь заходит о свободе его народа. – Истории появления железного великана предшествовала кровопролитная битва за город, случившаяся 2200 лет тому назад. Семь тысяч храбрых защитников сражались против сорокатысячного афинского войска, усиленного пиратами Средиземноморья. Самопровозглашенный «царь и бог Афин» Деметрий решил завладеть свободолюбивым островом. Его солдаты пытались прорваться за крепостные стены, используя осадные сооружения. Самой страшной из них была гелеполида, что в переводе означает «бери город». На квадратной платформе – 12 на 12 саженей – возвышалась башня высотой с православную колокольню. Для защиты от огня эта постройка с трех сторон была обита толстыми листами железа. Четвертая сторона, в которой находились отверстия для метательных орудий, предохранялась кожаными завесами. Громоздкое сооружение делилось на девять этажей, соединенных двумя широкими лестницами. Платформа передвигалась на восьми огромных колесах, также обшитых металлом. Три тысячи четыреста человек двигали это устройство и приводили в действие метательные орудия, помещавшиеся внутри. Но, несмотря на это, попытки прорваться не увенчались успехом. Все население, от мала до велика, поднялось на борьбу с агрессором. С крепостных стен на врагов летели камни, лилась рекой раскаленная смола. А когда для луков не хватало бычьих жил, женщины остригали волосы, жертвуя их на изготовление тетивы. И даже маленькие дети носили камни к катапультам и рыли рвы. Ровно год простоял афинский царь под непокорным Родосом. Осознав всю тщетность попыток овладеть городом, он пошел на заключение мира. Независимость республики была сохранена. В память о доблестной обороне Деметрий оставил жителям гелеполиду. А через двенадцать лет вход в гавань Родоса украсила высокая, в десять саженей высотой, бронзовая статуя Гелиоса – бога Солнца. Металл для нее взяли с той самой штурмовой башни, обшитой бронзовыми листами. Он стоял над небольшим каналом, через который местные суда заходили в городскую бухту, проходя между ног титана. Для моих предков он значил то же самое, что сегодня статуя Свободы для жителей Северо-Американских Штатов.
– А куда же он делся? – не выдержала Вероника Альбертовна.
– Примерно через пятьдесят лет после окончания строительства Колосс рухнул. Виной всему – землетрясение. Он переломился где-то на уровне колен. Местный оракул велел не восстанавливать его. И он остался лежать там, где упал. Со всего света люди плыли на Родос, чтобы увидеть это чудо. Прошло почти девять столетий, и сирийский князь завоевал наш остров. Он повелел перевезти оставшиеся бронзовые части статуи в Дамаск. Для этого ему понадобился караван из девятисот верблюдов.
– А что это за прекрасный замок? – Вяльцева указала в сторону возвышающейся средневековой крепости.
– Кастело – Дворец Великих Магистров. В начале XIV века здесь обосновались рыцари Иерусалимского ордена Святого Иоанна. Как раз они и построили это величественное сооружение. Но в 1314 году, когда был уничтожен орден тамплиеров, многие из них перебрались сюда. И до сих пор ходят легенды, что их священные реликвии – Святой Грааль и Ларец – были перевезены на Родос.
Вояжеры покорно следовали за проводником. Вскоре они оказались среди непрерывного ряда добротных каменных домов с неживыми, пустыми глазницами окон. На фасадах выделялись высеченные на мраморе фамильные гербы прежних владельцев с латинскими, французскими и немецкими письменами.
– А почему здесь никто не живет? – поинтересовался кто-то из туристов.
