Смерть в конверте - Валерий Георгиевич Шарапов
Ближайший отдел НКВД разместился в Карасубазаре, переименованном во время депортации крымских татар в Белогорск. Туда Екатерина и отправилась на попутном транспорте.
* * *
В отделе с девушкой довольно долго разговаривал старший сотрудник. Вначале он держался сухо, задавал много вопросов, подробно фиксировал ответы на бумаге. Но по ходу беседы его отношение к раненой девушке менялось. А когда она перечисляла фамилии партизан из отряда Гаврилова, сотрудник и вовсе разволновался. Он был родом из этих мест и многих жителей Судака знал лично.
На всякий случай он все же задал последний проверочный вопрос:
– Кто был начальником штаба отряда?
– Студеный, – спокойно ответила Катя.
– А ты в курсе, что он жив? – вдруг огорошил ее сотрудник.
– Жив?! Анатолий Акимович жив?! Мне сказали, что погибли все…
– Гитлеровцы хорошо продумали операцию по уничтожению отряда. Сначала устроили засаду вашей группе, а расстреляв ее, поднялись к седловине, где окружили ничего не подозревавших партизан. В коротком бою погибли почти все. Немцы захватили в плен несколько раненых, среди них был и Студеный. У него во время боя еще и сердце прихватило; состояние было настолько тяжелым, что немчура сразу определила его в госпиталь. Вот оттуда Анатолий Акимович и сумел сбежать, когда полегчало. Долго скрывался в лесах, после освобождения Крыма вернулся в Судак.
– Вы разрешите мне его повидать?
– Конечно.
– Скажите, – недоумевала Екатерина, – откуда у немцев появились сведения о нашей тропе и о расположении лагеря? Ведь Гаврилов был острожным человеком: всегда выставлял охрану, посылал разведгруппы, менял места стоянки.
– Мы склоняемся к тому, что кто-то из партизан стал предателем, – вздохнул сотрудник НКВД. – Нам еще во многом предстоит разобраться.
Потом он долго расспрашивал, как погибла группа сопровождения, ведь свидетелей последних минут жизни этих бойцов не осталось.
В завершение беседы чекист сказал:
– Спасибо, Екатерина Семеновна, за помощь. Запрос на твое «личное дело» мы отправим сегодня же, а когда получим ответ, справим тебе новые документы. Чтоб все честь по чести…
Через два месяца, когда из Москвы пришла копия «личного дела» Екатерины Лоскутовой и проверка была закончена, ее снова вызвали в Белогорский отдел НКВД. Тот же сотрудник, но уже с доброй улыбкой на лице, поднялся из-за стола, помог ей присесть на стул и вручил новенькие документы. Затем, сделавшись серьезным, достал из сейфа небольшую красную коробочку и такую же красную орденскую книжку.
– Для меня большая честь, Екатерина Семеновна, вручить вам орден Красного Знамени, – сказал он. – Вы были награждены им… посмертно летом 1942 года. Да, так уж вышло. В общем, я и мои товарищи очень рады, что судьба распорядилась по-другому. Держите. Поздравляю от всей души…
Катя ответила на рукопожатие и нерешительно приняла коробочку с орденом. Известие о награждении, да еще посмертно, стало для нее полной неожиданностью.
* * *
Когда у Кати появились документы и проживание в крымском селе Кокташ перестало носить полулегальный характер, в ее голове естественным образом зародилась мысль наведаться в Москву. Конечно, Крым Екатерине безумно нравился, старика Музафара она уважала и любила, а Аглаю Петровну вообще считала второй матерью. Но в Москве, во 2-м Астрадамском тупике, проживала ее родная сестра, ее кровинушка Даша. Душа тосковала по ней, мучилась: как она там справляется с хозяйством, ладит ли с пьющим папашей?..
Покуда Красная армия добивала гитлеровцев, дальняя поездка существовала лишь в мечтах. Железная дорога была или разбита, или занята доставкой на фронт пополнения; пассажирские составы по освобожденной территории ходили редко и нерегулярно.
Зато с мая 1945 года Катина мечта с каждой неделей обретала все более реальные контуры.
– «С первого августа сего года возобновляется регулярное сообщение по маршруту Симферополь – Москва, – читала заметку в свежей газете Екатерина. Глаза ее горели от восторга и нетерпения. – Пассажирские поезда будут отправляться с железнодорожного вокзала Симферополя дважды в неделю, по понедельникам и четвергам. Прибытие поездов из Москвы ожидается по воскресеньям и средам…»
Здание Симферопольского вокзала было взорвано гитлеровцами при отступлении. На его месте сиротливо торчали остатки стен и дымовая труба. Однако депо, платформы и рельсовые пути рабочие бригады железнодорожников и строителей успели восстановить. Теперь можно было запланировать поездку, купить билет, прибыть к нужному часу на перрон, занять свое место в вагоне и без пересадок спокойно доехать до столицы.
* * *
Катя сумела собраться в поездку и купить билет до Москвы только в сентябре. На перроне ее провожали Аглая Петровна и старый лекарь Музафар. Обняв ставших родными пожилых людей, она дала слово, что вернется, и медленно поднялась в вагон…
Поезд шел почти трое суток с многочисленными остановками на полустанках и долгими стоянками на узловых станциях. Страна приходила в себя после тяжелейшей войны. Тут и там шли стройки: где-то восстанавливались вокзалы и жилые дома, где-то ремонтировались пути и переезды.
Вначале Катя стеснялась своих костылей и изуродованной ноги. Но еще на перроне разрушенного симферопольского вокзала вдруг отметила среди простого народа большое количество инвалидов. В вагоне, помимо нее, таких оказалось пятеро: кто с палочкой, кто без руки, кто с такими же костылями. Да, покалеченных было много, и люди к ним уже привыкли. И все же иногда девушка ловила на себе жалостливые взгляды попутчиков…
В Москву поезд прибыл субботним вечером, когда небо погасло, а городские улочки осветились желтым светом фонарей. Спустившись с помощью проводника и незнакомого мужчины на перрон, Екатерина поежилась и накинула на плечи шерстяную кофту, которую дала ей в дорогу Аглая Петровна. Крымский сентябрь, по сути, был тоже летним месяцем, а в Москве уже ощущалось холодное дыхание осени.
Лишних денег у Кати не было, поэтому путь ее лежал мимо стоянки такси к остановке общественного транспорта. Автобусных маршрутов, разбегавшихся в разные стороны от вокзала, было много, пришлось разбираться, спрашивать.
Военный морячок с добрым улыбчивым лицом помог ей загрузиться в старенький ЗИС. Девушка уселась на деревянное сиденье, поставила на колени небольшой чемоданчик и всю дорогу придерживала рукой костыли, чтобы не мешались в проходе. Выйти пришлось на Бутырской, недалеко от железнодорожного переезда. Это была ближайшая к Астрадамскому тупику остановка.
Вдохнув полной грудью воздух, Екатерина оглядела знакомые места и, опираясь на костыли, медленно зашагала по Хуторской улице в сторону Нового шоссе…
Глава семнадцатая
Москва, 2-й Астрадамский тупик
сентябрь 1945 года
Встреча с Борькой прошла как по маслу. А точнее, именно так, как запланировал Бобовник. Он не стал ходить вокруг да около, а выложил все
